Там, за гранью. Уолдо. Корпорация «Магия» - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги .txt) 📗
– А о каком же существенном отличии ты упомянула?
Филлис рассказала. Поскольку планировалась девочка, ее хромосомная схема должна была содержать две Х-хромосомы – по одной от каждого из родителей.
Чадолюбие, конечно, характеристика, связанная с сексом. Нельзя забывать, что Гамильтону в свое время в значительной степени недоставало именно любви к детям. Теобальд унаследовал свою единственную X-хромосому от матери.
Мордан был убежден, что, достаточно повзрослев, мальчик проявит нормальное стремление к обзаведению потомством.
Однако его планируемая сестренка должна стать наследницей обоих родителей, а следовательно – может в будущем отнестись к этому вопросу прохладно.
Впрочем, если она все-таки обзаведется собственными детьми, то ее отпрыски уже не будут испытывать недостатка в этом свойстве, столь желательном для выживания вида: ведь потомкам она передаст лишь одну из двух своих Х-хромосом, а благодаря помощи генетиков ею станет хромосома Филлис. Таким образом, нежелательное качество Гамильтона будет исключено навсегда.
Карвала внимательно выслушала это объяснение – или, вернее, ту небольшую его часть, которую сочла нужным изложить Филлис. Потом старая леди ободряюще кивнула.
– Успокойся, детка. Все это не будет иметь никакого значения.
Однако она ни намеком не пояснила, что имеет в виду. Она еще немного поговорила о том о сем и вдруг неожиданно спросила:
– Значит, теперь – в любое время, я правильно поняла?
– Да, – подтвердила Филлис. Карвала поднялась и удалилась так же внезапно, как и пришла.
– Надеюсь, мы еще удостоимся чести вашего посещения, мадам, – осторожно осведомился Феликс.
Карвала остановилась на пороге и, обернувшись, посмотрела на него. Вынув изо рта сигару, она усмехнулась.
– О, я вернусь! Можете на это рассчитывать. Феликс стоял, хмуро уставясь на дверь, захлопнувшуюся за Карвалой.
– При ней я так хорошо себя чувствую! – счастливо вздохнула Филлис.
– А я – нет. Она похожа на труп.
– Филти!
Феликс вышел и разыскал сына.
– Хелло, малыш!
– Привет.
– Что она тебе говорила?
Теобальд пробормотал нечто нечленораздельное – Феликс смог уловить только заключительное: «…това баба!»
– Полегче, сынок! Чего она хотела?
– Чтобы я ей кое-что пообещал.
– И ты обещал?
– Нет.
– А что ты должен был пообещать?
Но Теобальд уже не слушал.
После позднего, приятного ужина в прохладном саду Феликс лениво включил новости. Некоторое время он рассеянно, вполуха прислушивался и вдруг позвал:
– Филлис!
– Что?
– Иди сюда! Скорее!
Когда она вбежала, Гамильтон указал на мерцающий и разглагольствующий ящик.
– …дам Эспартеро Карвала. Кажется, она умерла мгновенно. Предполагают, что она споткнулась, входя на эскалатор, поскольку, упав, она прокатилась по всему маршу. Ее будут долго вспоминать – не только благодаря многолетней деятельности в Совете Политики, но и…
Филлис выключила приемник. Заметив на глазах жены слезы, Гамильтон удержался от реплики, которая у него едва не вырвалась – насчет той самонадеянности, с какой Карвала пообещала, что обязательно вернется.
Гамильтон не видел смысла в том, чтобы снова вести Теобальда к Джейкобстейну Рэю; он чувствовал, что там уже возникла стойкая антипатия.
Однако исследованием телепатии занимались и другие – Феликс выбрал группу и представил Теобальда ее членам. Он был убежден, что первоначальная ошибка заключалась в том, что исследователи пользовались примитивными методами, рассчитанными на детей этого возраста. На этот раз Теобальду постарались объяснить, что именно собираются предпринять исследователи – и начали работу прямо с тестов, предназначенных для взрослых.
