Свободное владение Фарнхэма. Пасынки Вселенной - Хайнлайн Роберт Энсон (бесплатные серии книг txt) 📗
– Э-э-э… не можешь.
– Прошу прощения, сэр, – расстроилась она. – Я не хотела ничего плохого. – Она со страхом взглянула на хлыст и потупила глаза.
– Киска!
– Да, сэр.
– Видишь этот хлыст?
– О, кконнешшнноссэрр…!
– Так вот, ты никогда, слышишь? – никогда не попробуешь его на себе. Обещаю тебе. Никогда. Мы с тобой – друзья.
Лицо ее просветлело и в этот момент она казалась не просто хорошенькой, а просто-таки ангельски красивой.
– О, не знаю как вас и благодарить, сэр!
– И еще одно. Единственный хлыст, которого тебе отныне следует опасаться, это хлыст Главного Управляющего – поэтому держись от него подальше. А если тебя тронет какой-нибудь из «малых хлыстов», то скажи ему, что он заработает моего гораздо большего хлыста, если только тронет тебя. Если не поверят, пусть спросят у Главного Управляющего. Ты поняла меня?
– Да, сэр. – Она, казалось, была вне себя от радости.
«Слишком уж рада», решил Хью.
– Но старайся не попадать в беду. Не делай ничего такого, за что можно получить удар хлыстом – или мне придется послать тебя к Управляющему, чтобы он высек тебя как следует, он этим славится. Но до тех пор, пока ты прислуживаешь мне, не позволяй никому, кроме него наказывать тебя. А теперь ступай и отнеси записку. Увидимся вечером, часа через два после вечерней молитвы. А если захочешь спать, приходи раньше и ложись. «Надо не забыть распорядиться, чтобы для нее поставили маленькую кровать», напомнил он себе.
Киска коснулась рукой лба и вышла. Хью отправился в свой кабинет и остаток дня провел за изучением алфавита и за переводом трех статей из Британской энциклопедии. В процессе перевода он обнаружил, что его запас слов недостаточен и послал за одним из своих учителей, чтобы пользоваться им в качестве словаря. Но даже и при этом, он убедился, что многие вещи требуют почти бесконечных объяснений и комментариев, так как понятия за прошедшие века радикально изменились.
Киска же отправилась прямо к Главному Управляющему в кабинет, и отдала Мемтоку записку и принадлежности для письма. Мемток был страшно обеспокоен тем, что держал в руках и что могло иметь важнейшее значение в качестве обвинительного документа – и при всем при том не было никакой возможности узнать, что же там написано. Правда ему пришло в голову, что тот, второй… как бишь его?… Дьюк? Юкк? Что-то в этом роде… наверное мог бы прочесть эти каракули. Но, во-первых, неизвестно, смог ли бы он это сделать, а во-вторых, даже с помощью хлыста никогда нельзя было бы узнать, что он честно перевел содержание, или проверить его.
Попросить помощи у Джо даже не приходило ему в голову. Равно как и возможность попросить содействия у новой согревательницы постели Их Милости. Но был во всем этом и еще один интересный аспект. Неужели прислуга-дикарка в самом деле умела читать? А возможно, и более того – смогла бы написать послание в ответ!
Он сунул записку в копир, затем отдал ее девушке.
– Все в порядке. Отныне ты – Киска. И веди себя точно так, как он велел – не позволяй никому наказывать тебя, и обязательно распусти слух об этом. Я хочу, чтобы все узнали об этом. Но, чтобы ты не забывалась… – Он тронул ее хлыстом в качестве напоминания, так что она подскочила от боли. – Помни, что ЭТОТ хлыст всегда ждет тебя, если ты в чем-нибудь ошибешься. – Ничтожная слышит и повинуется!
В этот вечер Хью вернулся из столовой для старших слуг довольно поздно, так они долго сидели и болтали. Войдя в спальню, он обнаружил, что Киска, свернувшись калачиком, спит в ногах его постели. Только тут он вспомнил, что забыл попросить еще одну кровать для нее.
В ее крепко сжатом кулачке виднелся листок бумаги. Осторожно, чтобы не разбудить ее, он вытащил записку и стал читать:
"Мой милый!
