Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
– Вы – тот самый таможенник, что открыл дверь в Аркан? – воскликнул я.
– Совершенно верно, молодой человек. Егоров Кирилл Александрович, бывший мастер-таможенник, бывший сотрудник госбезопасности СССР, бывший майор, бывший Герой Советского Союза. Приговорен к смертной казни за отказ провести в Аркан отряд специального назначения для ликвидации антисоветского мятежа.
– Но в Аркане время опережает наше на тридцать пять лет! Я думал… проход уничтожили, потому что узнали про развал Советского Союза, а тамо… а вы отказались закрыть сюда проход…
– Это так всем мозги запудрили? Чушь, коллега! На Земле-один время отстает. Проход уничтожили, когда Каплан пристрелила товарища Ульянова, коммунисты запаниковали, и к власти в Советской России пришло коалиционное правительство. Сталин требовал ввести в Аркан войска и ликвидировать «мятеж». Я отказался пропустить отряд. Усатого то ли кондрашка хватила, то ли кто-то из наших ликвидировал… но власть так и не успокоилась. В итоге меня сдали. Друзья-функционалы и сдали. Но я долго держался, башня практически неуничтожима. – Старик гордо улыбнулся.
– Дмитрий… один политик… он хотел узнать, как здесь живут люди… понимаете, воспользоваться Арканом как образцом для сравнения, как полигоном! Выяснить, что правильно, а что нет, принимать правильные решения…
– Кирилл, мальчик… – Старик посмотрел на меня с жалостью. – Твой политик опоздал. Полигон – наша с тобой Земля.
Меня словно током пробило. Одна за другой кусочки головоломки стали складываться в картину.
И она мне не понравилась.
Аркан. Земля-один.
Аркан и есть Земля-один.
– Все остальные обитаемые миры… тоже?
Кирилл Александрович кивнул. Глотнул пива. Сказал:
– Конечно. Моделирование работоспособных социальных моделей здесь на уровне. Тот же Антик, к примеру. Бывали?
Я покачал головой. Уточнять, что функционал я без году неделя, не хотелось.
– Ну так вот, он развивался нормально. Там эпоха Ренессанса началась, когда возникла свежая мысль: счастье человеческое – в простоте общественных отношений и технических устройств. И мир был аккуратненько опущен – назад, в античность. Довольно любопытный итог. Но все-таки не образец для подражания. Оставили для контроля. – Он вздохнул, посмотрел на часы. – Еще пива?
– Нет, спасибо.
– А я повторю с вашего позволения. – Старик махнул рукой официанту.
– Как вы меня узнали? – спросил я. – Вы же… или вы все еще функционал? Я не почувствовал.
– Самую чуточку, – просто ответил старик. – Я ведь связь с башней до конца не разорвал. Если бы ее разрушило полностью – умер бы, наверное. А уж способностей бы точно лишился! Но вот кусочек стены устоял, повезло. Так что я своих чую. Еще кое-что по малости осталось… языки чужие худо-бедно понимаю, с долголетием швах, зато никаких болезней.
Я посмотрел на тросточку.
– Это для понта. – Кирилл Александрович улыбнулся. – Да и нехорошо старичку слишком бойко прыгать. Трость – она сразу уважение вызывает, солидности придает… Так вот башню твою я почувствовал. Как только ты проход к нам открыл – сразу. Я всегда знал, что если кто-то вновь в Аркан пробьется, то снова на этом же месте. Здесь до сих пор барьер между мирами слабый. Термоядерный заряд – это не шутка, Кирилл. Ох не шутка.
– Здесь же радиация, наверное… – пробормотал я. – А все сидят спокойно…
– Нет радиации. Не бойся. Почему так случилось, я не знаю, но радиация не прошла.
Роман принес пиво. Сказал:
– Все, Кир Саныч, пирожки уже достали. Только остынут чуток.
Кирилл Александрович кивнул. Сказал мне:
– Ты задавай вопросы. Не стесняйся.
– Кирилл Александрович, функционалы вышли отсюда?
