Дороги души: мирские жители - Кухленко Виктор Яковлевич "Кухленко" (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Формальная логика говорит о том, что ресурсы пылающих мечтой – это свойства душевного блага. Любое техническое устройство своими механизмами порождает нужные энергии с определенными свойствами, и именно они будут использоваться дальше. Электрическая схема: на выходе ожидается определенный вид сигнала с определенной частотой. Многочисленные детали ускорителя частиц – и каждая из них отвечает за придание определенных свойств другим механизмам и процессам. Но ведь разбирая основу апсар мы выяснили, что свойства душевного блага – это мягкое прикосновение плетеного кресла, вечеринка под ночным небом теплым летним вечером, очарование морского ветра. Но почему мягкое прикосновение плетеного кресла не может быть заменено уникальным углеродистым покрытием, пропускающим через себя поляризованный свет в нужном спектре? Почему чай с нужным ароматом не может быть заменен на топливо с нужным октановым числом? Итого, свойства душевного блага при сборке основы науки являются материалами и их свойствами. А материалы – это средство для ученых, как легко догадаться.
Формальная логика говорит о том, что воля пылающих мечтой – это методы душевного блага. Но ведь на основе джиннов было показано, что методы душевного блага – это страсти эмоций, как же они могут быть волей к созданию машин? Очень просто: движение поршней под давлением пара, и силы молний по проводам, и неведомые на земле излучения кристаллов: для всего этого нужна энергия! Это и есть та самая страсть. Страсть обуздана наукой и работает там как движущая сила. Асур волей порождает в механизмах все множество энергетических процессов, использующих уже готовые ресурсы: свойства энергий. Этим пылающий мечтой получит технические возможности: лазер проявляет, направленный взрыв толкает, вихрь создает направляющие силы, излучение передает, кристалл анализирует и управляет и т.д.
Получив возможности, пылающий мечтой соберет из них свою основу: все эти возможности придадут объекту душевного блага необходимые качества. Пылающий мечтой соберет все возможности ради единого смысла. Так, например – пассажирский самолет: грузоподъемность, экономичность, тяга (для полета). Военный самолет: маневренность, стойкость к агрессивным воздействиям предполагаемых типов оружия, незаметность, мощная тяга.
Фундаментальная миссия основы
«Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, поэтому ненавидит вас мир»
Здесь упоминаются противоречия между действиями святых и мирскими чаяниями. Святые и пророки приходили в мир и проповедовали высочайшие святые истины. Но для мира это означает необходимость следовать не своим стремлениям, а высшим. И мир не вполне хочет высшего, он хочет своего. Отсюда такой потенциальный конфликт.
Но не только в высших сферах, на стыках более низких миров – также имеет место подобный феномен. Дэвы создают судьбу и благополучие мира душевного блага. Но судьбе не нужно и нежелательно ничего сверх самого благополучия и стабильности. А значит, должен быть кто-то, кто обеспечит в миру события, угодные вышележащим святым мирам. Это и есть асуры. Они совершают и привносят в мир качества и события, связанные с высшим. Они строят светлое будущее, мечту, новый мир и так далее.
Образное описание пылающих мечтой
Когда я начал описывать здесь существующие подвиды, возникла проблема нравственного порядка. Если описывать, начиная от низших слоев к высшим, то первым будет описан самый низкий слой, с самыми простыми качествами. И что же, выходит – он самый главный? Если же описывать от высших к низшим, то получается – мы ведем повествование в сторону упрощения. Поэтому я решил описать двумя потоками. Сначала – образное описание: притчи о том, как джинн, раскаявшись в неправедной жизни – постепенно развивается в пылающего мечтой все более высоких слоев. Естественно, в реальности это может произойти лишь за очень большое количество жизней (реинкарнаций), если не считать редких чудесных превращений. А потом будут описаны слои от высшего к низшему - уже подробно и в терминах формальной логики.
