Чистовик - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
И мы не замечаем, как сами накручиваем ту пружину, что заставляет их пить коллекционные вина, когда они в них ничего не понимают, а хотят пива, что заставляет их буянить в Куршавеле и драться с журналистами. Потому что чем упорнее макать человека в его проблемы и кричать «Ты такая же скотина, как и мы!», тем сильнее ему захочется ответить: «Нет, нет, не такая, а куда большая!»
Я смотрел на молодого, красивого, умного парня, которого уважает едва ли не все население его маленького мирка, и понимал, что он не слишком-то счастлив. Что пусть в меньшей мере, чем у нас, но незримый пресс ответственности, зависти, неравенства существует и тут. И это может быть удача, а может быть и целиком его заслуга, что он вопреки всему остается хорошим парнем.
— Не сказал бы, что ты невезучий.
Дитриш усмехнулся.
— Я всю жизнь занимаюсь не тем, чем хочу. Семейная преемственность. Если твой прадед в голодные дни раздал все запасы продовольствия и спас город, если твой дед первым построил водохранилище, если твой отец сорок лет был мировым судьей — то и от тебя все ждут… — Он помедлил.
— Подвигов? — подсказал я.
— Да нет… Если бы подвигов! Знаешь, как мне хочется вместе с тобой пойти к этой башне? Но я не пойду. От меня ждут работы. Того, что буду таким же предприимчивым, щедрым, терпеливым, находчивым, как мои предки. Что есть такой вот уважаемый человек Аль Дитриш, к которому и город, и каждый человек может обратиться, если нужда возникнет. Даже жениться, к примеру, я просто обязан на умной, бедной и некрасивой девушке.
Я засмеялся.
— Тебе смешно. А это тоже как традиция. Как легенды проституток про влюбившегося солдата. Только тут все по-честному, Дитриши всегда брали жен умных, но из простых семей. И некрасивых.
— Та девушка в библиотеке, она красивая, — сказал я небрежно.
Дитриш покраснел.
— Ты вино пьешь?
— А то!
Он откупорил бутылку, разлил темное красное вино по бокалам. Пробормотал:
— Красивая… Она еще из богатой семьи. В родстве с правящей династией.
— Зато она умная. Хоть одно условие соблюдено.
— Дурак ты, хоть и из другого мира, — пробормотал Дитриш.
У меня вдруг возникло ощущение, что мы знакомы много лет. И я легко ответил:
— Да ты сам дурак. Ты на своем месте, верно. И подвиги твои вовсе не в том, чтобы с ружьем наперевес карабкаться в гору. Тем более что тебе-то ничего плохого Люди-над-людьми не сделали… Ты на своем месте, тебя уважают. Правильно. Так и делай то, что должно делать. Расти свои апельсины, построй какой-нибудь завод, изобрети чего-нибудь. У вас тут есть чем заняться. Снаряди экспедицию. Не на берег материка руины грабить. А дальше. Нормальные карты составьте. Может быть, вы не одни в этом мире. Если даже все материки погибли, островов-то много. Хоть узнаешь наконец, где вы живете… в Гренландии или в Японии.
Мне показалось, что у Дитриша загорелись глаза. Неужели то, что я предложил, никогда не приходило ему в голову?
— В открытом море опасно, — сказал он. — Только отчаянный человек сунется не к берегу, а в никуда.
— У нас такие отчаянные были, не поверю, что у вас перевелись. Найди капитана Ван Тао. Он очень отчаянный. И, по-моему, нуждается в деньгах. А я у него еще пятнадцать марок спер, — в приступе откровенности добавил я. — Даже больше, если с мелочью.
Дитриш улыбнулся:
— Я ему верну. И спрошу, насколько он отчаянный.
— И женись, — добавил я. — Не расстраивай народ. А то в библиотеку всякие заходят, знаешь ли…
— Туда сопливые дети и старые пердуны заходят, — буркнул Дитриш.
— Ну, дети могут и подрасти…
— Перестань, а? — возмутился Дитриш. — Ты себя ведешь будто мой отец!
— А что? Если я из прошлого, то в какой-то мере твой предок. Могу и покомандовать.
Как ни странно, но Дитриш принялся обдумывать этот аргумент всерьез. Похоже, предков своих он и впрямь уважал.
