Журнал «Если», 1997 № 01 - Надточи Мила (читать полную версию книги .txt) 📗
— Да, Бекки.
— В приемной миссис Элбан. Она хочет с вами увидеться, мистер Рот.
Нэт совершенно не ожидал ее прихода, он уже несколько недель вообще не вспоминал про Кейл. «Но увидеться с ней будет приятно, — подумал он. — Интересно, что привело ее ко мне?»
Он снова надавил кнопку.
— Бекки, пригласите Кейл ко мне.
— Да, сэр.
Движением руки Нэт подвинул бумаги на край стола, и едва он поднялся из кресла, как дверь отворилась.
— Здравствуйте, мистер Рот.
— Рад вас видеть, Кейл. Мне казалось, что вы боялись возвращаться в страну. Садитесь, пожалуйста.
Кейл обессиленно опустилась на краешек стула, нервно теребя в руках сумочку.
— Я не очень-то уютно чувствую себя на родине, мистер Рот. Правда, ужасно звучит? Конечно, я тоже рада снова с вами увидеться, но до сих пор опасаюсь за свою жизнь.
— Со времени нашей последней встречи мы стали гораздо лучше понимать ситуацию. Полагаю, у вас нет причин для беспокойства.
— Я долго боролась со своей рассудительностью, прежде чем уговорила себя сесть в самолет, мистер Рот. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что у меня есть важная причина для поездки… что мне нужно сообщить вам информацию, которая может оказаться поистине решающей, хотя Нельсона, будь он сейчас жив, она бы очень огорчила. Информацию, которая сделает меня весьма непопулярной. Надеюсь, что вы меня поддержите.
Кейл опустила глаза. Казалось, она вот-вот заплачет.
Нэт понял, что разговор будет деликатным, и попробовал придать своему голосу уверенность.
— Сейчас для всех наступили скверные времена, Кейл. Вряд ли ваши новости слишком плохи.
Кейл долго сдерживалась, но все же заплакала.
— Нельсон так старался, — всхлипнула она. — Всю жизнь ему приходилось бороться с бездарями. Он никогда не получал того внимания, которого заслуживали его способности, отчасти из-за меня. Он всегда чувствовал, что наши отношения препятствуют его карьере, и потому с головой погрузился в исследования и начал писать ту книгу.
— Доктор Элбан не был бездарем, Кейл, — отозвался Нэт.
— Да, не был, но его коллеги думали иначе, а для Нельсона это было главным. Он ненавидел саму мысль о скрытности. Он был так рад, когда, как ему показалось, обнаружил истинную функцию фермента. Это открывало ему путь к известности. То был научный прорыв, интуиция гения, которая становится достоянием истории и вызывает зависть коллег.
Я разделяла его радость и с нетерпением ждала, когда признают его открытие.
— Минуточку, Кейл. Уж не хотите ли вы сказать, что тест ошибочен?
— Да… то есть, нет, он не совсем верен. Сам по себе тест надежен, он показывает присутствие фермента в крови, и фермент действует именно так, как считал Нельсон… в большинстве случаев.
— В большинстве случаев?
Кейл смутилась и снова едва не заплакала, но все же овладела собой:
— Возможно, я не очень точно выразилась. Я-то знаю, что хочу сказать, только слов не подберу.
— Тогда начните сначала, Кейл. Это всегда помогает.
— Я вот что имела в виду, он… то есть мы… должны были еще немного подождать, провести дополнительные опыты и лишь потом выступать с заявлениями. Но в то время мы были совершенно уверены, что открыли фермент, действующий как специфический катализатор — как ему и полагалось.
Нэт понимающе хмыкнул, желая подбодрить Кейл.
— Но фермент действовал не так?
— Беда в том, что не всегда. Ферменты по своей сути биологические катализаторы, мистер Рот. Катализатор вызывает или ускоряет химическую реакцию, но сам в ней не участвует. Вот почему организму они требуются в ничтожных количествах и вот почему медицину интересует не сама формула или состав фермента, а его действие на организм. Формула нужна лишь в том случае, если фермент намереваются синтезировать, и это иногда задача колоссальной сложности.
