Снайперы - Симонова Мария (книга жизни .txt) 📗
— Да-да, скорее, вызывайте милицию! — воскликнул Шмит, после чего бухнулся рядом с ней на постель и добавил с гримасой боли и досады: — Ну, чего уставилась? Вызывай, говорят тебе, срочно милицию! И «Скорую»! — Поскольку старушка не реагировала должным образом, а только моргала, Шмит плюнул в ее сторону и достал из кармана пиджака сотовый.
Тем временем Ян нашел ему вафельное полотенце в качестве бинта. Увидев в руках у Шмита «трубу», он ее забрал, сунув ему взамен полотенце со словами:
— Не суетись, Паша, никакая милиция тебе сейчас не поможет.
— А кто мне поможет, интересно знать? Может быть, ты? Или вон она? — Он кивнул на трепещущую, как осинка, старушку.
— Скорее уж она, — ответил Ян и обратился к женщине:
— Прошу вас, не пугайтесь. На нас сейчас в коридоре напали бандиты, и мы вынуждены пока скрываться у вас до прибытия оперативных органов. Мой друг ранен, и, если у вас есть какие-то медикаменты, я попросил бы вас ему помочь.
— Да-да, да, — зачастила старушка, суетливо поднимая с пола телефон, и робко спросила: — Может быть, мне позвонить?
— Не надо, я сам сейчас позвоню. — Пароль на сотовом Шмит уже набил, и Ян принялся набирать номер.
В этот момент раздался нехилый удар в дверь — видимо, в коридоре кто-то уже вышел победителем и теперь жаждал добраться до виновников.
— Мы пропали, Никольский! — прохрипел Шмит. — Сейчас они…
— Заткнись! — перебил его Ян и огляделся. Спрятаться тут было некуда — разве что под кровать или в шкаф, но эти традиционные при игре в прятки места наверняка будут сразу раскрыты. О туалетной и говорить нечего. Сигать в окно тоже не имело смысла — как-никак четвертый этаж. Взгляд задержался на занавеске — не бог весть что, однако плотная. «До пола, правда, не достает, но вон стоит обогреватель, так что ноги загородить можно… А Пашу придется ховать в старушкиной постели».
Не теряя более ни секунды, он завалил Шмита, так что тот окончательно лег на кровать рядом с испуганной бабушкой, на голову ему водрузил подушку, а тело слегка утрамбовал и накрыл одеялом. В дверь ломились уже со всей дури, потом раздались выстрелы — вышибали замок. Ян распахнул окно: «Пусть думают, что мы прятали здесь антигравы, потом напялили их и улетели». А сам укрылся за занавеской, придвинув к ней снизу поближе обогреватель.
Не успел он выровнять занавесь, чтобы не колыхалась, как в комнату ворвались двое — Яну было их из-за портьеры смутно видно. В коридорчике, вероятно, были еще люди, потому что слышно было, как там вломились в дверь туалетной.
Один из двоих наклонился и заглянул под кровать, второй распахнул шкаф.
— Гдэ они? — спросил первый у старушки с характерным рыночным акцентом, так что Ян догадался, кто это такой, чего не понял сразу по смутному силуэту. («Надо же, подлюга, выжил в перестрелке. Интересно, а как там Азиат?..»)
Бабушка махнула обеими руками на открытое окно:
— Там, там!..
— Гдэ там? Ты что, старый кошелка, савсэм спятил? — С этими словами Жорж подошел к окну и выглянул наружу. Теперь Ян видел его сбоку очень хорошо, а заодно и пистолет Макарова в его руке.
Жорж посмотрел вниз, затем вверх. Потом он повернул голову и встретился глазами с Яном. Пару секунд длилось молчание, пока они просто стояли — Ян за занавеской, Жорж, склонившись над подоконником, — и глядели в глаза друг другу, а на губах Жоржа расцветала издевательская победная ухмылка.
Вообще-то зря она там расцветала, потому что Ян уже был готов кинуться и перехватить пистолет, чтобы взять инициативу в свои руки, как вдруг произошло нечто, помешавшее ему это сделать.
Из коридора опять раздались выстрелы, потом на пороге объявился новый гость. Ян плохо видел его через материю, однако это сейчас было не главное: с его появлением в комнате прозвучала еще пара выстрелов, и Жорж с простреленным черепом, а вместе с ним и второй из шайки Азиата один за другим рухнули на пол.
