Хроники Вторжения - Веров Ярослав (читать книги бесплатно txt) 📗
– Однокурсник какой-нибудь?
– Приятный молодой человек. Но не однокурсник. Если бы ты чаще общался с дочерью, знал бы, что она ходит в литературное общество…
– "Цитадель"?
– Да, кажется, так и называется. Если знаешь, зачем спрашивать, что за допросы?
– Спрашиваю, потому что надо. Роман этот у них за руководителя?
– Да. Не понимаю – ты зачем ко мне пристал?
– Ладно, занимайся.
Эдуард удалился из кухни, Татьяна набрала номер подруги.
– Да ничего особенного, Катя, голодный муж. Да. Вспомнил, что у него, оказывается, есть взрослая дочь. И я говорю…
Эдуарду стало ясно, что имел в виду Викула, упоминая Риту. Голова сделалась совершенно пустой. Он закурил. Татьяна тут же отвлеклась от разговора и крикнула:
– Сколько раз говорила – не дыми в квартире. На лоджию!
Он не услышал жены. Взял из бара водку, налил фужер и выпил. Налил еще. Потом еще. Остатки допил из горлышка.
Через полчаса Татьяна позвала к ужину. Он обнаружил, что сидит в кресле, что пепельница полна наполовину выкуренных, а то и едва надкуренных сигарет. Подлокотники и ковер усеяны пеплом.
– Ну, отец, ты даешь. Что же с тобой будет, кода придет время стать дедом?
– Что? – взревел Эдуард. – Никогда!
– Тиран, – спокойно констатировала Татьяна, – мелкий домашний тиран очень высокого роста. Наполеон.
– Я его уничтожу, – пообещал Эдуард.
– Ну, знаешь… Так наша дочь в девках останется. Лучше уж сразу в монастырь.
– Ты же ничего не знаешь.
– Ну, наконец-то, дожились. Я, оказывается, ничего не знаю. Бросай дурить, пошли ужинать.
Он побрел следом за ней, практически не соображая, чего от него хотят. Вяло ковырял азу, механически отправляя в рот кусочки баранины. Жена с жалостью наблюдала его потуги, затем не выдержала, спросила:
– Не понимаю, что тебя так расстроило?
Он молча глянул на нее и отставил тарелку.
Сын с интересом наблюдал за родителями, но, приученный отцом к дисциплине, помалкивал.
Эдуард положил на стол руки и уставился в стену.
– Эдик, это уже астенический синдром. Ты нас не пугай. В конце концов, нормально, что дети вырастают, выходят замуж, рожают детей.
– Она беременна? – бесцветным голосом спросил он.
Татьяна кивнула. А сын не удержался, брякнул:
– Во здорово!
– О-очень хорошо. Просто замечательно…
Он поднялся и снова направился в зал, к бару. Употребил еще одну бутылку водки. Захватил третью и ушел с нею в кабинет. Стал было распечатывать, но тут пришла Рита.
– Что здесь у вас происходит? – весело спросила она с порога.
Мать кивнула на дверь кабинета.
– Пьет водку.
– В честь чего? – удивилась Рита.
– В твою честь. Узнал про нашего Романа.
– А про маленького? Тоже знает?
– Я ему сказала. Думала, это его смягчит…
– Ничего, мама, уладим.
Рита вошла в кабинет. Отец смотрел на нее взглядом убитого волка. Не скажешь, что глаза выражали хоть что-нибудь; выражение лица было угрюмым и тоже неживым.
Она закрыла за собой дверь и остановилась. Она молчала, ждала. Но ничего не происходило. Отец стоял и раскачивался, держась за столешницу. Было в этом что-то жутковатое.
– Ну что ты, папа? – мягко спросила она.
– Смотрю, – наконец разлепил он губы.
– Что видишь, папа?
– Смотрю… Дочь ты мне или не дочь?.. – произнес он с какой-то дегенеративной интонацией.
– Я – дочь, – по-прежнему мягко ответила она.
Он снялся с места, тяжелой, медленной походкой приблизился, взял ее за плечи, и спросил:
– Зачем ты сделала это?
– Больно, отпусти.
– Извини, – механически ответил он и опустил руки. Во взгляде что-то мелькнуло было, и глаза снова стали неживые.
– Я люблю его, понимаешь, папа? – совсем тихо сказала она.
– Повтори.
– Люблю.
Эдуард зарычал, помотал головой.
– Папа, но что поделаешь, если моя половинка – с Марса! Ведь не только люди созданы друг для друга!
Взгляд Эдуарда вмиг стал осмысленным.
