Вереница - Синклер Элисон (читать книги онлайн без .TXT) 📗
“Ты не доверял мне, – сказал ее голос. – Ты просто думаешь, что я наконец умерла, и теперь твою тайну никто не узнает”.
– Господи! – прошептал Стивен, прижав руки к ушам. “Нет, ты не сходишь с ума, – ответила она на мелькнувшую у него смутную мысль. – Бедный Стивен!”
Он откатился от ее голоса, свернувшись клубком, чтобы унять боль в животе. И она умолкла. Потом, когда спазмы в желудке наконец утихли, Стивен внушил себе, что просто вспомнил ее голос, а не слышал его.
Он снова улегся на подкладке спального мешка – и вдруг вспомнил, что, скатившись с нее, почувствовал, как что-то оторвалось от его головы, точно старый засохший пластырь. Придвинув к себе лампу, он осторожно наклонил ее, стараясь поднести ее к подкладке как можно ближе, не пролив масла. Там ничего не было, ни пятен, ни серых волокон. Стивен ощупал лицо – оно тоже было чистым, только подернутым тонкой пленкой из засохших слез и слюны. Он поднял подкладку от мешка – она подалась без всяких усилий. На всякий случай Стивен постелил целлофановую простыню.
И тем не менее, когда он уснул, голос вернулся. Стивен пробудился где-то в середине диалога, когда она говорила ему: “Ты должен!”, а он отвечал: “Нет, я никому ничего не должен!” Таких разговоров у них было много. Она вечно твердила ему, что он должен сделать, а он вечно с ней спорил. Даже если он был не прав, ему не хотелось ей уступать. “Открой глаза, Стивен!” – сказала она. “Зачем?” “Затем, что я так хочу”.
Он увидел что-то голубое, переливающееся, как листва или вода. Чешуйки-перья были словно листья, каждая сама по себе, но переливались они, как вода, как единая поверхность.
Инстинкт бывшего лесного жителя заставил его замереть.
“Хорошо, Стивен, – мягко сказала она. – Хорошо”.
Стивен бросил косой взгляд через плечо, откуда, казалось, доносился этот голос.
“Ты же знаешь, что меня тут нет”, – сказала она.
Их было четверо. Они были мельче, чем он ожидал, судя по рисункам Хэт. Ростом не больше человека, только пропорции непривычные. Голова и плечи огромные, словно каждый из них был одет в широкий плащ с капюшоном, а нижняя часть тел покрыта более мелкими чешуйками-перьями. Широкие трехпалые ступни с длинными загнутыми ногтями или когтями. Глаза как у ночных птиц, подумал Стивен, рассматривая их взглядом жителя лесных чащоб. Как и люди, они находились вне своей привычной окружающей среды, но, как и люди, несли на себе ее отпечаток. Зрение было важнее для них, чем слух; глаза огромные – а ушей практически не видно. Ртов, кстати, тоже, с изумлением заметил Стивен.
Словно прочитав его мысли, двое инопланетян, стоявшие ближе, чуть нагнулись вперед, и среди внезапно раздвинувшихся на груди перьев у каждого из них появилось треугольное отверстие. Оттуда, будто бледный червяк, высунулась гибкая розовая трубочка.
Даже во сне Стивена охватило такое отвращение, что он отпрянул, чувствуя, как волосы на шее встали дыбом. “Не будь ребенком, Стивен!” – сказала Адриен. Он отпрянул еще дальше, освободился от ее голоса, и она замолчала – и осталась только тьма.
“Это просто кошмарный сон”, – сказал он сам себе. Во тьме раздались шорох и пощелкивание, а потом стало тихо – до того, как Стивен успел проснуться настолько, чтобы отличить сон от яви. Сердце колотилось так, что все тело сотрясала дрожь. Он прислушивался к тишине с таким же болезненно напряженным вниманием, как в ту первую ночь в лесу, когда ему было тринадцать и он сбежал, прихватив с собой потрепанный спальный мешок и духовое ружье, служившее его единственной защитой от первобытных страхов. Перепуганный как крысенок мальчишка, для которого медленный восход солнца был спасением – но и пыткой одновременно, поскольку ожидание было невыносимо долгим. Постепенно синеющее черное небо с проступающими на нем размытыми пятнами облаков. Первый луч солнца на верхушках секвой – высоко-высоко, как на поверхности озера с точки зрения утопленника. Он промерз до самых костей, так, что, казалось, они затрещат при малейшем движении. Костер погас, потому что он слишком боялся темноты и не мог поддерживать огонь. “И слава богу”, – подумал Стивен-взрослый. Ведь тогда он ничего не знал. Не знал, каково это – стоять на выжженной дотла земле на следующий день после лесного пожара, ощущая жар под ботинками и уколы летающего в воздухе горящего пепла. Не знал, каково это – видеть, как ветеран-пожарник без стеснения рыдает над детской застежкой от ремня. Не знал, как тускло светит солнце сквозь дым пожарища.
