Ночь накануне - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Он же обещал вернуться. И она ждала. Как тот его израильский знакомый художник ждет Софи Марсо. И тоже, наверное, держит в домашнем баре какой-нибудь ее любимый напиток. И тапочки.
Сорок лет!
Да она просто ненормальная!
Или наоборот? Мы все ненормальные? Живем по принципу «Так надо, так положено, чтобы все было как у всех». А она живет как хочется ей. Она хотела ждать его и ждала, ни на секунду не сомневаясь, что дождется. Кто бы и что бы ей ни говорил, покручивая пальцем у виска.
Варя вернулась на кухню с пузатым фотоальбомом. На первой странице их фотография. Черно-белая. На той самой картошке. Для институтской газеты. Она тогда раздобыла негатив.
…Варя листала альбом, давала пояснения, но он не слушал…
Он даже боялся представить, что может испытывать в момент встречи женщина, сорок лет ждавшая своего мужчину.
Юрий Яковлевич смотрел не в альбом, а на нее. И он увидел абсолютное счастье. Очень светлое и чистое. Которого стоит дожидаться даже сорок лет.
Основатель, ты спрашивал, в чем смысл человеческого существования? Может, в этом?
Основатель… Ночь Накануне…
Юрий Яковлевич вспомнил, почему он здесь, что завтра уже не наступит. И ее счастье будет таким коротким. А это неправильно. Совсем неправильно. И несправедливо.
— Варечка, — он взял ее за руку, — извини, мне надо ненадолго уйти. Просто я не успел закончить кое-какие дела.
— Дела? Ночью? — Варя закрыла альбом и часто заморгала. Она всегда так моргала, когда волновалась.
— Да… Я потом все объясню… Мне действительно надо уйти.
— Конечно, конечно… Юра… Но… Ты вернешься?
— Обязательно… Обещаю.
— Я буду ждать… Ой, погоди… Опять началась гроза. Ты снова промокнешь. Возьми мой зонтик
— Спасибо… Я верну…
…Он бежал по Большому проспекту Васильевского острова в домашних тапочках, забыв, что врачи запретили ему нагрузки. В рубашке и брюках своего сына, сжимая в руке сиреневый в горошек зонтик. Он так торопился, что не стал переодеваться. Ничего, сейчас ночь, и его никто не видит.
Чуть не пропустил улицу, на которой находился дом с дверью. Немного отдышался и рванул ручку, «Спасибо, что воспользовались услугами компании “Основатель и K°”,-самый быстрый в мире способ путешествий».
Через минуту он сидел перед монитором в своей квартире на Авраам Альмалиах и барабанил по клавишам.
…До конца света оставалось три с небольшим часа. И Старый Еврей не мог его допустить. Потому что обещал вернуться. И возвратить зонтик.
Глава восьмая
ПИЛОТ
Пилот открыл глаза и понял, что оказался возле параши.
В смысле, в туалете. Мужском. Явно общественном, судя по количеству кабинок, писсуаров и сидящему на кафельном полу малолетке с деревянным взглядом. Хотя, кто его знает, может, и в частных домах уже есть подобные отхожие места. С кабинками и с малолетками.
Заведение не отличалось изяществом дизайна. Что-то среднее между вокзалом и неблагополучной закусочной. Разве что почище да хлоркой не воняет. Темно-зеленые стены, простецкий кафель, трубы под потолком, пара раковин. Рядом с зеркалом намертво прибита картонка со схемой эвакуации при пожаре, огнетушитель и табличка с просьбой не забывать своих вещей и не употреблять наркотиков. Красная стрелка на схеме указывала на дверь, через которую сюда вошел Пилот. Надо же… Пожарный выход через мужской сортир. А почему не через женский? Дискриминация, нарушение прав…
Из-за второй, основной двери доносились монотонные напевы импортной попсы. Видимо, там шла дискотека или что-то подобное. Некультурно-массовое
Впрочем, это волновало его меньше всего. И цвет стен, и дискотека, и табличка. Интересовал совсем другой вопрос. Какого черта он оказался именно здесь, возле, пардон, параши? Ведь он загадывал несколько иное. Более приятное. И совсем не связанное с дерьмом.
Он сказал четыре слова: «Я хочу к ней». А вдруг Основатель неправильно понял? Но он же умеет читать мысли и должен был врубиться, что речь идет не о параше, а о человеке.