— Это только если твоя теория верна, — сказал он после размышлений. — Так что не надо тут из себя… старшего брата строить. Лучше расскажи про себя. Ну, про свой мир.
— Да что в нем интересного? — спросил я. — Работал продавцом. Если без красивых слов, то именно продавцом. Продавал компьютерные железки.
— А что это такое?
Я долго объяснял, что такое компьютер. Постепенно увлекся до такой степени, что даже кратко изложил достоинства и недостатки «Висты» по сравнению с «ХР» и высказал свою точку зрения на вечное противостояние «Интела» и «АМД».
— И это ты называешь неинтересным? — пораженно спросил Дитриш. — А ты хотел стать именно продавцом компьютеров?
— Да нет, что ты… Кто же мечтает стать продавцом…
— У нас — многие.
— Менталитет другой… Я учился в авиационном институте. На аэрокосмическом. Глупость, конечно, детская мечта. В детстве все мечтают наесться мороженого, стать летчиком или космонавтом…
— А что такое космонавт? Про летчиков я читал.
Пришлось рассказывать и это.
К своему удивлению, я увлекся еще больше. Надо же, три года отучился и вроде как все забыл. Но оказалось, где-то в памяти все хранилось. Вспоминать было и приятно, и чуть больно — вроде как о любимой девушке, с которой расстались по обоюдному согласию, но оставив что-то недосказанным…
— И ты говоришь, что ваш мир неинтересный? — воскликнул Дитриш. — Вы летали на Луну и хотели лететь на Марс. У вас весь мир можно за день пересечь! А ты говоришь — неинтересно!
— Наверное, мы привыкли. Нам все это кажется обычным.
— Вот дураки, — сказал Дитриш. — Компьютеры, самолеты, ракеты. Луна.
Он покачал головой и налил себе еще вина. Хорошее вино, наверняка из собственного виноградника, хранилось где-нибудь в подвалах, в огромных бочках…
— Уже поздно, — с сожалением произнес Дитриш. — Я бы с тобой всю ночь проболтал. Но ты же утром пойдешь к башне?
— Да.
— Тогда тебе надо выспаться.
У него все-таки было очень развитое чувство ответственности.
— Хорошо. — Я допил вино. — Спасибо… за автомат, и вообще.
— Я завтра тебя провожу немного, — виновато сказал Дитриш. И в сердцах добавил: — Ты бы знал, как я хочу пойти с тобой к башне!
Утро выдалось отвратительным.
Проснувшись, я услышал, как барабанит за окнами дождь. На самом деле замечательно так вот просыпаться — если это утро субботы или воскресенья, никуда не нужно идти, можно поваляться немного, то засыпая, то пробуждаясь, потом включить телевизор и, слушая какую-нибудь дурацкую болтовню, готовить завтрак, глядя в мокрое стекло, по которому сползают крупные капли, посочувствовать людям, спешащим по улице под куполами зонтов…
Но мне-то предстояло иное.
Я поднялся, отодвинул штору и посмотрел в окно. Серые тучи мокрым пледом лежали на склонах гор, на дворе не было ни единого человека, а снаружи на подоконнике мокли два нахохлившихся голубя. Башни не было видно, словно и нет ее в природе.
Хороший полководец в такую погоду солдата под пули не выгонит.
Очень обидно, что я и полководец, и солдат в одном лице.
Я спустился вниз и обнаружил Дитриша в обеденном зале. Будто он и не уходил. Впрочем, может, так и было — на столе стояла еще одна пустая бутылка из-под вина, а пепельница на курительном столике была полна папиросных окурков.
— Доброе утро, — приветствовал меня Дитриш. Вид у него и впрямь был невыспавшийся. — Погода мерзкая.
— Заметил, — сказал я. Появился слуга, стал сервировать стол. Свежий сок, чай, хлеб, сыр, колбаса. Горячего на завтрак не было, впрочем, волнение все равно отбивало аппетит.
— Может, отложим до завтра? — спросил Дитриш. — Подготовились бы лучше. Я могу поспрашивать людей в поместье — вдруг кто-то согласится пойти с тобой?
— Они робота боятся. Железного человека.
— Да это сказки, — хмуро сказал Дитриш. — Не бывает таких.
— В нашем мире были. Несовершенные, конечно, но были. Движущаяся машина из железа, которой управляет компьютер.
— И она может ходить на ногах?
