Оборотни космоса - Белаш Людмила и Александр (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
– Мелкота потравится, а пси умные, жрать не станут. Я обычно наберу в карманы каменюк – и, пока дойду, все пошвыряю в псей, – добавила крашенная в жгуче-жёлтый цвет девка Носача с кольцами в проткнутых бровях и витыми проволочными браслетами на щиколотках. – Удюк, дай шокер или баллончик.
– Купи, восемь крин.
Все рассмеялись, а младшие – прямо до визга, тут же начав толкаться и щипаться.
– А может, договоримся?.. – Зазноба Носача томно потянулась, закинув руки за голову и поводя худосочным бюстом. Девчоночий смех стал тоньше, пронзительнее, а пацанов разодрало на лютый ржач. Точь-в-точь картинка из журнала «Мерзавочка»! Она вечно, когда хахаля нет, подначивает Лишая, а Псица ревнует.
Редко тут гостевало веселье; все спешили позабавиться тем, как Жёлтая рисуется и строит из себя коварную женщину. Она ненадолго, но сильно украсила собой ребятник – беспросветный подвал с провисшей крышей, где всегда капель или сквозняк из щелей, где булькают и утробно рыгают изогнутые хоботы труб над головой, где вонь и плесень, сопревшие покрывала и лужи, а для спанья – кучи тряпья.
– А может, хвостами померимся? – с намёком предложила Мухарма, не глядя подкинув складной ножик; когда поймала, пружина щёлкнула, выкинув лезвие. – Сразу скажу – твой короче окажется.
– Йо, что ты?! – отстранилась ладошками Жёлтая, трепеща ушами с видом растерянной глупышки. – Я ничего не думала!
– Оно и видно, что не думала. Гляди, добалуешься.
Удюк метил в разведчики и так навострился, что ему давали поручения сержанты Дуки. Он кой-чего соображал в хай-тэке, а притвориться мог кем хошь. Псица втайне боялась, что дружок выйдет в люди и дверь за собой захлопнет. Она старалась быть незаменимой, угождала ему всячески и настырно выступала всюду как ординарец Удюка, пока он зуботычинами, оплеухами, а то и куском трубы укреплял свой авторитет в ребятнике. Но в девчоночьи разборки он не встревал, «князьку» это не к лицу. Пусть между собой выясняют, кто самая хвостатая.
– Цена твёрдая, с учётом налога, – заявил он. – Пока не снёс в дукину кладовку, разбирайте.
Утаить что-нибудь от дележа считалось подлым и наказывалось, но от мелкой сиротки до шестигодков всем было известно – прежде, чем начнут дуван дуванить, лучшие кусочки исчезают сами собой, а святая воровская правда начинается с описи трофеев при свидетелях. Если не успел припрятать, не скрыл от завидущих глаз Пальца – выкупай у Лишая. Так же и Палец опасался, что его заложит любая соплюшка, причём не Лишаю, а страшному сержанту. Никто никому не доверял, все друг друга подозревали.
Куда в этот раз ходил Удюк с Псицей, где пропадал, по какому воровскому делу – не спрашивай, за спрос получишь в нос. Лучше подкатись с подарочком. Сюрпризы готовили загодя, учитывая интерес «князька».
– Удюк, я гриб нашёл! для тебя...
– Хм, гриб... – Лишай повертел в пальцах дряблое убожище, смятое в запазухе. – Мухарма, нанижи.
Подруга сделала на нитке узел и проткнула шляпку иглой. Уходя, они оставили две нитки грибов, и Лишай велел малявкам обмахивать их тряпками, чтоб сохли побыстрей. Грибы были сосчитаны.
Он порылся и вынул пол-горсти леденцов, облепленных всем мусором, который жил в его карманах. Стряхнул пяток в протянутую лапку.
– Градские, настоящий сахар.
– Чистая глюкоза! – щегольнула Псица иностранным словом, возвышая Лишая в глазах подданных до дальше некуда.
– Глюк... – Босая через одного ребятня в рванине, грязная, как приплод дальних пещер, горящими глазами сосредоточилась на цветных конфетах. Слово загадочно напоминало о видениях, которые являлись, если помуслишь во рту щепотку плесени.
– Закурим. – Лишай жестом удальца извлёк хорошо набитую папиросу. Псица живо поднесла зажигалку. Ребята старались вдохнуть вьющийся мимо них дым. М-м-м, лишайник! Если курнуть по-настоящему, привычная нора, кроме которой и представить ничего нельзя, исчезнет и вокруг засветится туман. Главное, не сделать передоз. Кто курит чистяк, с ума сбредает. На самое великое сумасбродство имеют право лишь богатые, которым даже древняя правда не писана.
