Страна багровых туч, Путь на Амальтею, Стажеры - Стругацкие Аркадий и Борис (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Дауге сделал паузу. Быков нетерпеливо покашлял и сказал:
- Вскрыл - и что?
- Понимаете, я даже не помню, как это случилось. Я случайно взглянул поверх голов товарищей - они все, конечно, наклонились к банке - и вижу: по склону соседнего бархана ползет, извиваясь, преогромный сизый червяк… Настоящий удав, боа-констриктор… Весь в этаких кольцах…
- Врешь! - убежденно сказал Юрковский.
- Погодите, Владимир Сергеевич! - сердито остановил его Быков. - Дайте рассказать.
- Не вру, Володя. Это был олгой-хорхой.
- Олгой… кто? - спросил Быков.
- Олгой-хорхой, - повторил Дауге. - Кажется, единственное сухопутное животное на Земле, вооруженное электричеством.
Юрковский сдвинул брови, вспоминая.
- Олгой-хорхой… Кажется, впервые описан в одном из гобийских рассказов Ивана Ефремова полвека назад. Так?
- Так, - согласился Дауге. - Потом выяснилось, что за эти полвека мы были не то третьей, не то четвертой экспедицией, которая видела его.
- И что же случилось? - не утерпел Быков.
Дауге вздохнул:
- Ничего особенного, конечно. Я заорал и вскочил на ноги. Рольмопс вывалился в песок. Мы побежали в палатку за ружьями, а когда вернулись… - Он развел руками. - Никаких шансов. Электрический червяк скрылся.
- Досталось тебе, наверное, от ребят, - сказал Юрковский и снова потянулся к роль-мопсу.
- Ну нет! До самого конца экспедиции только и было разговоров, что об олгой-хорхое.
- Я вот ничего подобного не видел в пустыне, - заметил Быков.
Дауге объяснил, что олгой-хорхой водится, вероятно, только в самых жарких и пустынных областях монгольской Гоби.
Быков, чувствуя себя почему-то не в своей тарелке, принялся расспрашивать Ермакова о плане дальнейшего покорения Венеры. Ему хотелось заставить командира разговориться. Но тот отвечал сдержанно и скучновато. Готовится к вылету «Хиус-3», он перебросит на Голконду большую группу специалистов. Начнется оборудование промышленного комбината по переработке ядерного горючего. Одновременно, конечно, будет происходить расширенное исследование поверхности планеты.
- Да что там говорить, - легкомысленно помахивая рукой, вставил Юрковский, - с Венерой покончено. Дорога проложена, семафор открыт, как говорили наши предки в те времена, когда еще были семафоры. И новые дороги пройдут не здесь.
- Межзвездная астронавтика, конечно? - сказал Ермаков, улыбаясь одними губами.
- Именно! Перелет Земля - 61 Лебедя. Это - новая дорога!
- Это сколько же времени лететь? - с сомнением спросил Быков.
- Десять лет туда и десять обратно. Двадцать лет полета с нашими скоростями.
- Двадцать лет! - ахнул Быков. - Это ж в команду надо набирать юнцов, чтобы экипаж в дороге не вымер естественной смертью…
- Э, брат! - засмеялся именинник. - А что ты скажешь о перелете Москва - Большое Магелланово Облако? Расстояние - сорок тысяч световых лет, то бишь четыреста миллионов миллиардов километров. Со скоростью света лететь сорок тысяч лет, и это, заметь, ближайшая к нам звездная система типа Галактики. Ну, как?
- Кошмар! Абсолютно нереально…
- А кто его знает! - Дауге хитро посматривал на потрясенного водителя. - Наука, как известно, умеет много гитик. А по сравнению с десятком тысяч лет двадцать кажутся мгновением!
- Все равно, и двадцать - много, - проворчал Быков.
- Совсем не много, говорю я тебе, - сказал Иоганыч. - Утром заснул на Земле, в полдень проснулся где-нибудь около 61 Лебедя. Как в трансконтинентальном самолете или чуть помедленнее. Поглядел, пощупал, набрал диковинок и - назад.
- Ну, еще бы! Надо только уметь спать по десять лет сряду. Как раз по тебе, Иоганыч, перелет, - не удержался водитель.
Юрковский засмеялся.
