Журнал «Если», 2005 № 04 - Бенилов Евгений Семенович (книги полностью TXT) 📗
— Что это тебя потянуло в конфуцианство?
Гоша называл конфуцианством любую нестандартную линию поведения. Если кто-то предлагал, например, пойти и для прикола покататься на коньках, он говорил — конфуцианство. Если девушки в гостях говорили, что пьют только легкое вино — он и тогда сердито ворчал и называл это конфуцианством. При этом он и себя иногда звал почетным конфуцианцем.
— Какая разница, — сказал он. — Нарисованному Буратино ведь все равно, что его просто придумали.
— Нет, не все равно. Он не может, как мы, сейчас пивка попить.
— А откуда ты знаешь? А может, он живет своей жизнью, не догадываясь, что ты на него смотришь?
— Вот-вот, — сказал я. — И я о том же.
Я начал одеваться, когда в кармане пальто заверещал телефон.
— Ты где вчера был? — донеслось из трубки. — Я ждала до девяти. И телефон не отвечает. И замок у тебя заедает.
— Да я у ребят завис… — смущенно пробормотал я. Это была мама — я совсем забыл, что она собиралась зайти.
— Я прибралась там у тебя. И суп сварила. Придешь — не забудь в холодильник переставить. Ведро вынеси, а то динозавры скоро заведутся…
— Ма… — умоляюще проговорил я.
— Ладно, когда придешь?
— Часикам к десяти.
— Мы ждем. Ну, все… постой, тебе из какого-то банка звонили!
— Из какого банка? — оторопел я. У меня помутилось в глазах — до сего момента я пытался как-то избегать мыслей о вчерашнем, не думать, не вспоминать. А тут вдруг все встало передо мной в звуках и красках…
— Не знаю, из какого, не помню. Я там записала тебе на бумажке… Я думала, это по работе звонят. Чего они звонят-то на ночь глядя?
— Не знаю, — выдавил я. — Ладно, до вечера.
— Где Новый год встречаешь? — спросил Гоша.
— С семьей.
— Встретишь — перебирайся сразу ко мне. У меня тут шумно будет. Я вообще-то уже так напраздновался, что… — он мученически потер виски.
Я выбрался на улицу. От вчерашней зимней сказки не осталось и следа — последний день уходящего года оказался серым и пасмурным, снежный ветер пробирал до костей. Пиво уже не лезло, но выбросить банку было жалко. Я шел, поминутно поскальзываясь, у меня мерзли уши. Я казался себе каким-то несвежим, замызганным, мне хотелось скорей оказаться дома.
Тем не менее ноги привели меня не к моему подъезду. Я снова, сам не знаю как, оказался на знакомой улочке с одноэтажными домами. Думаю, мне подсознательно хотелось узреть вещественные доказательства вчерашнего приключения.
И вскоре действительно увидел тот самый дом.
У подъезда стояла молчаливая толпа. Я нерешительно остановился, подумав, что мне не стоит подходить.
Явно здесь собрались не соседи, не обитатели ветхих древних домиков, теснящихся вокруг. Публика была представительная — в мехах и кашемире. И замершие поодаль красивые машины подтверждали это.
Впрочем, люди здесь были разные. Простенькие пальтишки и серые старушечьи платочки тоже встречались.
Я все же решил подойти. Выбросив неуместное пиво, осторожно приблизился и остановился.
Рядом разговаривали две женщины в возрасте.
— …И милицию со слезами просила, и сама ходила, и муж ходил… ничего. А потом… вот…
— Ну, теперь хоть могилка есть.
— Да, хоть знаю, где сыночек лежит. Хоть не маюсь…
Потом они обе вдруг посмотрели на меня.
— А вы давно бабушку знаете? — спросила одна.
— Нет, не очень, — брякнул я и поспешно отошел.
— Видишь, не хочет говорить, — услышал я.
— Тут много таких, кто не хочет…
Я еще походил, послушал сдержанный монотонный говор вокруг, но ничего не понял. Потом услышал рядом голос Замарашки:
— Привет.
Она была в старенькой коричневой куртке, явно осенней. Сверху ее замотали шалью, так что виднелись только бусинки глаз и кончик носа.
— А мы бабушку хороним, — сказала она.
— Вижу, — бесцветно сказал я, не зная, как себя вести.
— Поедешь с нами на кладбище?
— Нет, — быстро ответил я. — Мне надо… в общем, тороплюсь.