– Почему вышли? Они здесь живут. В других мирах бывают наскоками. Ну, местных привести к функции. – Он улыбнулся. – Поглядеть, как дела идут. Наблюдатели, разведчики… как хочешь, так и называй. Меня сразу вычислили, кстати. Но долгое время не контактировали, наблюдали, как я себя поведу. А мне тут понравилось. Тут ведь даже революция иначе произошла, Кирилл! Почти бескровно. Гражданской войны не было. Наша-то Земля давно использовалась для сравнения, поэтому местную революцию контролировали. Долгое время пытались Ульянова цивилизовать, даже рассказали ему кое-что, фильмы показали – что на нашей Земле творилось. Но у вождя от таких откровений совсем крышу снесло. Решил рассказать рабочим про функционалов, начать красный террор против угнетателей. Тогда его и устранили. Привязали к неудачному покушению в нашем мире, чтобы уж как-то сохранить историческую преемственность. Шлепнули. И стали переводить страну на другие рельсы… нет, от удачных идей не отказывались, отнюдь… Когда я не согласился провести сюда бойцов – это уж я потом понял, конечно, как бы их тут радушно приняли… В общем, этим я себя зарекомендовал. А когда кинулся про бомбу рассказывать… была у меня опаска, что заряд вдует в этот мир… Тут уж на меня и вышли.
– Перевербовали, – уточнил я.
– Ну… как сказать. – Кирилл Александрович поморщился. – Все мы функционалы, верно? И в гэбэ кто я был? Функционал. Человек при корочке и пистолете, с особыми возможностями и положенными по статусу благами. И таможенником стал – ничего не изменилось. Все, все мы функционалы, Кирилл. Если этот мир – лучше? Если он избавлен от прорвы ошибок и крови, если здесь Второй мировой войны не было совсем, если люди сыты и не озлоблены, если на Луне три поселка человеческих – так что же, я должен был за кремлевских вождей голову класть? Или за функционалов из вторичных миров, которые в своих болотцах плещутся?
– Но ведь та Земля – она наша родина!
– Кирилл… – Бывший таможенник с Тоцкого полигона вздохнул. – Здесь та же самая родина. Только правильная. Избавленная от ошибок. Набело написанная.
– Ну да, после таких тренировок… Революция без крови, коллективизация без голода, никаких репрессий… верно? И войны не было, и города на Луне? – Я невольно повысил голос. – А у нас Великая Отечественная столько народа сожрала, до сих пор спорят – двадцать миллионов или сорок! Черновик, да?
– Я сам воевал, Кирилл, – строго сказал старик. – Всю войну прошел.
– В СМЕРШе? – с неожиданной для самого себя досадой спросил я.
Некоторое время мы раздраженно смотрели друг на друга. Потом старик вздохнул:
– Брось ты кипятиться, мальчик. Так уж случилось, что этот мир – первичный. Потому и наблюдают за другими мирами отсюда. Кстати, человеческих миров знают не пять, а более двадцати! Не валяй дурака, тезка. Раз уж случилось чудо, раз ты сумел сюда проход открыть – значит есть в тебе хорошие задатки. И твое место тоже здесь!
– Это бесчестно, – сказал я.
– По отношению к кому? Обычный человек с Земли-два назвал бы твои возможности бесчестными! Тебя же это не смущало? Тебе ведь понравилось быть функционалом, верно? Нет, ты мне в глаза посмотри, тезка!
Понравилось? – с какими-то блудливыми интонациями воскликнул старик.
Я смолчал. И в глаза смотреть не стал.
– Не думай, кстати, что у нас повсюду молочные реки с кисельными берегами, – сбавляя тон, сказал Кирилл Александрович. – Думаешь, почему так много негров вокруг? Это из наших африканских протекторатов беженцы. Всем миром помогаем. Рабства в Америке не было, предоставили Африке самой развиваться. Тоже ничего хорошего не вышло – войны, свары, расизм. Теперь отрабатываем модель постепенного вывоза и ассимиляции части африканского населения. Вывозим детей, полностью разрываем связи с социокультурной средой, воспитываем в нашем духе. Детские дома не годятся, только русские приемные семьи. Вот официант наш с семи лет в Москве. Помню, как он тут пацаненком бегал, тарелки собирал… все никак не могли отучить остатки подъедать. Родители от голода померли в Эфиопии, сам был скелетик ходячий…
Чувство опасности – резкое и тревожное – пронзило меня. Я поднял взгляд на старика. Глаза Кирилла Александровича сузились – он тоже понял свой прокол.
– Как же мама, которая капусты никогда не видела? – спросил я. – А, товарищ майор? Как там пирожки, уже позиции заняли?