“И ты еще считаешь себя трусом!” – прошептала Флер в самое ухо. Она и при жизни ему это говорила… Стивен проснулся, весь дрожа после жары, обдававшей его во сне. Голова сползла с защитного целлофана и лежала на жесткой подушке из камня. Стивен выругал себя за то, что отдал девушке свой спальный мешок и не забрал его, когда уходил. Бессмысленный приступ благородства, желание доказать, что он не такой подонок, как она думает. Навыки лесного жителя подсказывали, что лежать без движения нельзя. Нужно шевелиться. Хотя больше всего ему хотелось свернуться в клубок и замереть.
Стивен осторожно приподнял голову – все нормально, ничего его не удерживало. Нашел лампу и зажег ее ледяными руками. Тусклый свет озарил картину наверху, которой раньше там не было – поросшие мхом стволы, высокий папоротник и белые, как жемчужинки, ягоды. Он с трудом вылез из подкладки от спального мешка и, не спуская со стены глаз, поднял лампу как можно выше. Солнечный свет позолотил верхушки секвой – а над ними виднелось облако, тоже отливавшее золотистым оттенком. Стивен положил на стену ладонь и оперся на нее всем телом, скорбя о потере, ненавидя людей, которые прогнали его из родной чащобы, и ненавидя себя за то, что позволил себя прогнать.
– Что вы со мной делаете, черт подери? – прошептал он, но не услышал ответа.
“Значит, снова сбежишь?” – спросил его голос Флер.
Стивен вздрогнул, резко отдернул ладонь и развернулся. Свет от лампы струился вдоль стены. Было тихо. Потирая саднящую ладонь, Стивен встал на колени и поставил лампу. “Значит, я снова сбегу? Но куда?” Обратно в пещеры, где его ждут не дождутся? Черта с два! Он останется здесь. В следующий раз он будет наготове, когда они появятся. Больше его врасплох не застанут.
Он сел, скрестив ноги, на целлофановую подстилку и уставился на стену.
“Свет! – подумал он. – Пожалуйста, свет!”
Ничего. Стивен с облегчением улыбнулся и откинулся назад. Его рука упала вниз, коснувшись краем ладони аргиллита, – и он застыл. Сразу вспомнилось, как что-то удерживало его, когда он пытался поднять голову в прошлый раз, и как его словно ужалило в ладонь… Он чуть было не отдернул руку, но заставил себя сдержаться. Сердце у него забилось сильнее.
“Свет!” – подумал он.
Свет!
И тут он закрыл глаза и представил стену, сквозь которую струится свет, словно сквозь мозаичные окна собора.
И свет пришел к нему.
37. Софи
Розамонда Колби появилась в лаборатории патологии после того, как погас свет. Мариан, Хэтэуэй, Морган и Софи играли в покер на рабочем столе при свете самодельной настенной лампы. Карты времен Второй мировой войны принадлежали Мариан. Как предположила Хэтэуэй, Мариан знала каждую вмятинку на этих картах; ей явно не составляло труда понять, что за расклад у кого на руках, и сражение за победу происходило в основном между Мариан и Морганом. Мариан научилась этому во время войны и отточила свою технику во время игр не на жизнь, а на смерть в доме престарелых, в то время как Морган был настоящей акулой картежной игры (латиноамериканец с невинной физиономией), который научился играть, извлекая уроки из своих побед и поражений. Хэтэуэй и Софи продули им такую сумму, какая вполне могла бы привлечь внимание Международного финансового фонда. Как выразился Морган, играть на гроши в покер высокого класса не имело никакого смысла.
Розамонда объявила о своем присутствии тихим восклицанием: “Боже мой!” Кое-как остриженные волосы, бесформенная одежда и невинный беззащитный взгляд делали ее похожей на беспризорного ребенка.
