У начала времен (сборник) - Янг Роберт Франклин (книги онлайн полностью TXT) 📗

Он начал просить ее оставаться каждый вечер, и она всегда охотно соглашалась, всегда занимая место на подушечке у его ног. Даже сидя, она возвышалась над ним, но он больше не считал ее размеры тревожащими его, по крайней мере они не тревожили его в том смысле, как раньше. Теперь огромное ее присутствие оказывало на него успокаивающее воздействие, создавая некое умиротворение. Он все с большим нетерпением ожидал ее ночных посещений.

Лели же продолжала работать сверхурочно. Временами она не приходила почти до двух часов. Поначалу он беспокоился о ее задержках; он даже выражал неудовольствие по поводу того, что она так много работает. Однако в конце концов он перестал беспокоиться по этому поводу.

Но неожиданно Лели вернулась домой рано — в ту ночь, когда он впервые коснулся руки Ксиллы.

Ему уже давно хотелось притронуться к ней. Вечер за вечером он разглядывал ее руку, неподвижно лежащую на колене, и он вновь и вновь восхищался ее симметрией и изяществом, прикидывая, насколько она была больше его руки и была ли она мягкой или грубой, теплой или холодной. Наконец наступил момент, когда он не смог больше контролировать себя, наклонился вперед и потянулся к ней… и неожиданно ее пальцы переплелись с его пальцами, словно пальцы великана с пальцами пигмея, и он почувствовал ее тепло и ощутил ее близость. Ее губы были совсем близко, ее лицо великанши, ее глаза отливали теперь яркой голубизной, голубизной голубых озер. А затем заросли ее бровей коснулись его лба, и красный кратер рта плотно покрыл его губы, смягчаясь и тая, и ее огромные руки заключили его в пространство между двух близнецов, вершин ее грудей…

А потом Лели, которая в шоке замерла прямо в дверном проеме, сказала: «Я соберу свои вещи…»

Ночь была холодной, и крупицы инея парили в воздухе, давая отблески света звезд. Мартин вздрогнул и сел. Он взглянул вниз, в бледнеющие под ним глубины, а затем поднял глаза к бездыханной красоте вершин–близнецов. Через минуту он встал и повернулся к склону, инстинктивно подняв вверх руки в поисках новых опор.

Но его руки ощущали лишь один воздух.

Он вздрогнул. Никаких выступающих частей больше не было. И не было больше склона. Перед ним не было гребня. Перед ним лежало плато лица Девы, бледное и жалкое в свете звезд.

Мартин медленно брел через плато. Вокруг него, словно блестящий дождь, падал звездный свет. Когда он добрался до кромки кратера рта, то прижал губы к холодному безответному камню. «Воскресни, любовь моя!» — прошептал он.

Но Дева под его ногами осталась неподвижной, как и должно было быть по его разумению, и он пошел дальше, мимо гордого пика ее носа, напрягая глаза в поисках первых отблесков голубых озер.

Он шел в оцепенении, его руки, словно плети, свисали по бокам. Он едва осознавал, что шел вообще. Зов озер, теперь, когда они оказались так близко, подавлял все. Красивейшие озера, с их манящими голубыми глубинами и обещанием вечного восторга. Неудивительно, что Лели, а позднее и Ксилла, приелись ему. Неудивительно, что ни одна из многих других смертных женщин, с которыми он спал и проводил время, не могла дать ему то, что он хотел. И нет ничего удивительного, что, после двенадцати напрасно потраченных лет, он вернулся назад, к своей истинной любви.

Дева была несравненна. Подобных ей больше не было. Никого.

Теперь он был почти около скуловой кости, но пока не обнаружил отблескивающего в звездном свете голубого оттенка, нарушавшего однообразие плоскогорья. Глаза его уже болели от напряжения и ожидания. Руки бесконтрольно дрожали.

И затем, совершенно неожиданно, он обнаружил, что стоит на краю огромной безводной чаши. Ошеломленный, он неподвижно уставился на нее. Затем поднял глаза и увидел далекие заросли бровей, отчетливо выступавшие на фоне неба. Он проследил взглядом по линии бровей туда, где она изгибалась внутрь и превращалась в голый гребень, который когда–то был мягким перешейком, разделявшим голубые озера…

До того, как истощилась вода. До того, как прекратила свою работу подземная насосная система, вероятно в результате тех же самых сейсмических возмущений, которые образовали и расщелину.

