Седьмая раса - Нечаева Наталья Георгиевна (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
И в этот момент раздались выстрелы.
Знакомая барабанная дробь. Предшествующая смерти.
— Это не наш вертолет! — прошептала Ольга. — Это тот самый, убийца… Он вернулся. За нами!
Методично строча из пулемета, смертоносная стрекоза пронеслась над Ольгой и Максом, вздыбливая веселые черно-зеленые фонтанчики вокруг.
Ольга застыла, неотрывно наблюдая, как элегантно и неуклонно разворачивается в высоком небе машина, заходя на второй круг.
— Бежим! — дернул ее за руку Макс. И поволок за собой, прямо навстречу глазастому небесному убийце.
— Куда? — взвизгнула девушка.
— Быстрее! — ускорил бег Барт, буквально таща за собой журналистку.
Вертолет снова начал методично располосовывать плато пулеметными ножами. Макс подскочил к сейду, прижал к черному камню Ольгу и сам вжался в нее сверху.
Вертолет пролетел над ними, удаляясь, и снова пошел на поворот.
— Он охотится за нами! — вымолвила девушка. — Это — все.
— Вперед! — снова подтолкнул ее Барт.
И они вновь понеслись, перепрыгивая через мелкие валунчики, забирая куда-то вбок, отклоняясь от линии, по которой надвигалась летающая смерть.
Через секунду, продолжая ловить спиной страшные звуки выстрелов, Ольга сообразила, куда они бегут: к обрыву. К березовой поросли. К той самой таинственной пещере!
На ходу повернув голову, она увидела, что вертолет разгадал их маневр и теперь движется прямо на них, продолжая поливать плато прицельным огнем.
— Где лаз? — крикнул Максим, заволакивая Ольгу за грозную тушу камня.
— Там, — девушка показала под сейд. И тут же, изловчившись, нырнула внутрь, прямо в сплетение березовых веток.
Секунда, и она оказалась на близком дне спасительной пещеры. Подняла голову и увидела прямо над головой две нелепо болтающиеся конечности в резиновых сапогах.
— Макс, прыгай! — дернула она за один сапог, до которого смогла дотянуться.
Сапог снялся с ноги и оказался у Ольги в руке.
— Макс, что там? — чувствуя неладное, закричала Славина. — Макс! Макс!
Нет, они не могли убить еще и Барта! Нет!
— Кажется, меня все-таки, зацепило, — наконец, спрыгнул Барт, держась рукой за левое плечо. — Темно, ничего не видно…
Девушка включила подсветку чудом уцелевшей на груди камеры.
Из-под пальцев Барта, зажимавших плечо, просто хлестала кровь.
— Надо перевязать! — Ольга закрутила головой, словно пытаясь отыскать в пустынном пространстве пещеры перевязочные материалы. — Чем? — и вдруг сообразила.
Оттолкнула Макса от стены, открыла дипломат, достала белый балахон, попыталась оторвать кусок ткани. Тонкая материя оказалась на удивление прочной. Славина сжала ее зубами и с силой рванула. Мгновенной болью свело челюсти, но полотно поддалось. Девушка оторвала длинный, во весь размер балахона кусок. И стала быстро закручивать его вокруг раны. Рана была большой и рваной. Словно безжалостные звериные клыки вырвали кусок мяса. Почти до кости.
— Касательное? — морщась, едва разжимая сведенные болью зубы, спросил Барт. — Пули нет?
Ольга молча кивнула. Белая повязка стремительно намокала от крови, и девушка заматывала и заматывала вокруг руки нескончаемый льняной бинт.
— Вроде все, — отстранилась она, закрепив тугой узел. — Очень больно?
— Терпимо, — отозвался мужчина. — Жить буду.
Девушка отстранилась, отвела в сторону луч света, повернув камеру. Она не хотела, чтобы Макс увидел, что ее лицо совершенно мокро от слез, и они текут и текут, словно кто-то поливает лицо из горячей лейки.
— Куда они делись? — спросил пилот у стрелка, приникшего к прицелу. — Ты их видишь?
