Пески веков (сборник) - Шуйлер-Миллер Питер (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Я люблю тебя, — плакала она. — Я тебя не отпущу!
— Ты получишь назад своего Пита, — с трудом выговорил он. — Там, на моей Земле, ему, наверно, так же худо приходится, как мне здесь. Там его тоже найдут ученые. Он тоже захочет вернуться.
— Не надо мне никакого другого Пита! Мне нужен ты!
«Мне ведь тоже не надо другой Мэри», — подумал он и, несчастный, измученный, пошел бродить по улицам. Что еще оставалось делать?
Быть может, его двойник там в этот час тоже бродит по улицам, обуреваемый теми же чувствами? Быть может, и его терзает жажда вернуться в родной мир, в привычную колею и мучают те же сожаления? Может, он даже нашел в Мэри Первой нечто подобное тому, что Пит обрел в Мэри Второй? Все возможно в этом непостижимом мире, где царит такое сложное и странное равновесие.
И его тоже, должно быть, преследует и ненавидит та, чужая ему Вселенная.
Как бы то ни было, выхода нет. Вернее, есть один-единственный выход.
И его двойник на Земле Первой, должно быть, пришел к той же мысли, хотя, возможно, и по иным причинам. Все то же самое. Или почти то же самое.
Пит решил остаться еще на одну, последнюю неделю. Мэри как будто смирилась. Она наконец поняла всю грубую правду случившегося и его неотвратимые последствия или, быть может, просто покорилась судьбе.
Эту последнюю неделю они провели почти как влюбленные. Много выезжали. В ночные клубы, в театры. Им было хорошо вдвоем. Они словно бы заново по-настоящему влюбились друг в друга и наслаждались этим вовсю, без оглядки: возможно, Мэри, сама того не сознавая, пыталась его удержать, а Пит в последний раз был счастлив с женщиной, которая была совсем не такой, как Мэри Первая.
В тот день, когда они поехали в Научно-исследовательский институт Грейдена, Пит ждал ее слез. Но Мэри не плакала. Казалось, она сосредоточенно думает о чем-то.
А его слезы? Они придут потом, когда он очутится в одиночестве на своей Земле. Пусть лучше Мэри не знает, как она ему дорога.
Машина оказалась больше, чем он ожидал. Огромная металлическая труба отходила вкось от чего-то, очень напоминающего циклотрон. В конце трубы на экваториальной оси был подвешен металлический шар около трех футов в поперечнике. На поверхности шара, противоположной концу трубы, алел круглый стеклянный глазок — не мигая смотрел он в большой, открытый с одного конца металлический ящик, сквозь который проходило сложнейшее переплетение каких-то проволок и проводов.
— Мы хотели послать в другое измерение один атом, только один! — сказал Энрике Патиньо. — И, я почти уверен, наши двойники с вашей Земли стремились к тому же. Но вместо атома мы послали туда нашего Питера Иниса. А они прислали сюда вас. — Патиньо указал на два стола, стоявших вплотную друг к другу посреди комнаты. На столах громоздились горы бумаг. — Мы все вычислили. И узнали немало любопытного. Оказывается, один только атом — а уж поверьте мне, наш луч никак не может послать больше одного атома за раз — один-единственный атом, устремляясь из одного измерения в другое, неминуемо захватит с собой весь организм, в котором он заключен.
— Интересно в таком случае, разбил я свою машину или машину вашего Питера? — задумчиво произнес Пит. — Где проходит граница? Молекулы перепутались, пар, из которого состою я, смешался с паром, из которого состоит машина…
— Скорее всего, вы разбили его машину. Хотя уверенности в этом у меня нет. Но мы считаем, что это явление — перенос целого — характерно только для живой материи, а все предметы, находящиеся в радиусе действия электромагнитного поля…
Он продолжал говорить.
Пит смотрел на машину.
Быть может, другой Питер Инис на другой Земле тоже смотрит сейчас на машину?
Будем надеяться, что так. И будем надеяться, что этот другой Пит — хороший человек. Потому что Мэри Вторая — очень хорошая, черт побери!
— Где мне брать билет? — спросил он.
— Сюда, пожалуйста, — позвал из-за металлического шара ван Хасен. Он там что-то делал с круглым красным глазком.
— А что же не трубят трубы? — хмуро заметил Пит. — Где репортеры и фотографы? Мне-то, конечно, ничего этого не надо.