— Никто не хочет… А знаешь, — она перешла почти на шепот, — нам попы на кладбище не разрешили бабушку хоронить. Это тетя Роза сказала. И музыки не будет. Жалко, да?
— Ничего, не переживай, — сказал я, чувствуя себя полным идиотом.
Я увидел неподалеку тетю Розу, закутанную в черный платок. К ней подошла толстая краснощекая старуха с клеенчатой сумкой и неожиданно громко воскликнула:
— Как теперь-то будете, а? Роза, как теперь-то? А?
— Ничего, девочки, ничего… — быстро проговорила та. — Заходите. Заходите, как всегда. Поможем, чем сможем, — и она торопливо скрылась.
— Кто это? — спросил я у Замарашки. — Вы их тоже водите к своим Пенкам?
— Нет, всех нельзя, — очень серьезно сказала девочка. — Просто бабушка помогала некоторым. Она гадать умела. А вообще, она все-все знала.
— Ну да, я уже понял, — пробормотал я.
Вконец замерзнув, я собрался уходить домой, в тепло хотелось просто нестерпимо. Полжизни отдал бы, чтобы оказаться там сразу.
Я решил выйти на проспект и поймать машину, когда взгляд упал на маленькую закутанную Замарашку, словно сошедшую с плаката «Помоги сиротам».
— Слушай, сегодня Новый год, — сказал я. — А у вас похороны. Так и просидишь тут? — я кивнул на их убогое жилище.
Зря я это сказал. Хотел просто сочувствие проявить, а вышло так, будто могу предложить что-то другое. Можно, конечно, взять с собой, в семью, накормить, обогреть. Даже одежду нормальную найти.
Но родные такой порыв вряд ли одобрят.
— Не волнуйся, — загадочно улыбнулась Замарашка. — Я-то найду, как Новый год провести.
— А, ну да… — смущенно сказал я. — Совсем забыл.
— Приходи! — сказала она мне вслед.
Новогодние деньки пролетели вереницей встреч, попоек, полуночных бесед и долгих поцелуев в темных кухнях. Я не забывал Замарашку. А если и забывал, то ненадолго. Эта встреча сидела во мне, как раскаленный гвоздь, не давая покоя.
И ничего удивительного, что однажды вечером я снова оказался в сумрачном подвальном жилище.
— Он пришел! — услышал я смеющийся голос девочки, еще даже не разглядев ее в полумраке. — Тетя Роза, смотри, он пришел.
Я понял, что мне рады. Не только Замарашка, а все обитатели этой душной норы. Небритый мужчина поднялся со своих тряпок и приветливо пожал руку. Тетя Роза слегка приобняла за плечи и усадила за стол. Ни дать ни взять, почетный гость. «Барин приехал»…
Чему они, интересно, радуются?
— Ну, что, — тетя Роза села напротив и уставилась мне прямо в глаза. — Значит, решил еще попробовать?
Я неопределенно повел плечами. Я еще ничего не решил. Я вообще не знал, зачем пришел сюда. Я хотел разобраться. В чем? Не знаю.
— Ну, сейчас, — тетя Роза полезла в шкаф и зазвенела там какими-то банками.
— Найдите ему интересную жизнь, — прозвенел голос Замарашки. — А то он в прошлый раз к жуликам попал.
— Найдем, найдем, — добродушно проворчал мужчина. — Этого у нас хватает.
Передо мной возник знакомый стакан с мутным пойлом.
— Это обязательно? — спросил я.
— Вообще-то, нет, — сказала тетя Роза. — Но так легче. Когда-нибудь сможешь и сам по себе.
— Тетя Роза, а пусть он прямо сейчас сам попробует, — сказал вдруг Замарашка. — Он сможет. Пускай, а?
— Ну, помоги ему, — женщина пожала плечами. — Если получится, отведи его… — она задумалась.
— К дельфинам! — воскликнула девочка. — Помнишь дельфинов?
— Можно и к дельфинам.
Замарашка села рядом и с любопытством уставилась на меня.
— Ну, теперь делай, как я, — сказала она.
— Как?
— Сожми кулаки — крепко-крепко. И теперь глаза закрой, тоже сильно. И подумай, что ты под водой. Что ты глубоко-глубоко в море и ничего не слышишь. Подумал?
— Подумал, — я легко принял правила ее игры. Мне было как-то все равно.
— И повторяй за мной: белый день, белый снег, белый лист, белый дом, белый пес, белый дед, белый сон, белый стол, белый друг, белый конь, белый чай, белый пух…