- А ты про анабиоз слыхал? - наслаждался Дауге, нисколько не сердясь. - Анабиоз - это такое состояние организма, что-то среднее между жизнью и смертью, вроде обморока…
- Ну-ну… популяризатор, не загибай, - заметил Юрковский.
- Нет, я очень приближенно… В том смысле, что ощущения человека в анабиотическом сне такие же, как при обмороке…
- То есть вообще никаких ощущений.
- Ага… Так вот. При анабиозе все жизненные процессы протекают замедленно. Человек, так сказать, жив, но не живет: не стареет, не болеет, не растет…
- Ну, дальше, - поторопил заинтересовавшийся Быков.
- Вот и все. Поднимаешь звездолет над Землей, включаешь автоматическое управление, погружаешься в анабиотический сон и прекращаешь таким образом течение времени. Через десять лет тебя будит специальное устройство. Протираешь глаза, моешься, делаешь свое дело - исследуешь, собираешь материал - и обратно тем же манером!
- Здорово! - восхитился водитель. - Но это же фантастика все-таки!..
- Это уже не фантастика, - заметил Ермаков. - Но этот путь пока мало приемлем: у нас нет никакого опыта межзвездных полетов, риск слишком велик. Международный Конгресс никогда не даст согласие на подобную авантюру. Впрочем, есть еще одна дорога…
- Теория относительности… - торжественно начал Юрковский.
Дауге застонал.
- Помогите! СОС! Сейчас начнется - лоренцово сокращение временных интервалов… Тензор кривизны Римана - Кристоффеля!.. СОС!
- При чем здесь тензор кривизны? - возмутился Юрковский. - А лоренцово сокращение…
- Во-во! Начинается… Не надо, Володя, голубчик!
- Ну и черт с тобой! Оставайся в серости да в невинности… - Юрковский был явно задет.
- Нет, милый, ты не обижайся…
- На богом обиженного грех обижаться.
- Я имел в виду не теорию относительности, - вмешался Ермаков. - Я говорю об идее покойного Ллойда…
- А, да-да! - воскликнул Юрковский, оживляясь. - Механические астронавты!
- Это как? - спросил Быков.
- Вместо живых пилотов - кибернетические устройства. Роботы, - пояснил Ермаков. - Вы, наверное, слыхали о таких, Алексей Петрович?
- Д-да… Ну, еще бы! На Каракумской стройке работала целая механическая бригада!..
- Совершенно верно. Такие же роботы поведут звездолеты. Это, конечно, не люди, но они способны совершать целый ряд вполне осмысленных - с нашей точки зрения - операций. Они могут быть пилотами, и геологами, и биологами, и физиками, и счетными машинами, и радиопередатчиками - и все это одновременно. В определенных пределах, конечно. Это будут великолепные разведчики, пролагатели новых трасс. Будущее звездоплавания в значительной мере принадлежит таким киберпилотам.
- Замечательно! - Быков в восторге крутил головой. - Просто здорово.
- То-то же! - ткнул его в бок Дауге. - А ты говоришь - нереально, фантастично…
- Нет, вы представляете, - блестя великолепными зубами, разглагольствовал Юрковский, - на какой-нибудь безвестной планетке в системе Проксимы Центавра приземляется звездолет. Восхищенные обитатели сбегаются к нему со всех концов в радостном ликовании - прибыли друзья из чужого мира! И вдруг из люков выползают этакие чудища о шести ногах, поблескивающие металлом, - перемигиваются разноцветными лампочками! Удивительно похожие на живых и в то же время мертвые, холодные, непонятные! Если на планетке идет 1901 год от рождества Христова, то это будет фурор!..
- Чудища улетают, - подхватил Дауге, - увозя с собой пару разобранных домов и местную корову в банке со спиртом. Жители остаются в смущении и ужасе…
- Писатели сочиняют двадцать великолепных фантастических романов, - перебил восторженный Юрковский. - Двадцать ученых защищают двадцать докторских диссертаций на тему «Металлические формы жизни во Вселенной», и немедленно возникают двадцать религиозных сект, предающихся культу железных богов. А потом…
- А потом через двадцать лет прилетаем мы с Юрковским и объясняем истинное положение вещей. И начинается освоение под нашим руководством местной Венеры. Мы строим «Хиусы»…
- И все начинается снача-ала! - гнусаво пропел Юрковский.
- Да, и все начинается сначала. Захолустная Венера освоена и… вообще все сначала. Вечное движение, - глубокомысленно закончил Дауге.