Ферменты — это белки, как правило, очень сложные, и эта сложность, а заодно и то, что мы не намеревались пробовать синтез, послужила причиной ошибки. Мы почти не стали вдаваться в его молекулярную структуру, а просто отметили медицинский эффект, и от этой точки пошли дальше. Тогда наши выводы подтверждались статистикой, и Нельсон даже не сомневался в своей правоте. Но в теорию вкралась ошибка.
Кейл смолкла.
— Продолжайте, Кейл. Пока мне все было понятно.
Тут Кейл вновь расплакалась.
Нэт растерянно уставился на нее, не зная, что предпринять. Есть в мужчинах нечто такое, что превращает их мускулы в кисель при виде женских слез.
Преодолев секундное замешательство, Нэт порылся в ящике стола, отыскал пачку бумажных салфеток и протянул ее Кейл.
Кейл вытерла слезы и вздохнула.
— Имя Нельсона будет опозорено, — с трудом выговорила она.
— Но почему, Кейл? Вы должны назвать мне причину.
Она подняла голову, провела салфеткой по глазам и ненадолго отвлеклась, извлекая контактные линзы.
— Ничего не вижу из-за слез, — пояснила она.
— Все будет в порядке. Время у нас есть, так что рассказывайте.
— Словом… я продолжила работу Нельсона в Торонтском университете. Нам наконец удалось проследить источник фермента в организме. Оказалось, это один из тысяч ферментов, вырабатываемых в печени, так что здесь никаких сюрпризов не было. Зато теперь мы смогли выделить его в относительно больших концентрациях еще до того как он разбавляется, попадая в кровь.
В университете есть специалист по молекулярной биологии, доктор Чи. Он стал работать вместе со мной, желая установить структурную формулу фермента. На это у него ушло несколько месяцев.
Столь долгий срок объясняется тем, что молекула иногда незначительно меняла структуру, и Чи временами думал, что допустил ошибку. Он проверял и перепроверял и в результате пришел к заключению, что структура фермента не всегда постоянна.
Поэтому мы снова взялись за печень и стали завсегдатаями реанимационных отделений в больницах — дожидались свежих трупов. Мы работали днем и ночью и смогли в результате прийти к общему знаменателю.
— И что же это было, Кейл?
— Фторированные углеводороды.
— Не понял.
— Фторированные углеводороды, или фреоны — это поразительно стабильные вещества, состоящие из фтора, водорода и углерода. Они химически инертны, и расщепить их молекулы или заставить реагировать с другими веществами практически невозможно. По крайней мере, так всегда считали химики. В обычных условиях молекулы фреонов настолько стабильны, что их попадание в организм совершенно безопасно. Опасны они лишь в одном случае — если кому-то придет в голову утопиться в бочке с фреоном.
Фреоны широко применяются в холодильных установках, кондиционерах, аэрозольных упаковках и производстве пластиков.
Так вот, мы с Чи получили данные, предполагающие, что фреоны не настолько уж инертны, как принято считать. Мы обнаружили, что иногда — с помощью определенных радикалов — они способны встраиваться в молекулы фермента. Не стану вдаваться в детали, потому что вы их не поймете, но в результате фермент начинает вести себя несколько иначе.
Когда фреоны включаются в молекулу, удерживающие их связи очень слабы. А фермент, как вы знаете, способен попадать в капилляры мозга и преодолевать его защитный барьер. Так вот, мы думаем, что уже в мозгу слабые внутримолекулярные связи рвутся, и часть фреонов попадает внутрь.
— И что с ним происходит дальше, Кейл?
— Мы не знаем. По крайней мере, не знаем наверняка. У Чи есть теория — он думает, что суть в размере молекул фреонов, а также в том, что мозг не в силах ни разрушить их, ни избавиться от них. А попав в него, фреоны начинают или влиять на выделение продуцируемых мозгом веществ, например, эндорфинов, или сами претерпевают дальнейшие изменения. Но суть пока неизвестна.
— Давай-ка проверим, все ли я правильно понял, Кейл. Итак, люди подхватывают эти фторо…
— Фтороуглеводороды, но действуют они только в присутствии фермента-переносчика.
— Хорошо. Они каким-то образом попадают в мозг и делают людей умственно неполноценными, так?
