Тоннельщики (СИ) - Сапегин Александр Павлович (читать книги регистрация TXT) 📗
— У меня есть догадки.
— Делись, не томи душу.
— Генетических маркеров для подтверждения родства у меня нет, но внешнее сходство даёт основание предполагать родственную связь капитана Золотухина и заместителя начальника главного штаба ВКС РФ, контр-адмирала Золотухина Генриха Валерьевича, его голоизображение присутствует в базе данных.
— От оно что… Везёт мне на мажоров, как утопленнику. Мальчик с блестящими перспективами, а его на заштатный корвет запихнули. Трагедия! То-то капитану обидно. Видимо контр-адмирал трезво оценивает родную кровиночку и чтобы не позориться решил устроить тому административную карусель по восходящей линии с самых низов, да что-то пошло не по плану. Амбиции есть, опыта и потенциала кот наплакал. Не успел заявиться на точку, сразу раскомандовался. Ну кто так поступает? Буром попёр, а сам не ухом, ни рылом в местных реалиях. Чувствую, поэтому закрепили за мальчиком толкового старпома, чтобы от ошибок и досадных промахов уберёг. Да только тот не всегда успевает за инициативным малым, хотя разведданные собрать успел и внешнюю обстановку он оценил правильно. Что ж, будем ориентироваться на каплея, в нашей непростой обстановке его фигура мне кажется более надёжной. Да, Марья, запиши под протокол, я наделяю тебя полномочиями для информационного обмена с ИИ «Скорого». Гордись! Тряси эту тупую железку на информацию, спуску ей не давай. Нам всем необходимо знать, что творится во внешнем мире делается. А то, понимаешь, сидим тут в информационном вакууме, скоро мхом покрываться начнём. Знаешь, что-то меня напрягает факт отправки по наши души целого фрегата. Выражаясь дворовым сленгом, как-то очково мне, Маша.
— Мне самой неспокойно, командир, — тяжело, совсем по-человечески вздохнули в динамике, — что прикажешь делать?
— Ждать, Марья. Ждать! Самое поганое в нашей жизни — это ждать и догонять. Пока не вернутся наши мстители, у нас связаны руки. А пока суть да дело, — Богдан пробарабанил пальцами по манипулятору меддроида, — подготовь приказ на консервацию станции и строительной площадки. Лишним не будет, а отменить его мы всегда успеем. Что-то Золотухин долго молчит, уснул, что ли?
«Скорый» проснулся чрез десять минут. За это время меддроид оставил пострадавшую конечность и спину человека в покое, а Богдан успел утвердить приказ по участку на подготовку станции и оборудования к консервации, согласовать и запечатать личным кодом сообщение непосредственному начальству и отдельный рапорт на имя вице-адмирала. Кое о чём, к общей пользе, Анатолию Петровичу Крашенниникову было бы интересно узнать напрямую из уст очевидца небезынтересных событий, чем выслушивать кривые пересказы подчинённых. Отдельно Северов составил рапорт на имя «Золотухина без имени и отчества» о выделении отдельного канала гиперсвязи. Приемо-передатчик на судне мощный, а главное исправный, чего нельзя сказать о раскуроченной станционной антенне и раздолбанных осколками внешних усилителях резонансных колебаний.
— Командир, ты как в воду глядел, — успела шепнуть Марья перед запуском голограммы.
В этот раз Золотухин делегировал все полномочия старшему помощнику, каплею Ильину Фёдору Борисовичу. Грубо вытесанный, крепко сбитый, габаритами два на полтора, Ильин почему-то сразу внушал доверие. Было в нём такая основательная надёжность простого русского мужика, привыкшего пахать землицу-матушку, но чьи лопатообразные мосластые руки и ладони не забывают о суковатой дубине. Резкий контраст с простецкой наружностью деревенского увальня создавали холодные льдинки проницательных глаз старпома. Опасное сочетание.
Ильин сразу взял быка за рога, потребовав излить подробности о рейде и сформированной на захваченный корвет команды. Выслушав Северова и чему-то кивая по ходу повествования, он переключился на поставленные рейдовой группе задачи. Ильин сходу указал на несколько слабых мест в планировании, тем самым подтвердив заслуживающий уважения опыт и первоначальные предположения Богдана и Марьи. Старпом на «Скором» оказался толковым.