Он был слишком порывист, слишком нетерпелив в своем стремлении обладать своей истинной любовью. Ему никогда не приходило в голову, что она могла измениться, что…

Нет, он не мог поверить в это! Поверить — значило признать, что весь кошмар ночного восхождения на скалу–подбородок пережит впустую. Поверить — значило признать, что вся его жизнь прошла без какой–либо цели.

Он опустил глаза, отчасти в ожидании, отчасти в надежде увидеть голубую воду, хлынувшую назад в опустевшие глазницы. Но все что он увидел, было мрачное дно озера… и оставшийся там осадок…

И такой необычный осадок. Кучки серых, похожих на палки и прутья предметов причудливых форм, иногда соединенных вместе. Несколько похожие… похожие на…

Мартин отступил назад, с яростью вытирая рот. Затем повернулся и бросился бежать.

Но далеко он не убежал — не только потому, что у него прервалось дыханье, но и потому, что прежде, чем бежать далеко, ему следовало разобраться, что он собирается делать. Инстинктивно он направился к скале–подбородку. Но какая, по правде говоря, разница: стать грудой переломанных костей на шейном гребне или утонуть в одном из озер?

Он остановился в свете звезд, затем опустился на колени. Отвращение сотрясало его. Как он мог быть столь наивен, даже в свои двадцать лет, чтобы поверить в то, что он был единственным? Несомненно, он был единственным землянином, но ведь Дева была древней, очень древней женщиной, и в своей молодости имела множество поклонников, покорявших ее всяческими разнообразными средствами, какие только могли изобрести, и которые символически умирали в голубых глубинах ее глаз.

Сами их кости свидетельствуют о ее популярности.

Что вам остается делать, когда вы узнали, что ноги вашей богини окутывает прах? Что вам остается делать, когда вы обнаружили, что ваша настоящая любовь всего–навсего шлюха?

Мартин в очередной раз вытер губы. Была лишь одна вещь, которую вы с ней не делали…

Вы с ней не спали.

Рассвет заявил о себе слабым проблеском на востоке. Звезды начали гаснуть. Мартин стоял на краю скалы–подбородка, оджидая прихода дня.

Он вспомнил человека, который много веков назад поднялся на вершину горы и закопал там плитку шоколада. Ритуалы подобного рода выглядят совершенно бессмысленными для непосвященных. Стоя там, на этом плоскогорье, Мартин похоронил часть того, что совсем недавно составляло его собственную жизнь. Он похоронил свое детство и похоронил все, описанное в книге «Воскресни, любовь моя!». Он похоронил виллу в Калифорнии и дом в Коннектикуте. И под конец, с глубоким сожалением, но окончательно, он похоронил свою мать.

Он подождал, пока подобралось вероломное утро, пока не вытянулись первые золотистые солнечные пальцы и не коснулись его уставшего лица. Затем начал спуск вниз.

Обетованная планета

«Европейский проект» был выдающимся предприятием. Он был результатом многочисленных попыток группы замечательных людей, которые были хорошо знакомы с трагической историей таких стран как Чехословакия, Литва, Румыния и Польша, стран, чье непосредственное соседство с агрессивной имперской нацией лишило их права на естественное развитие. «Европейский проект» возвращал им это право, предоставляя им звезды. Далекая планета находилась довольно далеко от каждой из втоптанных в грязь и униженных наций, и космические корабли стартовали в Новую Чехословакию, Новую Литву, Новую Румынию и Новую Польшу, унося туда истосковавшихся по земле, богобоязненных крестьян. И на этот раз эмигранты находили ждущие их безмолвные водоемы и зеленые пастбища вместо взрывающихся от метана угольных шахт, которые их соотечественники много веков назад нашли в другой обетованной земле.

Во всей этой операции был лишь единственный казус: один из космических кораблей, перевозящих колонистов в Новую Польшу, так и не достиг своего места назначения…