Дорога славы - Хайнлайн Роберт Энсон (читать хорошую книгу TXT) 📗

Кризис Яйца начался задолго до моего рождения. В одно и то же время был убит Его Мудрость ССШ и украдено Яйцо. Каким-то плохишам нужна была власть. Яйцо, с его уникальными возможностями, содержит в скрытом виде ключ к такой власти, какая не снилась и Чингисхану.

Почему люди жаждут власти? Мне это непонятно. Но некоторым хочется, и вот этим хотелось.

Стар заняла должность полуподготовленной и столкнулась лицом к лицу с величайшим кризисом, когда-либо претерпевавшимся Империей, в отрыве от своего кладезя Мудрости.

Но все же не без помощи. В нее был впечатан опыт семи суперблагоразумных людей, и ей оказывала помощь вся кибер-компьютерная система за исключением уникальной ее части, известной как Яйцо. Сначала ей надо было выяснить, что случилось с Яйцом. Переходить в наступление на планету плохишей было небезопасно; от этого могло пострадать Яйцо.

Существовали способы заставить человека рассказать все, если не жалко потерять его насовсем. Стар было не жалко. Я имею в виду не такие грубые штуки, как дыба и щипцы. Больше это похоже на очистку лука, и нескольких они очистили.

Карт-Хокеш смертоносен настолько, что был назван в честь единственных посетивших его исследователей, которые вернулись живыми. (Мы побывали в «парковой зоне», все остальное намного хуже). Плохиши и не пытались там остаться; они только схоронили Яйцо и расставили вокруг и на подходах к нему стражу и ловушки.

Я спросил Руфо:

— Какую пользу приносило Яйцо ТАМ?

— Никакой, — согласился он. — Да они скоро поняли, что пользы от него не будет нигде — без НЕЕ. Им была нужна или его обслуга из кибернетиков… или Ее Мудрость. Они не могли открыть Яйцо. Только ОНА может сделать это без всякой помощи. Вот они и устроили для НЕЕ ловушку. Чтобы схватить Ее Мудрость или убить ЕЕ — лучше схватить и, если потребуется, убить — и попытаться достать основных сотрудников здесь, на Центре. Но на второй вариант, пока жива была ОНА, они не отваживались.

Стар организовала поиск с целью определения наилучшего способа вернуть Яйцо. Вторгнуться на Карт-Хокеш? Машины сказали: «Ну нет, черт возьми!» Я бы тоже сказал нет. Как можно вторгнуться в такое место, где человеку не только нельзя ни есть, ни пить ничего местного, а и воздухом-то нельзя дышать дольше нескольких часов? Когда массированная атака приведет к уничтожению того, ради чего она начата? Когда плацдармами служат два узеньких Прохода?

Компьютеры постоянно, вне зависимости от постановки вопроса, выдавали один и тот же дурацкий ответ:

— Я.

То есть «Герой» — человек с сильными мышцами, слабым умишком и бережным отношением к собственной шкуре. Плюс кое-что еще. Рейд такого-то человека, при условии помощи со стороны самой Стар, мог привести к успеху. Руфо был включен из-за появившегося у Стар предчувствия (предчувствия Их Мудростей эквивалентны гениальным прозрениям), и машины, с этим согласились.

— Я был призван, — как сказал Руфо. — Поэтому я отказался. Только у меня, черт возьми, все время отшибало разум там, где дело касалось Ее, Она избаловала меня еще ребенком.

Последовали годы поисков строго определенного человека. То есть меня, нипочем не понять, почему. А тем временем храбрецы выясняли положение и постепенно создавали карту Башни. Стар сама ходила в разведку и заодно завязала знакомства в Невии.

Является ли Невия частью Империи? И да и нет. На планете Невии находятся единственные Врата на Карт-Хокеш, не считая тех, что стоят на планете плохишей; в этом и состоит ее важность для Империи — а Невии Империя не важна вовсе.

Данный «Герой» мог скорее всего быть найден на планете варварской, типа Земли. Стар проверила и отвергла бессчетное множество кандидатов, отобранных из многих диких народов, прежде чем чутье подсказало ей, что могу подойти я.

Я спросил у Руфо, сколько шансов давали нам машины.

— Почему ты об этом спрашиваешь? — потребовал узнать он.