— Сорок восемь часов, — отрезал Ильин. — Вам отведено на консервацию и эвакуацию сорок восемь часов. Если твои орлы не появятся до этого срока, я снимаю весь персонал, хочет он того или нет, и активирую обратный прыжок через недоделанное кольцо. На станции мы оставим радиоретранслятор, запас продовольствия и топлива для реакторов каской коробочки. Наши топливные элементы унифицированы и должны подойти и им. У меня приказ, старлей, пойми, — на данной фразе Северов хмыкнул. Ильин заработал ещё один плюс, заглянув в информаторий, скачав общедоступное досье начальника строительного участка. А обращение по званию прозрачно намекало на то, что каплей видит перед собой равного, не собираясь чиниться звёздами на погонах и полномочиями.
— Хорошо, товарищ капитан-лейтенант, приказ на консервацию станции я подписал. С этим мы справимся. На имя командира корабля я направил несколько запросов. Нам нужен выделенный канал связи и, Фёдор Борисович, поделитесь новостями. То, что вас прислали по наши души, заставляет задуматься о близости войны. Скажите, что это не так.
— Говорить ничего не буду, не уполномочен. Информационные подборки получите, ограниченный допуск вашему ИИ дан, что надо сами почерпнёте, не маленькие. Если вам требуется помощь или не хватает дроидов, составьте список, постараемся помочь в меру своих сил и возможностей. Дальнейшее обсуждение предлагаю отложить до стыковки.
— С принтером, станция не сможет принять фрегат, у нас все переходники во время боя разбило, и стыковочные узлы остались только для катеров и мелких судов.
— Хорошо, принимается, подготовьте принтер к стыковке со «Скорым», переходные рукава у нас свои. Жду вас в кают-компании в семнадцать ноль-ноль. Отбой.
— Нам дали канал! — через тридцать секунд радостно донеслось из динамика.
— Марья, ты всё слышала?
— Так точно! На принтер сообщила, извини командир, что воспользовалась твоим именем…
Марья хотела сказать что-то ещё, но остановилась на полуслове. В палате повисла напряжённая тишина.
— Марья?
— Пеленгую наш корвет. «Купцы» идут с «товаром», будут завтра. Подробности не для внешней связи.
Заложив руки за спину, каплей мерил ногами ограниченное пространство кают-компании «Скорого». Его благородие — капитан Золотухин так и не снизошли до грязного смерда с куска раздолбанного в хлам металла. Что ж, не в плюс это ему, не в плюс, карма хиреет с худыми активами, подточенными гордыней. Недаром гордыня у христиан считается одним из смертных грехов. Хотя сам Северов склонялся к другой версии: видимо номинальный капитан совсем дураком не был, понимая, что компетентные люди разберутся без него, поэтому предпочёл деликатно отойти в сторону и не портить им компанию своим присутствием.
А предпосылки к последней теории были. Развалившись в удобнейшем ортопедическом кресле и потягивая мелкими глоточками великолепнейший коньяк из личных запасов Ильина, Богдан искоса наблюдал за хозяином. Обладая массивной фигурой вышедшего на охоту танка, тот двигался на удивление мягко и пружинисто, подобно капли ртути перетекая из положения в положение. В голове Богдана с первой секунды очного знакомства и крепчайшего рукопожатия, после которого он незаметно тряс отдавленную ладонь, крутилась шальная мысль, но ухватить её за хвост никак не удавалось. Между тем старпом аккуратно и настойчиво подвёл тоннельщика к рассказу о последних событиях и начал вытягивать из собеседника подробности и пикантные детали. Понимая, что каюта от пола до потолка напичкана электроникой и биометрическими датчиками, Северов не врал, предпочитая уводить разговор в сторону на особенно скользких моментах. Промолчал Северов о полученном с удалённых маяков зашифрованном сигнале корвета и возвращающейся команды. Трудно отказаться от застарелой привычке держать туз в рукаве, тем более псевдоувалень оказался совсем непрост. Работал Ильин умело, можно сказать филигранно. Под безголовой маской тупого вояки ловко скрывая острый ум и безупречную логику, чем-то неуловимо напоминая спящего в «морозильнике» Михеича и ускакавшего бить обидчиков Муху. Так тонко шевелить струны человеческой души умеют лишь профессиональные психотерапевты и съевшие не одну собаку сотрудники спецслужб. Будучи на борту станции, Богдан с Марьей и Ли договорились не посвящать гостей в самый опасный секрет. Уровень не тот, а теперь Северов начал сомневаться, потому что была в Ильине какая-то неправильность, цепляющая взгляд бывшего штурмовика.
