Вихрь - Кабалкин Аркадий Юрьевич (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Боуз также не собирался возвращаться к прежней жизни. Расследование пожара на складе Файндли переросло в федеральное следствие по делу сети торговли препаратами долголетия. ФБР присвоило Боузу статус «лица, представляющего интерес для следствия», поэтому ему следовало на какое-то время исчезнуть, что было нетрудно: его друзья умели оберегать своих. Он предложил Сандре присоединиться к нему — без предварительных условий, без оговорок, надолго или только на время, в качестве друга или любовницы — как решит она. Он пообещал, что с поиском работы ей помогут его друзья.
Кое с кем из них она уже познакомилась. Это были люди, применявшие марсианское средство для долголетия так, как было задумано когда-то самими марсианами. Такой была немолодая пара, вывезшая Эриел и Оррина из Хьюстона. Других людей этого круга она узнала уже в Сиэтле.
Все они показались ей достойными людьми, искренними в своих убеждениях. Они верили, что единственный способ спасти этот безумный перегретый мир — это нащупать для человечества новый путь развития. Одним из шагов в этом направлении был препарат Четвертых. Так они, во всяком случае, утверждали, и Сандра была не готова с ними спорить, хотя это и казалось ей немного наивным.
Сам Боуз познакомился с препаратом Четвертых не в том возрасте, когда следовало, и не по своей воле. Но некоторые его качества, так нравившиеся ей, могли являться следствием того лечения: спокойствие, великодушие, чувство справедливости. А главное, он был Боузом, тем, в кого Сандра влюбилась, и состав его крови или особенности нервной системы были здесь ни при чем.
Правда, он заявил ей, что ей следует отказаться от надежды использовать препарат Четвертых для лечения Кайла. Боузу пришлось принять его, потому что не существовало другого способа спасти его жизнь. Кайла же это не вылечило бы, а, по словам Боуза, оставило бы младенцем в теле здорового мужчины и, вероятно, навсегда. Друзья Боуза долго совещались и вели дискуссию по этическим вопросам, но в конце концов пришли к единому мнению, что такой исход неприемлем.
Кайл сидел в кресле-каталке с наклоненной набок головой и следил за качающимися дубовыми ветками.
— Вчера я получила письмо от Оррина Матера.
Друзья Боуза вызвались помогать Оррину и Эриел, — другого от них и ждать не приходилось, — пока не завершится расследование пожара, и подыскали для них жилье, куда не догадались бы сунуться ни слуги закона и порядка, ни преступники.
— Оррин работает неполную неделю в частном детском саду. Пишет, плечо у него совсем зажило. Надеется, что у нас с полисменом Боузом все хорошо. Это так и есть. Еще он пишет, что не в претензии за то, что я прочла его тетради без его согласия.
«Я бы вам и сам разрешил, — написал Оррин, — если бы вы попросили об этом». Завуалированный заслуженный упрек.
— Говорит, что в этих тетрадях все, что он написал, за вычетом нескольких страниц, которые он дописал, когда переехал в Ларами. Он приложил их к своему письму, они у меня с собой.
«Можете оставить их себе, — писал в письме Оррин. — Мне они больше не нужны. Думаю, с этим теперь покончено, и, возможно, написанное здесь вам окажется понятнее, чем мне самому. Меня все это совершенно сбивает с толку — честно говоря, мне лучше просто продолжать жить».
Она наслаждалась журчанием ручья в роще. Нынче ручей был мелкий и чистый, как слеза. Она представила, как эта вода, если не испарится вся по пути, попадает в Мексиканский залив, чтобы выпасть потом дождем над кукурузным полем где-нибудь в Айове или замести снегом какой-нибудь северный городишко…
«Суммирование траекторий…», — пронеслось у Сандры в голове.
После этого она достала новые странички, присланные ей Оррином, и принялась читать их вслух.
Глава 32
РАССКАЗ АЙЗЕКА (ОРРИНА)
Меня зовут Айзек Двали. После конца света случилось вот что.