Жил-был джинн
Жил-был джинн пьянства. Ему повезло: он жил на планете, где росли винные фрукты и солнце сияло, изливая потоки света на тенистые леса. Там, где глубоки овраги и темны тени в них – в буреломах и в водной капели хоронился джинн в своем логове. Не знал джин недостатка и в страстях: на планете жило много людей, увлекавшихся виноделием. И джинн успевал всюду: он следовал за пьяницей, который шел по ночной дороге, там дорожная грязь тускло отливала желто-белым под сиянием двух лун. Он был на свадьбах, где довольные румяные лица весело сталкивают кубки, проговаривая тосты. Был он на смертном ложе, когда ветхие старцы испускали последнее дыхание, тогда джин жадно сгребал остатки страстей: и привычное желание выпить, и желание плясать под воротами трактира, и радость от ароматного пара, который поднимается над закуской в очаге.
Да и сам джинн был не промах: сплетал он свои сети, создавались все новые оттенки вкусов и страстей. Давно жил так джинн. Был он на редкость удачлив: долго еще не будет грозить ему смерть от старости, к тому же он был открыт синхронизациям. Никогда он не залеживался надолго в своем логове. Знал он – сие в животное его обратить может. И еще более удачлив он был: дальние огни в небе, корабли-вихри, несущие силу бури – миновали эту планету. Никогда планета не видела небесных огней, не видела она и науки мечты – никогда не высаживались на эту планету пылающие сердцем!
Но постепенно джинн стал ощущать пустоту внутри себя, требующую заполнения. Рассуждал он сам в себе: я – лесной хозяин, и страсть моя не плесневеет, я держу себя в форме и бодр – что же со мной? Ходил он по полям и деревням, и досыта его душа расписывала узоры джиннов – а люди после этого восторгались всем добрым, что родила земля, что видела душа в добром здравии. Джинн же в ослеплении думал, будто он творит мир…
Как-то раз джинн проснулся от проникающего всюду грома: небеса были прорезаны призрачными косами полыхающего сияния. Не знал джинн, что такое косы, но видел, как крестьяне косили урожай – там видел он их. Небеса прорезаны полукруглыми изгибами молний – таких не бывает в природе, а в воздухе пахнет озоном. Звезда рассылает по небу колючие лучи, и каждый луч, как липкий жадный рот, захватывает в себя воздух – так казалось джинну. Нестерпимый ужас объял джинна, забился он в свои берлоги. В подземные укрывища, где почивал он бок-о-бок со зверьем. Но все стихло уже в ближайшие часы: пылающий мечтой всего лишь брал пробы атмосферы, пролетая на небесных воздусях. Небо хранило иероглиф, оставленный асуром: имена Господа были выписаны там, на небе! Успокоился джинн и еще долго почивал в своем логове. Но со временем ему во снах стало являться чудесное видение пылающих молний, снова и снова вспоминал джинн горящие небеса и мрачные вихри хаоса вокруг небесных кораблей. А когда джинн попытался нарисовать новый благой узор, наполнить поля ароматами зерна, вложить в головы пьяниц тягу к ароматному хмелю – то направляющие узора сбились, и не увидел джинн в нем больше блага. Вместо этого узор эмоций потускнел, а узор желаний, который заставлял джинна трепетать в страстном восторге от каждого выпитого человеком бокала вина - он оборвался темными нитями. И увидел джинн всю свою жизнь и ужаснулся своим грехам. Увидел он свою судьбу: безвидную, наполненную злодеяниями. Увидел он все дела свои – бесчестные, недобрые, немудрые, неразумные, коварные. Увидел он, как из-за него мир расцветал темной слабостью, корыстью, пагубами, пьянством, развратом, бесчестьем. И увидел джинн то, чего раньше никогда не видывал: саму мирскую душу – объект мощи, мерцающий в глубинах хаоса и чудесной песни, которая приходила из высших миров. Джинн понял: он защищал тварный мир, был темен, и не было в нем света. Хлопнул джинн ладонями, принявшими вдруг ужасающий размах, и вложил он туда невообразимую энергию. Но теперь эта энергия не была аккуратно выпестованной вязью пьяных страстей. Теперь это был лишь инструмент, энергетический луч, меняющий мир. Сказал джинн: отрекаюсь от своих братьев, теперь имя мне – «сокрушающий горы»!
