Панорама времен - Бенфорд Грегори (Альберт) (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

— Извините, Гордон, сначала я должен был кое-что закончить. Вы выглядите замученным. Это погода так на вас действует, а?

Гордон покачал головой, встал и последовал за Рамсеем в кабинет. У него слегка закружилась голова. “Должно быть, воздух здесь такой”, — подумал он. Сказывался ветер и то, что он мало и плохо спал предыдущей ночью.

Рамсей произнес уже несколько фраз, прежде чем Гордон понял, о чем речь.

— Что? — переспросил он. Его голос сделался ломким от сухости в горле.

— Я сказал: все ключи к разгадке лежат здесь. Я оказался слишком слеп, чтобы увидеть их раньше.

— Ключи?

— Сначала я рассматривал предварительные данные. Знаете, что-нибудь для получения гранта или как заинтересовать фондирующие организации. Я считал, что речь могла идти об обороне. Но дело в том. Гордон, что это имеет гораздо большее значение, и тут нужно привлечь ННФ.

— Почему?

— Потому что это очень обширно. Вот эта строка: “входит в режим молекулярной симуляции и начинает имитировать своего хозяина” — является ключом ко всему. Я принял такое решение, которое рекомендовалось посланием. Ну, вы знаете — истощение почвы, пестициды, тяжелые металлы, такие как кадмий, никель, ртуть. Ввел некоторые длинноцепочечные молекулы. Заставил ассистентов заниматься латтитиновыми цепочками, о которых тоже говорится в послании. Кроме того, уговорил приятеля, который работает у Дюпона, дать мне некоторые из их длинноцепочечных образцов.

— Вы не могли найти числовые обозначения, которых приведены в послании?

— Нет, и это меня удивляет. Мой приятель утверждает, что у них нет ничего с такими названиями. А фирма “Спрингфилд” сообщила, что не знает пестицида AD45. Ваш сигнал в этом месте, видно, исказился.

— Значит, вы не можете продублировать эти вещества?

— Нет, но это никому и не нужно. Главное в сих длинноцепочечных детках то, что они универсальны.

— Как же вы можете…

— Послушайте, я взял эти партии и отнес в “Скриппс”. Пригласил на ленч Хассингера, рассказал ему о проекте.

Уговорил его дать мне несколько экспериментальных кормушек на морской воде. Знаете, это первоклассные устройства, с постоянным регулированием температуры и :солености и, кроме того, с постоянным освещением солнечным спектром излучения. И что вы думаете? Все, о чем говорилось в послании, оказалось правдой. До последнего слова.

— Вы имеете в виду ту часть, которая касается диатомового цветения?

, — Конечно, но это происходит на более поздней стадии. Эти длинноцепочечные выродки действуют вроде Петрушки. Морская вода изменялась, как обычно, при перенасыщении кислородом. Через два месяца мы получили какую-то странную картину кислородной колонны — Я имею в виду содержание кислорода по высоте водяного Столба, — может быть, порядка JO метров. Затем стал расти планктон. Просто как на дрожжах — мертвый или какой-то неизвестной ранее формы.

— Это как?

Рамсей пожал плечами:

— В вашем послании сказано: “отпечатывается вирус”. Что-то заумное, я полагаю. Какое отношение имеет вирус морской воде?

— Что общего между пестицидами и планктоном?

— Хороший вопрос. Мы не знаем. Еще фраза из послания: “может тогда превратить нейронную оболочку планктона в свою собственную химическую форму, используя содержащийся в окружающей морской среде кислород до такой степени, что содержание кислорода в воде упадет до величин, фатальных для большинства высоких цепей производства пищи”. Звучит так, как будто кто-то знает, в чем дело, правильно?

— Очевидно.

— Поскольку это как раз то, что мы обнаружили.

— Это забирает кислород?

— Еще как! — он приподнял бровь. — Создается впечатление, что смесь превращает планктон в себя. Образуются смертельно опасные побочные продукты, кроме того, хлорированные бензолы, полихлорированные бифенилы. Вот, взгляните.

Он вытащил из папки фотографию и протянул Гордону. Исхудавшая рыба с выпученными глазами на бетонной пластине. Раздутые губы зелено-голубого цвета, бледная оболочка под жабрами.