— Ну, я маленько разбираюсь в кибернетике.

— Это тебе только кажется. Но все же… предсказание бы то. Тринадцать процентов за успех, семнадцать, что ничего не выйдет, — и семьдесят процентов за то, что все мы погибнем.

Я присвистнул.

— Ты-то что свистишь! — сказал он с возмущением. — Ты-то знал не больше, чем лошадь кавалериста. Тебе нечего было бояться.

— Я боялся.

— У тебя на это времени не было. Так было рассчитано. Наш единственный шанс был в отчаянной быстроте и полной неожиданности. А вот я знал. Мальчик, когда там в Башне ты велел нам подождать, а сам скрылся и не возвращался, господи, я перепугался так, что успел покаяться за все прожитое.

После подготовки рейд развивался так, как я о нем рассказывал. Или очень близко к этому, хотя не исключено, что я видел не точно то, что случалось, а скорее то, что способен был принимать мои ум. Я подразумеваю «волшебство», «магию». Сколько уже раз дикари приходили к выводу: «волшебство», когда «цивилизованный» человек демонстрировал то, что дикарю непонятно. Как часто окультуренные дикари (которые умеют только ручки крутить) приклеивают ярлыки типа «телевидение», когда по-честному надо бы сказать «волшебство».

Стар, однако, на этом слове вовсе не настаивала. Она приняла его, когда на этом настоял я.

Но все-таки я бы расстроился, если бы все, что я видел, оказалось чем-то таким, что сможет построить «Уэстерн Электрик», как только лаборатории Белла  [78] преодолеют технические дефекты. Где-нибудь должно же оставаться хоть чуть-чуть магии, просто для вкуса.

Ах да, то, что я уснул при первом переходе, было сделано затем, чтобы у дикаря не отшибло от страха ум. Да и «черные ложа» вместе с нами не перенеслись — это было постгипнотическое внушение, произведенное специалистом: моей женой.

Говорил ли я о том, что случилось с плохишами? Ничего. Врата их были разрушены; они изолированы до тех пор, пока не разработают принципов межзвездного путешествия. По небрежным нормам Империи — и так сойдет. Их Мудрости никогда не носят камня за пазухой.

ГЛАВА XVIII

ПРЕКРАСНА планета Центр; почти как Земля, но без ее недостатков. В минувшие тысячелетия ее перекроили так, что стала она Страной Утопией. Пустынь, снегов и джунглей оставили столько, чтобы хватало для развлечений; потопам и прочим бедствиям при перестройке в существовании было отказано.

Она не перенаселена, но по своим размерам — величиной она с Марс, только с океанами — народу на ней порядочно. Сила тяжести на поверхности почти та же, что и на Земле. (Как я понял, постоянная повыше.) Почти половина населения временная, поскольку неповторимая красота ее и уникальное культурное достояние — средоточие Двадцати Вселенных — превращают ее в рай для туристов. Для удобства посетителей делается все с наивозможной тщательностью, как у швейцарцев, только с технологией, которой Земля не знает.

Наши со Стар резиденции располагались в дюжине мест по всей планете (и без счету в иных Вселенных); диапазон их простирался от дворцов до крохотной рыбацкой избушки, где Стар приходилось самой готовить. В основном, жили мы внутри искусственной горы, где размещались Яйцо и обслуживающий его персонал; туда входили залы, комнаты для собраний, секретариат и так далее. Стар, когда она бывала в рабочем настроении, хотелось иметь все это под рукой. Однако посол какой-нибудь системы или путешествующий император сотни систем имел не больше шансов быть приглашенным в наши комнаты, чем бродяга у задней двери поместья в Беверли Хиллз — в гостиную.

Но если он приходился Стар по душе, она могла и в полночь притащить его домой перекусить. Она как-то раз так и сделала — привела какого-то махонького забавного эльфа с четырьмя руками и привычкой подстукивать своим жестам. Только публичных спектаклей она не устраивала и не томилась обязанностью присутствовать на них. Она не проводила пресс-конференций, не произносила речей, не принимала детских делегаций, на закладывала краеугольных камней, не провозглашала особых «Дней», не совершала церемониальных выходов, не подписывала документов, не опровергала слухов — ничего из того, что уносит время у монархов и вообще начальства на Земле.