Он действительно способен был делать то, что от него ждали,– вне всяких сомнений. Однако исследователям встречались и другие, не менее ярко выраженные случаи, и руководитель группы предостерег Феликса от избыточных ожиданий – поскольку телепатические способности детей имеют тенденцию с возрастом слабеть. Феликс и сам знал это. Но Теобальд мог – мог читать мысли, по крайней мере, в пределах условий, заданных экспериментами.
Феликс связался с Морданом и поделился своими сомнениями. Не считает ли Арбитр, что Теобальд – мутант?
– Мутант? Нет, я не располагаю данными, чтобы так думать.
– То есть?
– Мутация – термин чисто технический. Он применим только к новым характеристикам, которые, согласно менделианским правилам, могут быть унаследованы. В данном случае я не вижу ничего подобного. Сначала определите, что такое телепатия – и тогда я вам скажу, может она являться наследуемым признаком или нет. Правда, скажу лет этак через тридцать.
Что ж, можно и подождать. Достаточно и того, что Теобальд является телепатом – по крайней мере, на сегодня.
Тем временем задуманный регистратор телепатических явлений – потомок созданного на Плутоне «детектора жизни» – начал давать первые обнадеживающие результаты. Устройство было сдублировано в лаборатории холода, расположенной на окраинах Буэнос-Айреса, и работало ничуть не хуже, чем на Плутоне. Как только исследователи поняли направление работ, прибор был значительно усовершенствован – и это привело к новым серьезным трудностям.
Одну из этих трудностей устранили довольно необычным путем. Реагируя на присутствие чувствующих существ (растения и низшие формы животной жизни для него не существовали), прибор еще отнюдь не стал подлинным телепатом; он пока мало что мог. При опытах присутствовала кошка – неизвестного происхождения, самопровозгласившая себя талисманом лаборатории: каким-то образом она здесь появилась и вступила во владение. Как-то раз оператор отступив на шаг – случайно наступил кошке на хвост. Ей это не понравилось, и она высказалась.
Аппарат в это время работал в режиме приема, и сидевшему за ним технику случившееся понравилось ничуть не больше. Он с криком сорвал наушники, объясняя, что «оно завопило».
Дальнейшие эксперименты показали, что прибор особенно чувствителен к возмущениям таламуса, вызванным внезапными и сильными эмоциями. Спокойная жизнедеятельность мозга оказывала на него заметно меньшее воздействие.
Ударять человека по пальцу не имело смысла – он ждал этого удара и затормаживал реакцию, пропуская ее через «охладитель» лобных долей. А нужны были сильные и подлинные эмоции.
Немало кошачьих хвостов пострадало с тех пор – их обладателям поневоле пришлось пожертвовать душевным спокойствием во имя науки.
С самого начала беременности Филлис у Теобальда возникла странная антипатия к обществу матери. Это расстраивало ее. Феликс пробовал уговорить сына.
– Послушай, малыш, – убеждал он, – разве мама не добра к тебе?
– Да, конечно.
– Так в чем же дело? Чем она тебе не нравится?
– Она мне нравится, правда… но мне не нравится она, – Бальди показал, и смысл жеста не оставлял сомнений.
Шепотом Феликс поспешно проконсультировался с женой:
– Что скажешь, Фил? Я думал, мы еще не сообщали ему этой новости?
– Я – нет.
– А я и подавно. Может быть, Клод?… Хотя нет, Клод не проговорился бы. Хм-м-м… Остается лишь один способ, которым он мог узнать… Самостоятельно.
Нахмурившись, Гамильтон смотрел на сына. «Не очень-то это удобно, – думал он, – иметь в собственной семье телепата… Мажет быть, это пройдет… частенько проходит».
– Надо вы разобраться нам с тобой, Теобальд.
– В чем?
– Скажи, это сестренка тебе не нравится?
Сердито посмотрев, мальчик кивнул.
«Возможно, это просто естественная ревность. Ведь до сих пор он всю жизнь чувствовал себя пупом земли», – подумал Гамильтон и продолжал:
– Послушай, малыш, не думай, будто появление сестренки изменит отношение папы с мамой к тебе.
– Я и не думаю.
– Тебе будет очень занятно с сестренкой. Ты будешь старший, будешь знать обо всем намного больше и всегда сможешь показывать ей все и объяснять. Ты будешь главным.