– Ты все знаешь. А ребенок?
– Ты против ребенка?
– Что это будет?
– Какая разница? Это будет мой ребенок.
– Ты же моя дочь…
Он отвернулся. Она увидела, как блеснула слеза. Ей вдруг захотелось прижаться к нему, как в детстве, когда щека к щеке – и все вмиг становится спокойным и уютным. Но тогда он успокаивал ее, а сейчас простит ли ей жалость?..
Викула совсем не испугался пьяного Эдуарда. Того, прежнего Викулу, наверняка бы поверг в шок этот страшный взгляд, и стоял бы Викула пень пнем, не зная что предпринять. Нынешний же уверенно потянул Эдуарда за рукав:
– Давай на кухню. Сейчас лечить буду. Ириша, – бросил он выскочившей в перепуге жене, – у нас нашатырь в ампулах есть? Не бойся, гостя я беру на себя.
Пока Ирина рылась в аптечке, Викула доставил Эдика на кухню, где усадил на табурет. Эдуарда здорово качнуло назад – пришлось пересадить на гостевой стул со спинкой.
– Об… оборотни! – сказал Эдуард.
Вошла Ира, положила на стол пачку нашатыря.
– Иди в спальню, поспи. Мы тут поговорим, – сказал ей Викула.
Не мешкая отломил носик ампулы, вытряхнул содержимое в стакан и, добавив водички, поднес к носу Эдуарда.
– Это надо выпить.
– Травишь… гад… – Эдурад взял стакан и залпом выпил. – А-а! Он скривился от обжигающей свежести нашатыря. Потом сидел, бессмысленно водя взглядом по кухонному интерьеру. Затем с усилием потер щеки и сказал:
– Вроде ничего.
– Ну что, отпустило?
– Вроде бы. Эх, Викула, Викула… – сокрушенно, по-мужицки, покачал головой Эдуард. – Ссучился…
– Ага, отпускает. Теперь крепкого зеленого чая, чистой заварки, – Викула налил заварки. – Пей.
– Что же это получается, а? Викула? – Эдуард брезгливо глянул на чашку с чаем. – Что за бардак такой? Был у меня друг – стал марсианский оборотень, была дочь…
– Ну-ну-ну, Эдик…
– Ты знал про нее. Давно?
– Я только на Марсе об этом узнал.
– На Марсе… – Эдуард трезвел на глазах. – Ну что там, на Марсе?
– Ты знаешь, я сперва думал, что хорошо… Замечательно там. Мне и сейчас так кажется. А все-таки…
– Что все-таки? – настойчиво переспросил Эдуард.
– Людей жалко, все-таки. Здесь, на Земле.
Эдуард пошарил по карманам и спросил отходчиво:
– У тебя сигарет нету?
– Ира покуривает. Только у нее дамские.
– Давай что есть…
Викула принес пачку.
– Гадость, – вынес вердикт сигаретам Эдуард, – с ментолом. Ладно, пойдет. А водка есть?
– Водки не дам, – отрезал Викула. – Герой.
– Я ее обидел. Впервые дочь обидел. Не знаю, где ночью шлялся. На скамейке заснул, что ли? Черт, не помню, – он вдруг полез в карман брюк и выгреб пачку магнитных карточек для метро. – Кажется, я там подрался. Надо московские новости посмотреть. Я ведь убить мог…
Викула вдруг почувствовал словно бы легкую усталость и прикрыл глаза. И ему все увиделось: окошко кассы разбитое – должен же был Эдик каким-то образом взять карточки; милицейский патруль – вырубил их мгновенно; компания скинхэдов на платформе – летели выбитые зубы, хрустели челюсти, брызгами летела кровь. Но убитых не было. Контроль есть контроль.
– Нет, Эдик, все живы, – успокоил Викула.
– Почем знаешь?
– Да после Марса… Организм ни сна, ни пищи не требует. А чем срать прикажешь? А если не есть, не срать – заподозрят. В темноте вижу как днем. И, кажется, ясновидение подцепил. Ты звонишь – а я уже знаю, что это ты. Если сейчас, с утра пораньше, позвонит Сеня и начнет допытываться про «Бодриус» – значит, точно – подцепил.
– Кого я уделал?
– Двух патрульных милиционеров у кассы метро и…
– А! Точно. В серых бушлатах… Их я просто положил.
– И штук восемь скинхэдов на перроне.
– Ну, этих уродов не жалко…
– Да, кости трещали.
– Слушай, Викула. Значит, выходит, что ты не совсем человек?
– Ну… – Викула замялся.
– Ну, раз срать не можешь – значит не человек?
