Инопланетянин - Тупицын Юрий Гаврилович (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Сержант Бредли, оператор, был найден в туалетной комнате повесившимся. Он повесился в странной позе, сидя на унитазе. Шёлковый шнурок, привязанный к крюку на стене над его головой, охватывал его горло. Сержант, видимо уже в агонии, с такой силой рванулся, что сломал себе шейные позвонки. Вскрытие показало, что Бредли принял чрезмерную дозу героина. Наркотик был найден и в его кармане. Это был героин высшего качества, называемый наркоманами динамитом. По-видимому, Бредли перепутал его с гораздо менее эффективным героином кустарного производства, это и стимулировало роковой исход: банг-ап динамита вызвал полное помрачение рассудка со сдвигом к крайнему мазохизму. Ретроспективное расследование позволило установить, что сержант Бредли был скрытым наркоманом-тихушником и уже несколько лет весьма ловко, не вызывая особых подозрений сослуживцев, предавался этому пороку. Этот акт никого не удивил. Все знали, что в Пентагоне немало наркоманов на всех без исключения ступенях служебной лестницы.
Харви остался в неведении относительно судьбы сержанта Бредли, он его и не интересовал. Но о машине лейтенанта Армстронга, вывезшей из ФБР некие секретные документы, он кое-что узнал. Сначала тот же капитан Стенли сообщил ему, что спецмашина, отправленная в Фоли-Сквер монсеньёром, не вернулась, так сказать, на свою базу. А когда Харви потормошил свою агентуру, то узнал и о взрыве, который превратил автомобиль военной полиции в разбросанную груду металлолома, удобренную человеческими останками.
СНОВА НЕОЖИДАННОЕ
Харви позвонил несколько раз в дверь Линклейтора и убедился, что тот не только не собирается открывать, но, скорее всего, попросту отключил дверной звонок, благо в его цепь был вмонтирован соответствующий тумблер. Тогда он постучал, и достаточно громко, известным Хобо условным образом, постучал трижды, а потом встал так, чтобы его можно было хорошо рассмотреть через дверной глазок. Это возымело своё действие. Через некоторое время щёлкнул замок, дверь распахнулась, и Харви узрел Хобо — в свежей белой рубашке, расстёгнутый ворот которой обнажал жирную волосатую грудь, и, что самое поразительное, трезвого и недовольного.
— А Джейн сказала, что ты нездоров, — сказал Харви, проходя в квартиру и не без удивления разглядывая довольно свежее лицо Линклейтора. Только мешки под глазами да красные прожилки и желтизна белков глаз выдавали в нем сейчас крепко пьющего человека.
— Нездоровье, мой милый, бывает разное, — пробурчал Хобо, закрывая дверь на один замок, а потом и на другой. Харви первый раз видел, чтобы Хобо пользовался вторым замком, и удивился ещё больше.
— Боишься, чтобы не улетело прекрасное создание? — спросил Харви, намекая на очередную девицу из тех, что время от времени неизвестно на каких правах обитали в этой квартире. Хобо почему-то засмеялся, отчего заколыхался вместе с тонкой рубашкой его объёмистый живот.
— Насчёт небесного создания — это ты здорово. — Линклейтор приобнял Харви своей мягкой, тёплой рукой. — Проходи, садись, где тебе удобнее.
Харви выбрал стул, а Хобо плюхнулся на жалобно вздохнувший диван и развалился, растёкся на его подушках. По некоторым признакам Рэй понял, что его первое впечатление о том, что Хобо вовсе не брал сегодня в рот спиртного, — ошибочно. Брал, но был более чем достаточно трезв и для серьёзных разговоров, и для серьёзных дел. В гостиной, как и всегда, был идеальный порядок, но, странно, в ней стоял некий чужой, не свойственный ей изначально запах.
— Между прочим, — лениво и не без сарказма заметил Хобо, — твоя Джейн четверть часа тому назад звонила мне и сообщила, представь себе, по твоему поручению, что я тебе сегодня совсем не нужен и могу располагать временем по своему усмотрению.
— Все течёт, все изменяется, — рассеянно ответил Харви, все ещё принюхиваясь к необычным квартирным запахам.
— Вот как! — усмехнулся Хобо, колыхнув жирным животом. — Ты познакомился с Гераклитом?
— Кто такой Гераклит? — заинтересовался Харви.
