Журнал «Если», 2002 № 09 - Тейлор Джон Альфред (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
— Не люблю дела бросать на полпути, — признался я.
Семен засмеялся:
— Я уже лет сто только тем и занимаюсь, что дела на полпути бросаю… Случилось, к примеру, дельце о злоумышленном изведении скота зажиточного крестьянина Беспутнова в Костромской губернии. Ах, какое было дело, Антон! Загадка! Клубок интриг! Падеж магический, но так хитро осуществленный… с наведением порчи через конопляное поле!
— Неужели скот коноплю ест? — невольно заинтересовался я.
— Кто ж ему даст? Из той конопли крестьянин Беспутнов веревку свил. Из веревки — бич, скотину гонять. Через нее порча и перешла. Хитрая пакость, неспешная, обстоятельная. И на сто верст вокруг — ни одного зарегистрированного Иного! Поселился я в той деревеньке, принялся искать злодея…
— Неужели раньше так основательно работали? — поразился я. — Из-за какого-то скота, какого-то крестьянина — внедрение дозорного?
Семен улыбнулся:
— Всяко раньше работали. Сын этого крестьянина был Иным, он и попросил за папу заступиться, тот ведь едва из той веревки петельку не свил… Так вот, поселился я, бирюк — бирюком, хозяйством обзавелся, даже стал под одну вдовушку клинья подбивать. А попутно искал. И понял, что выхожу на след древней ведьмы, очень хорошо замаскированной, ни в каких Дозорах не состоящей и на учете не значащейся. Представляешь, какая интрига? Ведьма, которой лет двести — триста было! Она силы набрала, как маг первого уровня! Вот я и играл в Ната Пинкертона… искал… звать на помощь высших магов как-то стыдно было. И потихоньку появились у меня зацепочки, круг подозреваемых очертился. Одной из них, кстати, была та самая вдовушка, которая меня привечала…
— Ну? — с восторгом спросил я. Пусть Семен и любит приврать, но эта история, похоже, была правдивой.
— Баранки гну, — вздохнул Семен. — Мятеж в Петрограде случился. Революция. Тут уж, как понимаешь, не до хитрой ведьмы стало. Тут человечья кровь реками полилась. Отозвали меня. Хотел я вернуться, разыскать каргу, но все времени недоставало. А потом деревенька под затопление пошла, всех переселили. Может, и нет уже той ведьмы.
— Обидно, — сказал я.
Семен кивнул:
— И вот таких историй у меня — вагон и маленькая тележка. Так что особенно не разгоняйся, носом землю не рой.
— Будь ты Темным, — признался я, — точно бы решил, что ты от себя подозрение отводишь.
Семен только улыбнулся.
— Не Темный я, Антон. И тебе это прекрасно известно.
— И про инициацию людей ничего не знаешь… — вздохнул я. — А я так надеялся…
Семен посерьезнел:
— Антон, я тебе еще одну вещь скажу. Девушка, которую я любил больше всего на свете, умерла в двадцать первом году. От старости умерла.
Я посмотрел на него — и не рискнул улыбнуться. Семен не шутил.
— Если бы я знал, как ее сделать Иной… — прошептал Семен, глядя куда-то вдаль. — Если бы я только знал… Я раскрылся перед ней. Я сделал для нее все. Она никогда не болела. Она и в семьдесят три выглядела от силы на тридцать. Она даже в голодном Петрограде ни в чем не нуждалась, а от ее охранных бумажек красноармейцы дар речи теряли… у Ленина я мандат подписал. А вот своего века ей дать не смог. Не в наших это силах. — Он мрачно посмотрел мне в глаза: — Знал бы я, как Любовь Петровну инициировать — никого бы не спросил. Через все бы прошел. Сам развоплотился — а ее Иной сделал…
Семен поднялся, вздохнул:
— А теперь мне, если честно, все равно. Можно людей в Иных превращать, нельзя — меня не волнует. И тебя волновать не должно. Твоя жена — Иная. Твоя дочь — Иная. Такое счастье, и одному? Сам Гесер о таком мечтать не может.
Он вышел, а я еще посидел за столиком, допивая пиво. Хозяин кафе — он же и официант, и повар, и бармен — в мою сторону даже не глядел. Семен, когда зашел, поставил над столиком магическую завесу.
Что же я в самом деле?
