Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
Когда я обернулся, то уже не увидел «Модели-T». Хорошо.
Я очень давно не пользовался дрифтером, кроме как для развлечения. И всякий раз в памяти моей возникало серое предрассветное небо, волны, запах пота и соли, и горький привкус драмамина в горле, и первые «угх» артиллерийского огня, и наша десантная баржа, приближающаяся к берегу. И как сейчас, я вытер тогда ладони о колени и потрогал старую кроличью лапку в левом боковом кармане. Смешно. У брата тоже была такая же лапка. Ему наверняка бы понравились дрифтеры. Он любил самолеты, планеры, парусники. Он любил кататься на водных лыжах и нырять с аквалангом и еще любил акробатику и аэробатику — поэтому, видимо, и пошел в авиацию. Поэтому, видимо, и повстречался со Старухой. Много ли можно ожидать от одной-единственной паршивой лапки!
Звезды сияли, как слава Божия, холодные и далекие, потому что я надвинул на купол фильтр и отгородился от солнечного света. Мопсус же продолжал отражать лучи и отбрасывать их вниз, в яму. Эта луна была средней. Флопсус располагался на более низкой орбите, но сейчас находился по другую сторону планеты. Благодаря тройке лун, моря на Иллирии были относительно безмятежными, и лишь раз в несколько лет сообща поднимали впечатляющую приливную волну. Отхлынувшие воды явят вдруг острова кораллов посреди неожиданно возникших оранжевых и пурпурных пустынь. Воды, взгорбленные в зеленый вал, прокатятся вокруг планеты, и камни, кости, рыбы и всякое плавучее дерево будут лежать на дне подобно следам ноги Протея. За водами последуют ветры, и колебания температуры, инверсия, скопления туч, вздыбление облаков. В небе соберутся облачные соборы и придут дожди, и водяные горы разобьются о берега, рухнут сказочные города и волшебные острова вернутся на морское дно, и Протей, спрятавшись бог знает где, станет смеяться, как гром, при виде добела раскаченного трезубца Нептуна, что станет вонзаться в волны, а они будут отвечать шипением. Удар, шипение, удар, шипение. Потом вам придется тереть глаза.
Сейчас Иллирия казалась уже тонкой кисеей, на которую падают таинственные лунные лучи. Где-то там, внизу, скоро пробудится ото сна похожее на кошку существо. Оно проснется, потянется, поднимется и примется, крадучись, обходить окрестности. Немного погодя оно на миг взглянет на небо, на луну, куда-то дальше луны. Затем по долине разнесется бормотание, и на деревьях забеспокоятся листья. Они почувствуют. Они, рожденные от моих нервов, выделенные из моей собственной ДНК, получившие лик в первичной клетке благодаря лишь Силе моего мозга, они почувствуют, все до одного. Предощущение… Да, дети мои, я иду к вам. Ибо Белион осмелился появиться среди вас…
Если там, внизу, меня ждал обыкновенный человек, все было бы просто. Все мое оружие — это просто бутафория. И я понимал это. И если бы там был просто человек, то я даже не стал бы с ним возиться. Но Грин Грин не был человеком. Он даже не был пейанцем, что уже довольно страшно. Собственно, он был чем-то большим, чем первое и второе.
Он носил Имя, а Имяносящий может странным образом воздействовать на вещи и их элементы, когда они каким-то образом взаимодействуют с тенью, лежащей за Именем. Я вовсе не впадаю в теологию. Мне приходилось слышать вполне наукообразное объяснение всего, что касается феномена имени, если только вас устроит такой диагноз, как самовызванная шизофрения с комплексом божественного величия экстрасенсорными способностями. Выбирайте, что понравится, но не забывайте о времени, которое уходит на обучение мироформиста, и о количестве успешно закончивших обучение.
Я чувствовал, что у меня есть преимущество перед Грин Грином, потому что для встречи он избрал мой собственный мир. Конечно, я не знал, как долго он возился с ним и насколько успел его испортить, и это меня беспокоило. Но насколько хорошо подстроена его ловушка? Какое, по его мнению, преимущество имеет он надо мной? В любом случае, в противоборстве с другим Имяносящим он не мог полностью быть уверенным во всем. Так же, как и я.
Вам приходилось когда-нибудь наблюдать, как дерутся «бетта сплендес», сиамские боевые рыбки? Это ни на что более не похоже — ни на бой петухов, ни на схватку собак, ни на встречу кобры и мангусты. Это уникальное зрелище. Вы подсаживаете двух самцов в аквариум. Они начинают быстро двигаться, расправив плавники, яркие, как алые, голубые, зеленые лепестки, и раздувая свои жаберные мембраны. От этого возникает иллюзия, будто обе рыбки вдруг распустились наподобие цветка и заметно увеличились в размерах. Они медленно приближаются друг к другу, потом плывут бок о бок. Потом быстрое движение, такое быстрое, что глаз не успевает уследить за ним. Потом снова медленно и мирно они плывут рядом. Внезапно рыбы сплетаются в разноцветный вихрь. Опять замирают. И так далее, подобным же образом. Снова мелькание ярких плавников. Немного спустя их уже окутывает красноватый туман. Новая схватка. Оба замирают. Они сцепились пастями. Проходит минута, может, две. Один из самцов открывает пасть и отплывает в сторону. Второй остается недвижим.