Ян, по-прежнему скрытый занавеской, благоразумно затаился, Шмит под одеялом все равно что умер, а что касается старушки — эта несчастная сжалась в комочек на постели и не издавала ни звука.
Оглядев комнату, человек погрозил бабке пистолетом:
— Сиди тихо! — сказал и скрылся: было слышно, как он спотыкается обо что-то (или об кого-то) в коридорчике и тихо матерится. Потом воцарилось затишье.
Тогда Ян вышел из своего укрытия, перешагнул через недвижимого Жоржа и направился к двери. Тут ему пришлось перебираться через два тела, так что тоже очень захотелось выругаться, но он не стал, чтобы не уподобляться… Кому? А хрен его знает. Но одно надо признать — подоспел незнакомец очень вовремя.
Внезапно в коридоре опять началась стрельба — на сей раз одиночные хлопки дополнились очередями. Ян поскорее прикрыл дверь, глянув только мельком на номер комнаты — сорок шестой. К сожалению, запереть ее теперь оказалось невозможно, поскольку замок был начисто выбит, а точнее отстрелен.
Вернувшись в комнату, он застал там все то же: скорчившуюся в испуге хозяйку и рядом с ней совершенно неподвижный одеяльный холм — похоже, что Шмит от страха вообще перестал дышать. «Как бы не помер в старании выжить — его не больно-то жаль, только к чему бабульку лишний раз пугать, и так, небось, уже все простыни замочила».
Кивнув ей ободряюще, он приложил палец к губам: но пасаран, мол, бабуля, пока держимся, но следуйте предыдущему совету — ведите себя тихо. Потом сел в кресло, достал из кармана Шмитову «трубу» и снова принялся набирать номер.
— Алле, слушаю, — сказала трубка.
Ему еще не приходилось разговаривать с Валентином по телефону: он сразу узнал его голос, но на всякий случай спросил:
— Валентин, вы еще живы?
— Спасибо за вопрос. Да как будто бы.
— Рад слышать. Я тоже как будто бы жив, но боюсь, что это ненадолго.
— У вас проблемы? — озабоченно спросил Валентин.
— Именно. — Яну было как-то непривычно и даже, честно говоря, неприятно, что постоянный виновник его проблем теперь ничего о них не знает. — Вам там не слышно выстрелов?
— Слышно, — сказал Валентин. — Азиат?
— Не только. Похоже, у нас в гостинице разгорелась небольшая гражданская война. Я пока сижу в засаде, номер комнаты сорок шестой. Тут у меня двое живых и четыре трупа. Не знаю, сколько продержусь. — Подождав немного, Ян позвал в трубку: — Алле, Валентин! Вы меня слышите?
Валентин куда-то пропал, вместо него в трубке раздался другой голос, на слух вроде бы обычный, но обладающий странной особенностью: почему-то перед этим голосом сразу хотелось встать по стойке «смирно».
— Как вы намерены возвращаться из-за барьера? — спросил он.
Ян не знал ответа, к тому же ему сейчас было не до размышлений на эту тему. Поэтому он просто ляпнул первое, что пришло в голову, как часто делал в подобных случаях:
— С той стороны находится выключатель, постараюсь его нащупать. — О чем сразу пожалел: в ухо ударили короткие гудки — на том конце отключили трубку.
Вообще-то он рассчитывал на помощь — ограниченного контингента снайперами или чем-то в этом роде. Ведь все это, черт возьми, дерьмо от начала до конца — их рук дело! Доигрались, блин, с прицелами, выбили для человечества Армагеддон без очереди! И ты же у них еще выходишь виноватым, потому что не знаешь, как теперь его предотвратить!
Снаружи бухнуло, на тумбочке зазвенели какие-то бабкины склянки: где-то на этаже — то ли у лифтов, то ли на лестнице — взорвалась граната. После короткого затишья стрельба возобновилась.
— Никольский! — произнес Шмит, уже выпроставшийся из-под одеяла и глядящий в полном отчаянии на свою ногу. Простыня под ним уже подплывала кровью. — Ты можешь мне ответить: что здесь происходит? Где, мать их так в дупелину, наши правоохранительные органы?
— Оперативнички? Понимаешь ли, Шмит, менты тоже люди, у них семьи, дети, им неохота погибать в этой мясорубке за рыбий хрен. Они сейчас отсидятся и подождут, пока все закончится и эти орлы друг друга перебьют, а потом, вот увидишь, нагрянут в полном боевом и начнут тут оперативную работу.