О Кристине.
А тут вместо нее какой-то обкурившийся или обнюхавшийся недоросль, тройка писсуаров и четыре кабинки. Явная нестыковочка. Может, этот красавец и есть Кристина? Поставил на сайт знакомств фото фактурной блондинки, назвался симпатичным бабским именем и переписывался с ним полгода. Ничего удивительного, Пилот и сам не без греха И фотку тоже загрузил не родную. Какого-то «ковбоя Мальборо» с небритым подбородком…
Черт, неужели он самый? Видок-то у него явно педерастический — сережки, розовая челка, губы в черной помаде… Ну я попал, не дай бог кто узнает… Хотя кто теперь узнает? Конец света на носу. Обидно, что последние часы пройдут так бездарно. А повторить попытку Основатель вряд ли даст.
Странное дело, Пилот совершенно не боялся смерти. Вернее, если бы сейчас в него направили ствол револьвера, в штаны, наверное бы, наложил. А смерти от Основателя не боялся. Интересно, у других из чата такие же ощущения? Это ведь будет не больно. Просто закончится кино про планету Земля. А где-то начнется новое. И напоследок дана возможность оторваться или завершить дела. Всего двенадцати господам. Непонятно, правда, за какие заслуги. Поиск смысла жизни — это так, для отвода глаз. Блеф.
На всякий случай Пилот заглянул в кабинки. Пусто. В писсуары заглядывать не стал. Потряс за плечо парня, затем поднял голову за челку:
— Кристина?
— Че? Сам ты… Пида…
Договорить он не сумел, не хватило силенок. Свалился на пол. Для него конец света уже наступил.
Фу-у, вроде не Кристина…
Остается дверь. Возможно, она там. Если фотография подлинная, он узнает ее.
Перед тем как покинуть туалет, глянул в зеркало. Видок, конечно, не презентабельный. Синяя шерстяная олимпийка с проплешинами на локтях, тренировочные штаны с обвислыми коленками и кеды. Свистка только не хватает. Тренер Гус Хиддинк. Но кто ж предполагал, что Основатель затеет такую авантюру? А то б накинул что-нибудь более приличное. И причесочку бы заказал. Остается надеяться, что Кристина так обрадуется его появлению, что не обратит внимания на прикид.
Он толкнул дверь и оказался в темном зале, напоминавшем бомбоубежище. Правда, в бомбоубежище не бывает барных стоек, танцпола и не носятся официантки с подносами.
На него никто не обратил внимания, лишь парень в майке и таких же, как у него, трениках лениво покосился и тут же отвернулся. Тоже, наверное, тренер.
Пилот шагнул в темный закуток слева от туалетной двери и осмотрелся.
Интересно, в каком он городе? Кристина писала, что живет в Питере, но могла и соврать. Пилот повернулся к парню в майке:
— Старина, это какой город?
Старина нисколько не удивился. Видимо, в здешних местах этот вопрос не являлся чем-то из ряда вон.
— С утра был Питер… А сейчас?… Хрен его… Могли подрихтовать.
— А время? Сколько на твоих?
— Полпервого. Если не села батарейка.
…Половина первого. Как и у них. Один часовой пояс. «Пилот, твоя ночь накануне уже закончилась…» Что Основатель хотел этим сказать? Что я выбыл из игры и не смогу поучаствовать в спасении мира? Но дверь же появилась. Значит, смогу. Условия для всех одни. Почему же тогда «закончилась»?
Кристина не обманула с местом жительства. Это вселяло надежду, что он все-таки попал в нужный адрес. Только где тут ее искать? Народу, как на голодной демонстрации в неурожайный год. И освещение, как в деревне после революции, — одна лампочка Ильича на всю избу. Ходить и каждой в личико заглядывать? Можно вместо Кристины получить в дыню.
Мимо пронеслась официантка с двумя пивными бокалами. Пивка бы, кстати, не помешало, а то уже и вкус забыл. Денег нет, но они и не нужны. Всегда можно уйти через запасную туалетную дверь.
— Эй… Девушка… Бокал пива.
— Какого?
— Вкусного!
Официантка кивнула и устремилась к стойке.
Музыка вдруг резко стихла, зазвучала сирена, забегали лучи прожекторов, и строгий мужской бас тоном военного диктора объявил:
