Ларец Пандоры (СИ) - Константинов Алексей Федорович (бесплатные серии книг .TXT) 📗
- Вот тебе червонец, на вокзале получишь в пять раз больше, - пообещал Прохоров извозчику перед тем, как они отправились в путь.
По дороге мысли Платона занимали события последних дней.
"Неужели этот кошмар по всей России? - размышлял Прохоров. - Как там Дашенька и Наташа, не приключилось бы с ними чего дурного".
Прохоров вспомнил свою маленькую девочку. Вечно смеющаяся, радостная, больше всего на свете она любила обниматься. Каждый раз, когда Платон возвращался домой, она бросалась к нему на шею, обвивала своими цепкими ручками голову Прохорова, прижималась к отцу и расцеловывала его. Неважно, сколько отсутствовал Платон - час, день или неделю - Наташа всегда была бесконечно рада его появлению. Платон не скрывал удовольствия, которое испытывал всякий раз, когда маленькие ручки запутывались у него в волосах, в ушах звенели радостный смех и ласковые слова. Сколько он уже не видел свою дочь?
Прохоров двигался по набережной, стараясь не смотреть по сторонам, приковав взгляд к носкам своих ботинок, краем глаза послеживая за повозкой с его сундуком. Изредка он осмеливался взглянуть на неспокойное, волнующееся море и корабли, над которыми гордо развевались... Платон замер и протёр глаза. Он думал, что слухи, о которых распространяется прислуга в гостинице, всего лишь слухи, но то, что он видел не лезло ни в какие рамки.
Над кораблём реял жёлто-голубой флаг - символ самостийной Украины. Лишь каждое третье судно украшал Андреевский крест, над остальными кораблями возвышались пестрые, красные, зелёные, чёрт знает какие полотнища. Но чаще других встречался именно жёлто-голубой. Прохоров ещё раз протёр глаза, не веря тому, что видел. Если флот отвернулся от императора, если Украина решила оставить Россию, что дальше? Крымские татары задумают освободиться, провозгласят Крым своим государством? Самостоятельные Финляндия, Польша, Армения, Грузия?
Ошеломлённый Прохоров в очередной раз убедился, что принял правильное решение. Побег нельзя откладывать, скоро страна развалится. Прохоров ускорил шаг, свернул на проспект. Жёлто-голубое знамя произвело на него глубокое впечатление, стало символом, олицетворявшим грядущие кардинальные перемены.
На проспекте пешеходов было больше, здесь Прохоров почувствовал себя увереннее. Уже решив догнать повозку и устроиться рядом со своим сундуком, Прохоров неожиданно наткнулся на мёртвую кошку. Облезлая и худая, она валялась посреди улицы. Шерсть скомкалась, над телом кружились мухи, невыносимый запах разложения заставил Прохорова зажать нос пальцами. Но хуже всего было другое: к телу кошки жались два маленьких котёнка. Они жалобно мяукали, словно бы звали на помощь. Пёстрые и пушистые, как два больших шерстяных клубка, котята уставились на Прохорова своими большими мутными глазами. Платон осторожно обошёл их, выскочил на дорогу, догнал извозчика и залез к нему в телегу.
- Чи передумал, барин? - усмехнулся мужик.
- Передумал, подгоняй свою лошадку, - огрызнулся Платон.
"Котята и кошка! - пронеслось у Прохорова в голове. - Даша и Наташа! Не дай Бог, с вами что-нибудь приключится! Как я без вас? Пропаду пропадом!"
Нужно было возвращаться домой да поскорее. А потом в Финляндию. Оттуда - в Англию. Россия погибла, но Платон не собирался умирать вместе с ней.
3
Ноябрь, 1917 год. Россия, село.
Моросил мелкий косой дождик. Последние красно-жёлтые листья срывались с деревьев даже слабым ветром и липли к одежде, падали в лужи. Из-за затянувшихся дождей дороги в деревне превратились в сплошное месиво. Крестьяне без надобности старались не выходить из изб. Но ребятню непогодой не напугать.
Маленькая Наташа Прохорова, с головы до пят вывалявшаяся в грязи, облепленная листьями, потерявшая свою шапку в лесу, весело хохоча, выскочила на опушку. Следом за ней семенил мальчуган, по виду еще младше девочки. Бедно одетый, он, тем не менее, относился к своим вещам бережнее Наташи, был чище её.