– Ему. – Лишай отдал ухарски примятую папиросу Псице и указал на одного из пацанов. Псица, сама глотнув дымка, протянула сокровище сиявшему избраннику.
– Оставь... Оставь чуток... – заныли сзади его подопечные, робко придвигаясь. Со всех сторон завистливо поглядывали обделённые. Как? всего одну выдаст? «Неправильная раздача!» Но буркнуть это вслух никто не рискнул.
Удюк не спешил пустить по ребятам следующую дозу. Пусть маленько помучаются – тем слаще на душе захолонёт, когда новая папироса забелеет у него в руке.
– Достань-ка, Псица... – Лишай нарочно помедлил объявлять, что будет выставлено. – Ту половинку.
Оу, грибная настоечка! целая бутылка-половинка, в ней шестнадцать стопок! Всем пацанам хватит, и лишек останется. Жиденькое пойло нежит душу, слабит ноги и туманит зенки.
– Разведи до ковша, – велел Удюк. Ребячий народ застонал; защебетали девчонки – появилась надежда напиться! А не устроить ли танцульки?
– Где-то у нас свинки были, – продолжал восхищать публику Лишай. – Свинки, запечённые в фольге! гулянка!
Жёлтая свирепо ковыряла отвёрткой плеер, осыпая его последними словами – батарейки почти новые, чего же он не пашет?!
В ту пору Шангул с хапушкой пробирались к ребячьему гнезду. По коридору? не коридор и не проход, а всамделишный лаз, залитый теменью. Кое-где Шангул полз на коленках, потому что с одной рукой на четвереньках неудобно. Сырь и мрак. Когда удрали с Шурыги и убедились, что погони нет, подружка купила ему вместо лекарства восьмушку грибной, но дозы хватило ненадолго – тёплую одурь выдавило болью, выдуло знобящим холодком. От прихода пьяной лёгкости вскоре остались изжога, ломота в башке и перегар во рту.
Его девчонка старалась не ободрать колени, чтоб не потерять мало-мальски товарную внешность; нос уже хлюпал простудой. Жёнки удальцов, прежде чем выйти на улицу, по часу, если не по два наводят лоск и наряжаются, а ты попробуй не выглядеть чучелом, если в чём спишь, в том и на промысел ходишь. Назавтра нос опухнет, ох, придётся дышать ртом нараспашку и гундосить! Лишь бы резь в пузыре опять не привязалась, тогда хана промыслу – умучишься за угол бегать.
Когда они влезли в ребятник, большую часть рассиропленной грибной уже употребили, а от свинок мало что осталось. Дым лишайника туманными линзами зыбился под нависшими чёрными трубами, плакавшими холодной водой. Одних тошнило по углам, с перерывами на стон, другие галдели, и каждый старался перекричать всех. Жёлтая, захлёбываясь хохотом, боролась с Пальцем, но уже просила пощады – влетит ей от Носача, когда тот узнает.
«Удюк вернулся», – завидев «князька», Шангул враз круто скособочился, сделал плаксивое лицо и подхватил больную руку здоровой, словно боялся, что повреждённая лапа отвалится. Девчонка мигом приняла самый жалостливый вид.
– Шангул?.. – По-хозяйски задрав нос, почти трезвый Удюк взглянул и повёл ушами, словно не узнал вошедшего. По его взгляду вылупились все остальные собутыльники, дурные и пьяные.
Девчонка остро почуяла, какой лахудрой она выглядит – глаза как у пси, уши в болячках, накрашена, мало одета, в пупке блестящая бирюлька, хвост торчком. Зябко поджав живот, она потирала плечи ладонями. Вот так и мужики у ларька таращились, когда покупала пацану настойку. Один поманил неполным стаканом: «Угостись, весёлая. Ну-ка, сядь рядом». Шангул подал знак: «Уходим». Не за ту приняли, хапушку за футырку посчитали – но поди-ка объясни им, что ты не почасовая. Можешь и не успеть. Всё дело в одёжке. Чтобы рассекать среди народа, надо держать модный фасон, а самая подходящая мода для простых девчат – одеться как футырка, заголив ноги и пуп.
– Хапцы пришли, хабару принесли, – пропела поддавшая Мухарма. Доля Удюка в добыче уличных хапцов была невелика, но платить за право жить в ребятнике он выучил всех. – Или он в побирухи подался? какой-то Шангул не тот...