Вот так мне представлялось то, что вскоре предстояло.
Я миновал луну. Впереди, затемняя звезды, рос темный диск планеты. Когда дрифтер приблизился к планете, его спуск замедлился. Пришли в действие спрятанные под кабиной устройства, и в тот момент, когда я, наконец, вошел в верхние слои атмосферы, я скользил вниз очень медленно. Вокруг словно сияли под луной сотни озер, будто монеты на дне темного пруда.
Я включил монитор, проверил, нет ли внизу искусственных огней. Ничего не обнаружил. Еще одна луна, Флопсус, показалась над горизонтом, помогая своим сестрам. Примерно полчаса спустя я уже мог различить наиболее выдающиеся черты континента подо мной. Я сверился с изображением в моей памяти и начал манипулировать рулями дрифтера.
Словно лист с дерева в безветренный день, я приближался к поверхности планеты. Озеро под названием Ахерон с Островом смерти посреди него находилось, как я вычислил, в шести сотнях миль к северо-западу.
Далеко внизу показались облака. Я продолжал скольжение, и они вскоре исчезли. Потеряв совсем немного в высоте, я продвинулся на сорок миль к своей цели. Следят ли за мной снизу какие-нибудь точные приборы? — думал я.
Дрифтер попал в полосу высотных ветров. Некоторое время я сражался с ними. Но потом пришлось спуститься на несколько тысяч футов, чтобы убежать от самых неприятных.
В течение нескольких последующих часов я упорно продвигался на север и запад. На высоте в пятьдесят тысяч футов мне по-прежнему оставалось до цели еще четыреста миль.
За следующий час, впрочем, я спустился на двадцать тысяч футов и выиграл еще семьдесят миль. Все шло прекрасно.
Наконец на востоке загорелась высотная заря, и я сбросил милю, чтобы пройти под ней. Скорость увеличивалась. Я будто спускался в океан — из освещенной воды в темную.
Но свет преследовал меня. Через некоторое время я снова предпринял побег от зари, пробился сквозь облачный слой, определил свое положение, продолжая спуск. Сколько миль до Ахерона?
Двести, наверное.
Свет настиг меня.
Я спустился до пятнадцати тысяч футов, выиграл еще сорок миль. Я деактивировал еще несколько пластин-антигравов.
Когда я шел на высоте трех тысяч, началась настоящая заря.
Я падал еще несколько минут, подыскал подходящее место и опустился на землю.
В щели расколовшегося горизонта на востоке показалось солнце. Я находился в сотне миль (плюс-минус десять) от Ахерона. Я поднял купол кабины, потянул за шнур деструктора, спрыгнул на землю и отбежал подальше.
Минуту спустя дрифтер провалился сам в себя, и остатки его начали тлеть. Я перешел на шаг, сориентировался на местности и направился к противоположному концу поля, где начинались деревья.
Глава 5
Через пять минут моя Иллирия уже вернулась ко мне, словно я никуда не улетал. Профильтрованный сквозь лесной туман солнечный свет стал розовым и янтарным. Воздух был прохладен, пахло влажной землей и прошлогодними листьями. На ветвях и цветах блестела роса. Над головой у меня описала круг маленькая желтая птичка, неслышно опустилась на плечо, посидела секунду и улетела. Я приостановился, чтобы вырезать себе палку на дорогу, и запах живого дерева напомнил мне Огайо и ручей, где я срезал ивовые ветки и делал свистки, опуская ветки на ночь в воду, потом снимал кору, предварительно постучав по ней ручкой ножа, чтобы отделить ее от сердцевины. Неподалеку от того места, где я вырезал палку, росло много земляники. Я нашел несколько диких ягод: они были крупные, пурпурные. Я раздавил их между пальцами и слизнул сок, кислый и терпкий. Ящерица с плюмажем, яркая, как помидор, медленно сползла с верхушки камня и устроилась на моем ботинке, пока я слизывал сок. Я потрогал ее корону, потом сдвинул зверька в сторону и продолжил путь. Когда я обернулся, крапчато-черно-белые глаза ящерицы встретились с моими. Я проходил под высокими, в тридцать и сорок футов деревьями, и время от времени на меня падали капли влаги. Начали просыпаться птицы и насекомые. Толстобрюхий зеленый свистун завел десятиминутную песню, выпуская накопленный воздух. Где-то слева от меня к нему присоединился товарищ или родственник. Шесть пурпурных «кобра де капелла» — но это были всего лишь цветы — выпрыгнули из земли, покачиваясь на стеблях, издавая шипение, размахивая лепестками, как флажками, а их мощный аромат распространился по округе со скоростью и эффективностью разорвавшейся газовой гранаты. Я и этому не удивился: мне казалось, будто я никогда отсюда не улетал.