— Мы… — Энрике Патиньо запнулся. — Поймите, мистер Инис, мы бы охотно отложили ваше возвращение хоть на короткое время и расспросили бы вас о вашей Земле. Мы могли, конечно, спросить вас об этом и раньше, но нам не хотелось вторгаться в вашу довольно необычную частную жизнь. Мы хотели, чтобы вы сами к нам пришли. А теперь… что ж, боюсь, нам придется удовольствоваться наблюдениями НАШЕГО Питера Иниса. На основании наших исследований последнего времени мы пришли к выводу, что, может бить, вам очень опасно оставаться здесь. Опасно и для вас, и для нас.
— Я тоже это почувствовал, — сказал Пит. — Звучу не в лад здешнему оркестру. Нарушаю гармонию.
— Сегодня утром мы приняли решение. И как раз собирались вас пригласить, но вы пришли сами.
— А если бы вы меня пригласили и я отказался прийти, вы бы вызвали морскую пехоту?
Патиньо улыбнулся какой-то удивительно мальчишеской улыбкой.
— Ну да. Собственно, ваше появление в нашей Вселенной едва ли как-то на нее повлияет в ближайшие миллионы лет. Отклонение должно дойти до фантастически высокого уровня, прежде чем оно даст себя знать. Но мы — ученые и не можем рисковать, позволив вам остаться здесь хотя бы еще недолго. Ваше влияние теоретически возрастает в геометрической прогрессии каждый шестьдесят один целый четыреста шестьдесят девять десятичных часа.
— Я уже не тот, каким пришел к вам, — сказал Пит. — Я растерял миллионы молекул. Я воспринял миллионы других. На мне совсем другая одежда.
— Можно почти наверняка предположить, что все это так или иначе возмещается и уравновешивается; надо надеяться, что мы не ошибаемся.
— Что ж, тогда, наверно, больше нет никаких препятствий… если не считать моих чувств.
Патиньо вздохнул.
— Пожалуй. Но мы так мало знаем о подобных вещах… потому и не трубят трубы. Когда мы вас отправим, машина будет размонтирована. Чем меньше люди знают об этой стороне научных исследований, тем лучше. Быть может, сейчас мы поступаем преглупо. А может быть, нам бы надо холодеть от ужаса.
— Ну, — сдерживая волнение сказал Пит. — Когда же мы начнем?
— Хоть сию минуту.
— А когда начнут они?
— Тогда же, когда и мы… или наоборот. Видимо, на этом уровне все полностью совпадает: мы как бы выражаем законы, общие для всей Вселенной.
— Довольно! — прервал ван Хасен. — Так у нас весь день пройдет в разговорах.
— А нельзя мне взять с собой… книгу или еще что-нибудь? — спросил Пит.
Патиньо покачал головой. Потом взял Пита за руку и поставил его перед шаром. Красный глазок смотрел теперь Питу прямо в лоб.
Пит еще дома попрощался с Мэри. Теперь он на нее не взглянул.
Все произошло очень быстро.
Патиньо прощальным жестом поднял руку.
Ван Хасен нажал какую-то кнопку где-то позади металлического шара.
— Пит! — крикнула Мэри.
Машина пронзительно взвыла, заглушая ее крик.
И Мэри очутилась в его объятиях.
Лаборатория была почти такая же. И машина тоже. Круглый красный глазок потускнел. Вой утих.
Все просто стояли и переводили дух.
Держа Мэри в объятиях, Пит поглядел вокруг и улыбнулся.
— Без бороды вас трудно узнать, доктор ван Хасен, — сказал он. Потом обратился к Мэри: — Я рад, что ты это сделала. Я не смел тебя просить.
Мэри заплакала.
— Я… я подумала, если я… тогда и она… а может, это она первая подумала…
— Тебе понравится мой Пит младший, — сказал он ласково. — А та Мэри, которая только что отсюда ушла, будет хорошей матерью твоему сыну.
Ученые понемногу выходили из оцепенения. Минут десять они с горящими от любопытства глазами забрасывали вновь прибывших вопросами, потом Пит сказал, что они с Мэри хотели бы пойти домой.
Ван Хасен вывел их в коридор. Остальные двое — точно такой же Патиньо и чуть менее привлекательная Хейзл Бэрджис — уже хлопотали, разбирая машину.