— Как сквозь землю провалились! — ответил стрелок. — Но я их зацепил, это точно! Спрятаться-то тут негде! На всякий случай, для верности, сделай еще кружок. Вон над тем спуском, где березняк. Если и живы, мы их накроем.
Вертолетчик снова развернул послушную машину, заходя на смертельный круг. Однако на этот раз он не стал уводить страшную стрекозу далеко от плато, а, применив один довольно сложный прием, называемый «солнышко», просто крутнулся на месте, как раз над угасающим костром. На секунду завис. И тут произошло невероятное.
Уже вполне сложившийся в обычные легкие клубы дым от ритуального костра вдруг резко и невероятно быстро вспух, вновь превращаясь в черный непроницаемый столб, бесшумно и мощно пошел вверх, мгновенно поглотив стрекочущий вертолет.
— Что за черт! — заорал пилот, внезапно лишившийся и зрения, и слуха.
— Выруливай! — крикнул стрелок, пытаясь вглядеться в непроницаемую черную пелену, наглухо запечатавшую кабину пленкой липкой и жирной сажи.
В эту секунду разом погасла вся приборная панель, и смолк двигатель. Тишина, заполнившая кабину совершенного летательного аппарата, была такой же абсолютной и всепоглощающей, как и тьма за ее пределами.
Долю секунды МИ-24 повисел в воздухе, словно раздумывая над своей судьбой, и, громко ухнув, рухнул вниз. Прямо на острую конусообразную вершину активированного сейда, у подножия которого еще горел костер.
Прогремел взрыв. Странно глухой, словно задавленный со всех сторон стенами черного столба, все еще грозно качающегося над сопкой.
Внутри столба что-то дребезжало и грохотало, пару раз из боковых закруглений вырвались жадные и горячие языки огня, и через пару минут все было кончено.
Гигантский графитовый карандаш стал стремительно светлеть, растворяясь в воздухе, сливаясь с небом, сопками, камнями.
Еще несколько жутких минут, и легкий ветерок согнал с каменного лба скалистой гряды последние игривые клочки дыма. Наступила тишина. Спокойная и бесчувственная.
Чуть в стороне бесшумно и бездымно догорала какая-то деталь вертолета. Вокруг сейда, на потемневшей от копоти траве, кучей ненужного лома застыло то, что осталось от стремительной и мощной машины. Согнутый, словно руками гигантского мистического колосса, пропеллер, боковины развалившейся на части кабины, обломанная нога одного шасси. Прямо на верхушке черного камня, будто специально выложенные для устрашающего обозрения, лежали два обгоревших тела. Впрочем, то, что это именно тела, можно было лишь предположить, так изломаны и обуглены оказались останки.
Странное действо, которое продолжалось в пещере, все меньше походило на обычное современное людское сборище и все больше — на древний и непонятный обряд.
Главную роль в нем играла блондинка. По-прежнему сидящая на возвышении, словно парящая под освещенными сводами, женщина раскачивалась из стороны в сторону, полуприкрыв глаза. На ее красивых губах блуждала невнятная счастливая улыбка, словно она наблюдала что-то свое, ведомое только ей, необыкновенно манящее и прекрасное. Словно она пребывала в ином мире, видимом только ей и подвластным лишь ее пониманию.
Руки, казалось, жившие отдельно и отстраненно от тела, плавно взмахивали жезлом, повинуясь которому, люди, находившиеся внизу, немедленно меняли направление движения.
Блондинка время от времени пригубляла питие из золотой чаши и, красиво склоняя голову, не открывая глаз, блаженно вдыхала густой пряный дым, струящийся из металлической треноги, укрепленной у «трона». Следом за ней те же самые действия повторяли люди. Один из них делал точный и широкий шаг, перехватывая чашу из рук женщины, вкушал из нее сам и тут же передавал другому, чтобы склонить лицо к благовонной дымной струе.
Чаша делала круг и вновь возвращалась к блондинке, которая принимала ее одним движением, не поворачивая головы и не глядя на руку дающего.
Глаза же движущихся по кругу людей, напротив, были широко и радостно открыты, словно вбирали в себя редкостной красоты зрелище. И парящую в невесомости блондинку, и мягко струящийся свет, и завораживающую музыку собственных голосов и собственных же движений.