Девочка перескочила через неглубокую канаву у обочины, поднимая в воздух сонмы брызг, понеслась по дороге. Мальчик не мог за ней угнаться, плюхнулся в канаву, заревел. Наташа замерла, обернулась. Мокрый Коленька выкарабкался на дорогу, сидел в грязи и вытирал слезы.
Тем временем на опушке показалась ещё одна девочка, по возрасту примерно ровесница Наташи. Она тоже смеялась, но когда увидела своего измазанного в грязи брата, испугалась. Лиза мигом преодолела расстояние, разделявшее её и Коленьку, присела на корточки, рядом с ним, разгладила волосы брата, с нежностью посмотрела в его светло-голубые глаза.
- Что такое, Коляша? - спросила Лиза. - Почему ты плачешь?
- Я упал! - обиженно ответил мальчик, но реветь перестал.
- Ну ты и хрюшка, - заявила только что подошедшая Наташа взглянув на Колю.
- Сама Хрюшка! - Коля надул губы, схватил с земли комок грязи, хотел было швырнуть им в Наташу, но сестра вовремя перехватила его руку.
- Хватит! - сказала она наставительным тоном. - Теперь мы пойдём домой, - Лиза была самой старшей в их компании, старалась подражать взрослым. - И ты Наташа собирайся, - обратилась девочка к подруге. - Нам пора.
- А спорим, ты меня не догонишь! - бросила вызов Наташа и снова побежала по дороге по направлению к деревне.
- Догоню! - Коленька принял вызов, вскочил на ноги, побежал, старательно перебирая своими короткими ножками. Лиза беспомощно всплеснула руками.
- Ах, дети! - вздохнула она и, выходя из роли взрослого, погналась за друзьями.
Трое ребят и предположить не могли, насколько счастливы они тогда были. Очень скоро судьба забросит Наташу на другой континент, а ненасытная Гражданская война заберёт жизни Коленьки и Лизы. Но ничего из этого они не знали, резвились под дождём, рискуя простудиться, обкидывались охапками листьев и вскоре стали похожи на чучел.
Детей подобрал крестьянин Афанасий, сорокалетний мужик, которого дети в деревне давно называли дедом. Он вечно был мрачным, чем-то недовольным, постоянно бурчал себе под нос ругательства. Глубокие морщины избороздили всё его лицо, а длинные седые волосы, жиденькая борода и усы придавали Афанасию совсем уж жалкий вид. Ребятня его не боялась, дети частенько дразнили крестьянина, тот в шутку на них замахивался и с кривой усмешкой наблюдал за тем, как хохотавшие ребята разбегались в стороны.
Усадив грязных детей к себе в телегу, он узнал Наташу.
- О, и барыня здесь, - проворчал он.
На самом деле Прохоровы не были дворянами, но из-за того, что Платон сколотил неплохоё состояние, Дарью и Наташу вечно называли барынями. Девочку это злило.
- Я не барыня, - надув губы, заявила она. Афанасий пропустил её реплику мимо ушей.
- Мож слыхали уже, батюшка ваш сегодня прибыл, - сказал он Наташе.
- Папа?! - с замиранием сердца спросила Наташа. - Приехал?!
- Так говорят, - согласился Афанасий, подгоняя лошадь.
- Ура! - Наташа обняла крестьянина и поцеловала его в щеку. Он поглядел на свою рубаху, увидел пятна грязи, которые оставила девочка, хотел было накричать, но передумал.
"Баба отстирает", - рассудил Афанасий.
Однако не все обрадовались этому известию. Лиза нахмурилась, отвернулась и смотрела куда-то в сторону. Наташа не обратила на это внимания, начала хвастать, какой у неё замечательный отец, как много гостинцев он привезёт с собой. Тогда Лиза не сдержалась.
- Он не гостинцы привезёт, дурочка, он тебя заберёт, - сказала Лиза подруге.
- А вот и нет! - возразила Наташа
- А вот и да! - Лиза сжала свои маленькие кулачки и с вызовом посмотрела на подругу. - Увезёт обратно в город и ты будешь предательницей!
- Не увезет! - огрызнулась Наташа. - Ты врунья!
Между детьми началась склока, которую прервал Афанасий.
- Приехали, барыня, полезай вниз, - сказал крестьянин.
Наташа увидела свой дом, бросила последний уничижающий взгляд в сторону Лизы, исхитрилась несильно ударить её по плечу своим кулачком, соскочила с телеги и понеслась к дому.