Каким неизъяснимым счастьем для меня было увидеть твой почерк! От Джо я знала, что ты в безопасности, но ничего не слышала о твоем повышении, и не представляла, знаешь ли ты о близнецах. Сначала о них: оба растут как на дрожжах, оба как две капли воды похожи на своего отца, у обоих его ангельский характер. Родились они по моим приблизительным подсчетам по три килограмма каждый. Их взвешивали после родов, но здешние меры весов мне неизвестны. Теперь немного обо мне. Относятся ко мне как к знаменитой племенной корове, стараются не причинять никаких волнений, а медицинское обслуживание, которого меня удостоили, было на удивление хорошим. Как только у меня начались схватки, мне тут же дали какое-то питье и потом я совершенно не чувствовала боли, хотя отлично помню все подробности родов, но так, как будто это происходило не со мной, а с кем-то другим. Таким образом это произошло без малейших неприятных ощущений и даже наоборот, настолько приятно, что я бы кажется теперь рожала каждый день. А особенно, если бы у меня каждый раз рождались такие прелестные малыши, как Хью и Карл Джозеф.
Что же до остального, то жизнь моя довольна скучна. Изо всех сил овладеваю Языком. Молока у меня в избытке, я даже даю немного девушке на соседней кровати, которой не хватает своего, хотя наши малыши большие обжоры.
Я буду терпеливо ждать. Ничуть не удивлена твоим быстрым повышением.
Зная тебя, я ничуть не удивлюсь, если через месяц ты вообще станешь тут самым главным. Я полностью уверена в своем муже. Мужчине. Какое это приятное слово: муж…
Теперь, насчет Киски. Я не верю твоим вероломным словам, насчет ваших отношений. Из собственного опыта я знаю, что ты склонен к соблазнению невинных девушек. А она очень хорошенькая.
Теперь серьезно. Милый, я знаю, насколько ты благороден и ни на миг не заподозрила чего-либо дурного. Но даже, если бы твое благородство в какой-то момент изменило тебе, я бы не осуждала тебя, особенно учитывая те функции, которые она призвана выполнять. Я имею в виду, что твое сближение с ней не будет для нее чем-то из ряда вон выходящим – ведь это ее профессия. Если ты не сдержишься, я не буду ревновать тебя к ней – во всяком случае, сильно – но я бы не хотела, чтобы ваши отношения стали постоянными. По крайней мере, чтобы ты не забросил меня, поскольку я тоже довольно быстро восстанавливаю силы и желания. Но я бы ни в коем случае не хотела, чтобы ты избавлялся от нее, поскольку она – единственная возможность связи. Будь добр с ней, она – чудесное дитя. Хотя, я знаю, что ты всегда очень добр со всеми.
Буду писать каждый день, и каждый день, в который я не буду получать весточки от тебя, я буду плакать в подушку от смертельной тревоги за тебя. До свидания, мой любимый.
Ныне и присно и во веки веков, Б.
P.S. Это пятно – отпечаток ножки маленького Хью".
Хью нежно поцеловал письмо, и лег в постель, прижимая его к себе. Киска так и не проснулась.
Глава 14
Хью обнаружил, что чтение и письмо на Языке дается ему довольно легко. Написание было фонетическим, для каждого звука имелась соответствующая буква. Незначащих букв не было, как не было и никаких исключений в произношении или в написании слов. Произношение точно соответствовало написанию буквы, или имелись специальные знаки, указывающие на необходимое изменение звука. Система была полностью свободна от ловушек, как, например, эсперанто. Таким образом, как только был выучен 47-буквенный алфавит, он мог написать любое знакомое слово, а по некоторым размышлениям и прочитать любое написанное слово.
Печатные буквы были очень похожи на рукописные, поэтому станицы книг выглядели так, будто их от руки написал какой-то опытный писец. Он не удивился, обнаружив, что буквы похожи на арабские, а посмотрев соответствующую статью в Британнике, еще раз убедился, что скорее всего этот алфавит развился из арабского письма его времени. Около полудюжины букв вообще не претерпели никаких изменений, несколько – хотя и изменились, но не сильно. Было много новых букв, которых в арабском языке XX века не было. Проконсультировавшись еще раз с Британникой, он понял, что основными корнями Языка были арабский, французский, суахили и еще Дядя знает что. Подтвердить он это не мог, поскольку словаря, отражающего исторические изменения в лексике, не было, видимо, вовсе. А его учителя кажется были свято убеждены в том, что Язык всегда был таким, каким они знали его. Они даже понятия не имели ни о каких изменениях.