— Рак губ, асимметрия, опухоли. Хассингер даже побелел, когда увидел, во что превратились подопытные экземпляры. Обычно он не тревожится из-за бактерий, попадающих в кормушку. Морская вода — холодная и соленая — убивает болезнетворные бактерии, кроме…

Гордон отметил паузу.

— Кроме кого?

— Кроме вирусов, как говорит Хассингер.

— Да, “вирус отпечатывается”. И эти рыбы…

— Хассингер изолировал мои кормушки и прекратил эксперимент. Все подопытные рыбы сдохли. Они внимательно посмотрели друг на друга.

— Хотел бы я знать, кто применяет это в низовьях Амазонки, — сказал Рамсей.

— Русские? — Ситуация теперь казалась Гордону вполне реальной.

— Но в чем здесь стратегическое преимущество?

— Может быть, тут сыграли роль какие-то случайные обстоятельства?

— Не знаю… Вы все еще не выяснили, почему получили это через вашу ЯМР-установку?

— Нет.

— А что за чепуху нес Сол Шриффер?..

— Это не моя идея. Забудьте ее, — отмахнулся Гордон.

— Мы не можем забыть ЭТО. — Рамсей поднял фотографию рыбы.

— Да, ЭТО мы забыть не можем.

— Хассингер хочет немедленно опубликовать сообщение.

— Не возражаю.

— Вы уверены, что не работаете на оборонное министерство?

— Конечно, нет. Это была ваша идея.

А вы ее не опровергли.

Скажем, я не хотел раскрывать свои источники. Вы же видели, что произошло, когда Шриффер схватился за них.

— Да-а. — Рамсей посмотрел на него пристально-оценивающим взглядом. — Вы хитрец.

Гордон решил, что это несправедливо.

— Это ведь вы стали говорить о министерстве обороны. 1-то ничего не сказал.

— Ну хорошо, хорошо, все-таки не без фокусов. Гордону очень хотелось бы знать, не называет ли его Рамсей про себя “скользким евреем”. Однако он тут же одернул себя: “Господи, это паранойя! Я начинаю думать, как моя матушка, которая считает, что гои так и норовят до тебя добраться”.

— Сожалею, — сказал Гордон. — Я просто боялся, что вы не возьметесь за эту работу, если я не промолчу, ну и… — Все в порядке, ничего не случилось. Черт подери, вы подсунули мне фантастическое дело! Это действительно очень серьезная вещь. — Рамсей постучал пальцем по фотографии.

Они молча смотрели на нее и думали. Губы у рыбы раздулись, как баллоны, цвет их был просто ужасен. В наступившей тишине Гордону стали слышны звуки, доносившиеся из лаборатории: регулярные постукивания и тиканье, ритмы и голоса. Нуклеиновые кислоты искали друг друга в стеклянных капиллярах. Запахи реактивов носились в воздухе. Лился рассеянный свет. Тик-так, тик-так.

С обложки “Лайфа” смотрел Сол Шриффер. Уверенный вид, небрежная поза, рука опирается на станину Памарского телескопа. Статья называлась “Борющийся экзобиолог” и пестрела фотографиями: Сол, вглядывающийся в снимок Венеры; Сол у панели управления радиотелескопа в Грин Бэнке. Один параграф был посвящен посланию, полученному на ЯМР-установке. Рядом с большими магнитами стоял Сол, а на заднем плане виднелся Гордон, который смотрел в пространство между магнитными полюсами, явно ничего не делая. Рука Сола тянулась к какой-то проводке, словно он собирался что-то поправить. Сигналы, полученные на ЯМР-установке, описывались как “противоречивые” и “весьма сомнительные с точки зрения большинства астрономов”. Далее приводились слова Сола: “В этой области у вас появляются какие-то шансы. Иногда вы проигрываете, но потом происходит прорыв”.

— Гордон, твое имя упомянуто здесь только один раз.

— Не забывай, что статья о Соле.

— Но ведь именно из-за тебя он здесь появился. Он катается на твоем…

— На моем успехе? — спросил он насмешливо.

— Да нет, но…

Гордон бросил на стол Рамсея чертеж.

— Я не давал вам копию этого? Рамсей поднял листок и наморщил лоб.

— Нет. А что это?

— Еще одна часть сигнала.

— Припоминаю. Это показывали по телевидению?

— Да, Шиффер.

Рамсей внимательно рассматривал пересекающиеся кривые.