Звезда бессмертия - Цокота Виктор Федорович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
— На каком основании мы полностью отбросили ту часть первого варианта плана самоспасения, которая предусматривала работы по обустройству глубоко в недрах Земли складов, резервуаров воды и воздуха, семенных фондов, плодородящего земельного покрова, долговременных подземных вольеров для устройства там садов, лесов, размещения домашних и диких животных и птиц? Ведь для того, чтобы природа сама смогла воссоздать все это на голом месте, все сегодняшнее многообразие растительного и животного мира, понадобится сотни миллионов, а возможно, и миллиарды лет. Разве это гуманно? Разве к этому зовут нас разум, логика, законы общественного развития?
Я предлагаю, — совсем другим — тихим, проникновенным голосом сказал Вион, машинально подняв правую руку, — предлагаю в одном из горных тоннелей самого глубокого заложения создать надежно защищенный подземный музей истории развития нашей цивилизации — ее науки, техники, культуры, всех других аспектов знаний, достигнутых нами на разных уровнях и периодах общественно-социального развития. В нем необходимо разместить как минимум по два-три экземпляра созданных нами станков, машин, агрегатов, поточных линий, автоматических цехов и заводов, энергосистем, летательных аппаратов, подводных, надводных и подземных кораблей, различных механизмов и приборов, наших рабочих поясов и создаваемых с их помощью капсул, оборудование систем и средств связи, комплекты всех блоков Центра Разума, установок поэлементного разложения — словом, все, чего мы достигли в процессе длительного периода своего развития.
Каждый из экспонатов следует снабдить необходимым для работы сырьем и материалами, а также специальными фильмами, с предельной четкостью объясняющими его назначение, устройство, принципы работы, систему управления, энергообеспечение, исходное сырье для его изготовления, чертежи деталей, этапы их производства и сборки, наладки и пуска.
Согласен, друзья, это очень трудоемкая работа. Это, по сути, строительство и оснащение еще одного или даже двух межзвездных космических кораблей. Но поступить иначе мы просто не имеем права.
После столкновения Земли с Поглощающей может пройти несколько лет, веков или даже тысячелетий, но в нужный момент специальные автоматы откроют воздушные резервуары, и планета наша вновь засверкает голубизной, ее долины и горы, спеченные солнечным жаром и космическим холодом, вновь обретут защитную броню живительного кислорода, щедрое солнце согреет воздушную оболочку и тогда снова можно будет покрыть окаменевшую поверхность планеты плодородным гумусом, воссоздать удивительные леса, сады, луга, а затем, когда снова зашумят зеленой листвой пышные кроны деревьев, нальются колосом раздольные нивы — тогда можно будет открыть вольеры, пробудить от анабиоза животных, птиц, насекомых и выпустить их на волю, в это чудесное неповторимое раздолье. И опять забурлит на планете жизнь, потянутся от тьмы к свету ростки могучего Разума…
— Погоди, Вион! — прервал взволнованную речь Главного Конструктора Саон-Иос.
Вплотную подойдя к трибуне, ухватившись за ее края огромными руками, он впился взглядом в заполненные беспредельной верой глаза Виона.
— Погоди! Не надо больше объяснять, убеждать, требовать! В принципе мы все здесь полностью согласны с тобой. И не только мы, все земляне в этом едины, кивнул он на мгновенно порозовевшую Большую Стену. — Но ответь нам, пожалуйста, всего на один вопрос. Их, правда, можно задать множество, но суть у каждого одна: кто включит в нужный момент автоматы? Кто определит этот момент с оптимальной точностью? Кто возделает землю и засеет ее? Кто взрастит леса и луга, откроет подземные вольеры, включит насосы для перекачки воды, чтобы заполнить высохшие реки и озера, кто пробудит от анабиоза животный мир? Кто?