— Был такой философ в античные времена. Он высказал ту же самую мысль, которую только что произнесли твои уста. И так же, как и тебя, понять этого философа было трудно. Да будет тебе известно, что в переводе на наш грешный и несовершенный язык Гераклит — значит тёмный.
— Нет, с Гераклитом я не знаком.
Харви выразительно показал глазами на спальню: квартирные ароматы определённо свидетельствовали, что в ней не то побывал, не то и сейчас находился кто-то чужой.
Хобо сделал вид, что не понимает, о чем, собственно, идёт речь.
Тогда Харви демонстративно повёл носом и снова показал глазами на спальню. Хобо захохотал.
— Ну и нюх у тебя! Как у чистокровного сеттера. — Опершись ладонями на пухлые колени, Хобо тяжело поднялся с дивана. — Пойдём на кухню. Там и потолкуем.
Тщательно прикрыв дверь гостиной, Харви вполголоса спросил:
— Кто у тебя?
— А вот это уж не твоё дело, — лениво ответил Хобо и пододвинул ему ногой белую, как в больнице, табуретку. — Садись.
Сам он, кряхтя — мешало брюхо, — наклонился к холодильнику и достал оттуда початую бутылку водки и кувшин с томатным соком. Кувшин поставить Харви разрешил, а вот бутылку перехватил. Хобо не сопротивлялся — знал, что ему не справиться с Рэем. Все так же лениво он поинтересовался:
— Я тебе нужен трезвый или работоспособный?
— И трезвый, и работоспособный!
Хобо широко улыбнулся.
— У меня так не бывает! Ты же знаешь. — Он спокойно забрал бутылку из рук Харви, подхватил с полки два высоких узкогорлых стакана и поставил рядом с кувшином. Пристраиваясь на табуретке, спросил меланхолично: — Ты не находишь, что табуретки нынче делают уж слишком миниатюрными? Тебе налить глоточек?
Харви покачал головой. Уже в который раз он убеждался, что Хила Линклейтора надо принимать таким, каков он есть, или вообще не принимать. Пытаться изменить его — все равно, что носить воду в решете: потрудиться можно, но толку не будет.
— Не беспокойся, я сегодня и сам по себе должен быть в форме. — Хобо и правда налил водки немного, на два пальца, не больше, долил томатным соком и с видимым удовольствием хлебнул свой любимый коктейль. — Слушаю, Рэй.
— Серьёзное дело, Хил. Кстати, твой телефон, скорее всего, прослушивается. Джейн звонила, собственно, не для тебя, а для тех, кто слушает.
Лицо Хобо помрачнело. Он ещё раз глотнул своего пойла и спросил:
— А точно узнать — прослушивается или нет — сможешь? Я же знаю, у тебя есть связи!
— Не смогу. Я должен делать вид, что меня не интересуют ни ты, ни твой телефон.
— Это почему же? — ворчливо полюбопытствовал Хобо.
— А потому что мне нужна твоя помощь, нет расчёта давать зацепку и привлекать к тебе внимание. Дело серьёзное, Хил. На моих глазах полицейский лимузин, мотоцикл, а вместе с ними и пять «МР», один из них лейтенант, взлетели на воздух.
Обо всем остальном, в том числе и об убийстве полковника Мейседона, Харви пока решил благоразумно промолчать.
Линклейтор присвистнул.
— Пять «МР» — это серьёзно! Но на кой черт? Они же ни деньги, ни золото не возят. Охраняли какую-нибудь шишку?
Харви усмехнулся.
— Меня.
— Тебя? — Хобо смотрел на детектива недоверчиво, а когда разобрался, что тот не шутит, не нашёл ничего лучшего, как допить свою «Блади-мэри». — Ты говори толком, не темни.
Харви через плечо покосился на дверь.
— Она не подслушивает?
— Почему ты решил, что там именно она? — Хобо хохотнул, очень довольный тем, что озадачил товарища, и успокоил: — Исключено. Можешь говорить спокойно, как в своей конторе при включённой «гуделке».
Харви задумался.
— И все-таки кто там?
— Да какое твоё дело! — Линклейтор почесал свою широкую волосатую грудь, разглядывая Харви. — Впрочем, изволь: там некий Эндрью Грин, коммивояжёр. А вообще, это тот самый парень, для которого я доставал у тебя чистый картон. У меня с ним давние связи и дела. Помнишь, ты доставал по моей просьбе целую кучу наркотиков, нейролептиков и психогенов, которыми забавляются ребята из Фоли-Сквер? Это для него.