Двое инквизиторов роют носом землю. Талантливый вампир Костя носится летучей мышью вокруг «Ассоли». Выяснят, обязательно выяснят, кто возжелал стать Иным. А отправителя письма или найдут, или нет.
Мне-то что с того?
Женщина, которую я люблю, Иная. И еще — она добровольно отказалась от службы в Дозоре, от блестящей карьеры Великой Волшебницы. Все ради меня, идиота. Чтобы я, упертый навсегда в свой второй уровень силы, не комплексовал…
И Надюшка — Иная! Мне не придется испытать ужас Иного, чей ребенок вырастает, старится и умирает. Рано или поздно мы откроем Наденьке ее природу. И она захочет стать Великой, сомнений нет. И станет Величайшей. Может быть, даже исправит к лучшему этот несовершенный мир.
А я играю в какие-то детские шпионские игры! Переживаю, как выполнить задание, вместо того, чтобы завалиться вечером к веселому соседу или оттянуться, исключительно в целях маскировки, в казино.
Я поднялся, положил на столик деньги и вышел. Через час-другой завеса развеется, хозяин кафе увидит деньги, пустые бокалы и припомнит, что какие-то невзрачные мужики пили здесь пиво.
Глава 5
Полдня я занимался какими-то совершенно левыми, никому не нужными делами. Наверное, вампир Костя скривил бы бледные губы и сообщил, что он думает о моей наивности…
Вначале я заехал в «Ассоль», переоделся в джинсы и простую рубашку, после чего отправился в ближайший нормальный двор — к скучным панельным девятиэтажкам. Там, к своему полному удовольствию, я обнаружил футбольное поле, на котором гоняли облезлый мяч лоботрясы старшего школьного возраста. Было, впрочем, и несколько молодых мужиков. Все-таки только что завершившийся чемпионат мира по футболу, совершенно бесславный для нашей команды, сыграл и положительную роль. В немногих уцелевших дворах возрождался утраченный, казалось бы начисто, дворовой дух.
Меня приняли в команду. В ту, где был всего один взрослый мужик — с внушительным пузиком, но крайне подвижный и азартный. Игрок я слабенький, но и здесь не чемпионы мира собрались.
И около часа я бегал по пыльной, утоптанной земле, орал, бил по воротам из драной металлической сетки и несколько раз даже попал. Один раз здоровенный лоб-десятиклассник ухитрился ловко уронить меня и благодушно улыбнулся.
Но я не обиделся и не расстроился.
Когда игра затихла — как-то сама собой, я зашел в ближайший магазин, купил минералки и пива, а самым малолетним футболистам — напиток «Байкал». Они, конечно, предпочли бы «кока-колу», но пора отвыкать от заморской отравы.
Огорчало меня лишь понимание того, что слишком уж большая щедрость вызовет самые разнообразные подозрения. Так что творить добрые дела пришлось умеренно.
Распрощавшись со «своими» и «чужими» игроками, я дошел до пляжа, где с удовольствием искупался в грязноватой, но прохладной водичке. «Ассоль» помпезным дворцом высилась в сторонке.
Вот и пусть себе высится…
Самое смешное, что я понимал: точно так же на моем месте мог поступить какой-нибудь Темный маг. Не из числа совсем молодых и охочих до недоступных прежде удовольствий, вроде свежих устриц и дорогих проституток, а поживший Темный, до которого дошло, что все на свете — суета сует и всяческая суета.
И бегал бы он по маленькому футбольному полю, орал, пинал мяч, цыкал на неумело матерящихся подростков: «А ну придержи язык, салага!» И пошел бы потом на пляж, и плескался в мутной водичке, и лежал на траве, глядя в небо…
Где же оно, разделение? Ладно, с низшими Темными все понятно. Они — нежить. Они вынуждены убивать, чтобы существовать. И тут уж никакая словесная эквилибристика не поможет. Они — зло.
Где же настоящая грань?
И почему она порой готова исчезнуть? Вот в такие моменты, когда и дел-то всего — один-единственный человек, пожелавший стать Иным? Один-единственный! И какие силы сразу бросаются на поиски! Темные, Светлые, Инквизиция… И не один я над этим делом работаю, я лишь выдвинутая вперед пешка, проводящая разведку на местности. Морщит лоб Гесер, хмурится Завулон, скалится Витезслав. Человек пожелал стать Иным! Ату его, ату!