— Мне понятны твои волнения, Саон-Иос, — тихо отозвался Вион. -До вчерашнего дня они тоже были постоянными спутниками моих раздумий… Но вчера вечером, когда я пришел к себе в дом, вместо Аноны и детей меня встретил Вион-ду, весьма толково объяснив, что жена и ребята трудятся в вечернюю смену и вернутся с работы только после полуночи, но что он, Вион-ду, с удовольствием организует Учителю поздний обед и, если нужно, развлечет его…
Роберто знал, что Вион-ду — искусственный биологический робот-двойник Главного Конструктора — один из тысячи роботов первой экспериментальной партии, созданной восемь лет назад. Их судьба решалась на первом закрытом заседании Совета Земли нового созыва, сподвижником которого был избран Вион. Решение по поводу первой тысячи биологических роботов было принято простое: выращенные искусственным путем биологические субстанции, главную основу каждой из которых составляло серое мозговое вещество, — почти точная, только несколько увеличенная копия мозга землянина, — эти субстанции еще ничем себя не проявили. Они были в зачаточном, хотя и готовом к развитию, состоянии, представляя собой чистый, нетронутый, подготовленный к эксперименту материал. Результаты этого первого научного поиска трудно было предопределить, хотя авторы и возлагали на него большие надежды. Поэтому эксперимент решили продолжить, не разглашая широко его первых шагов и результатов. Учитывая, что жизнеобеспечивающей мозг субстанции с помощью отражающе-копировальной аппаратуры можно было придать практически любую внешнюю форму, согласились превратить эту тысячу субстанций в копии сподвижников Совета Земли и отдать их на обучение своим же прототипам. Им присвоили имена будущих учителей с короткой приставкой “ду”, что означало “дублирующий”.
— Вы, конечно, понимаете, — усмехнувшись в первый раз за весь этот трудный день. продолжал Вион, что в последние годы я не мог уделить достаточно внимания своему воспитаннику, как и все вы, вероятно, своим. Вполне естественно, что представление мое о нем ко вчерашнему вечеру оставалось примерно таким же, как и шесть-семь лет назад, когда он, несмотря на солидный рост и вполне развитые мышцы, походил скорее на двухлетнего мальчишку-почемучку. Правда, я тогда довольно основательно потрудился, составляя программу его обучения. В ней были, конечно, общие разделы культуры, истории, литературы, музыки, искусства. Но главное место все же занимала техника, эволюция развития научно-технической и конструкторской мысли. Именно после ознакомления его с этой подробной программой я с семьей уехал в зону садов и отдыха. А потом… Потом — смертельная угроза Земле и ее обитателям, борьба с нею захватила все мои помыслы, забрала все мое время. Иногда я встречался с учеником, от случая к случаю, — а они выдавались все реже, — отвечал на его вопросы. Потом я научил его пользоваться справочной Центра Разума, фонотекой, библиотеками, справочными Центра Связи, подарил ему обитон и малый рабочий пояс… Пожалуй, именно на этом и кончились мои педагогические функции. Просто некогда стало уделять ему хоть крупицу внимания. Последние три года я видел его дома только мельком, хотя должен признаться, что вчера меня ничуть не удивило ни то, что Вион-ду очень проворно и со вкусом накрыл стол к ужину, ни то, с каким профессиональным мастерством подавал кушанья. Он даже не расплескал мой любимый манго…
Не когда после ужина Вион-ду предложил развлечь меня партией в шахматы, а затем без особых трудов выиграл, поставив оригинальный и прямо-таки красивый мат моему мамонту, я посмотрел на него повнимательней. После третьего проигрыша мне стало все абсолютно ясно: проморгал парня, выпустил из-под контроля, не выполнил задания Совета Земли. А сам он, оставленный без руководства или хотя бы элементарного присмотра, заполнил подавляющее большинство свободных клеток своего мозга теорией и практикой шахмат.
Мне было очень стыдно. И тогда с робкой надеждой я спросил его, чем еще он мог бы развлечь меня.
Вион-ду спокойно ответил, что при желании Учителя он мог бы спеть или сыграть на каком-нибудь музыкальном инструменте, почитать стихи или отрывки из любимых моих повестей, поэм, романов, пьес.
Все еще терзаемый сомнениями и угрызениями совести, я заказал по каналу прямой доставки несколько различных музыкальных инструментов и уже через десять минут после этого оказался в удивительном мире чарующих звуков и прекрасных мелодий. Вион-ду одинаково виртуозно играл на каждом из них, а голос его звучал то редчайшим по силе басом, то восхитительным тенором, то неповторимым, никогда не слыханным мною до вчерашнего вечера, сопрано… Он знает на память множество стихов, целые поэмы и даже книги.