В конце концов Вокс стал моим. Его народ (ненавистный мне) погиб (сожалею об этом), в живых остался один Турк Файндли и имперсона Эллисон Пирл.
Вы осуждаете меня за ненависть к Воксу?
Народ Вокса воскресил меня, хотя я хотел одного — умереть. Они вообразили, что я — более чем человек, а я был менее чем человек. Им я обязан только болью и непониманием.
Пленившие меня утверждали, что я побывал у гипотетиков, что гипотетики меня «коснулись», но это неправда. Гипотетиков (таких, какими их воображал Вокс) просто не существовало.
Благодаря своему отцу я мог слушать разговоры гипотетиков, их перешептывания среди звезд и планет. Я понял, что гипотетики — это процесс, экосистема, а не организм. Я мог бы попробовать образумить пленивших меня, но такую правду они бы отвергли, и все осталось бы по-прежнему.
Когда гипотетики впервые вмешались в историю человечества, их возраст составлял уже миллиарды лет.
Они появились во времена зарождения в галактике первых разумных цивилизаций, задолго до того, как из межзвездной пыли образовались наши Земля и Солнце. Подобно первым весенним побегам на пшеничном поле, те древние предтечи цивилизаций были хрупкими, уязвимыми и одинокими. Ни одна из них не пережила истощения и экологического коллапса на породивших их планетах.
Но прежде чем скончаться, они отправили в межзвездное пространство флотилии самовоспроизводящихся машин. Машины предназначались для исследования ближних звезд и передачи собранных данных, что они делали терпеливо и добросовестно, хотя их создатели давно уже перестали существовать. Они перемещались от звезды к звезде, соревнуясь между собой за редкие тяжелые элементы, обмениваясь поведенческими шаблонами и обрывками рабочих кодов, постепенно изменяясь и эволюционируя. В каком-то смысле они были разумны, но не обладали самосознанием (и никогда бы его не приобрели).
В бескрайний вакуум, в звездные оазисы галактики была запущена неумолимая логика размножения и естественного отбора, породившая паразитизм, хищничество, симбиоз, взаимозависимость, хаос, сложность, то есть жизнь.
Народ Вокса можно было ненавидеть весь скопом, поскольку его поведение было исключительно коллективным, и я ненавидел его за укоренившиеся лимбические предрассудки, за то, что он, вырвав меня из лап безразличной смерти, швырнул в боль физического тела. Но Турка Файндли и женщину, назвавшуюся Эллисон Пирл, я возненавидеть не смог.
Турк и Эллисон были несовершенными и жалкими — как и я. Подобно мне, они были созданы или призваны по воле Вокса. Как и я, они не оправдали ожиданий Вокса, потому что испытывали нечто большее или меньшее, чем Вокс допускал.
Турка я повстречал в пустыне Экватории еще до того, как мы с ним прошли через Арку Времени. По неведению или от озлобленности, но далеко не случайно Турк некогда убил человека, а потом на фундаменте вины за это возвел свою жизнь. Он принимал свои неудачи за кару. Он вымаливал прощение, которого все равно не мог получить, и ужаснулся, когда прощение посулил ему «Корифей». Принять это прощение значило бы опозорить убитого Турком человека (его звали Оррин Матер). Народ Вокса, топивший подобные чувства в своей замкнутой лимбической общности, превратился в глазах Турка в многоглавое чудище.
С Эллисон вышло по-другому. Искусственная личность даровала ей, уроженке Вокса, редкий шанс взглянуть поверх барьеров и ограничений ее жизни. Признав эту личность своей, она благополучно избавилась от «Корифея». Ценой такого избавления стал отказ от родных, друзей, веры.
Как хорошо я понимал сущность этой сделки!
Я хотел, чтобы эти двое выжили. Поэтому я помог им бежать. При этом я сомневался, что им удастся воспользоваться рушащейся Аркой. Но я постарался продлить им жизнь; надолго ли — зависело от того, как и чем измерять время.
Больше тысячи лет машины гипотетиков зачищали поверхность Земли, снося, исследуя и запоминая руины цивилизации, созданной нами на планете, где мы родились.
