Звёзды – холодные игрушки - Лукьяненко Сергей Васильевич (книга регистрации TXT) 📗
– Ты врешь, – прошептал я.
– Нет, Петя. Я никак тебе не могу доказать, что не вру. Никак. Я ведь действительно чужой тебе человек. Чужой по крови. А любовь… ее не измеришь никаким прибором. Не приложишь справку с печатью.
– Ты меня любил, потому что Земля…
– Да провались она, эта Земля! – тонко закричал дед. – В пыль рассыпься! Сгори в огне! Разве я знал, знал тогда… разве я знал…
Я дернулся, цепляясь за кресло, рывком подтягиваясь к деду. Он скрючился, закрывая ладонями лицо, но непослушные слезы, жалкие старческие слезы, сочились сквозь пальцы, искрами разлетаясь по кабине. Я усадил его в кресло и помог пристегнуться. Прижал голову к его груди, как в детстве, когда мог спрятаться от всех бед и обид на его коленях.
– Дед, прости меня…
– Петя, мальчик мой, – он трясся от рыданий. – Я виноват, я виноват, я знаю…
– Дед, прости…
– Ты прав, я не мог, я не должен был врать. Ты не поверишь мне теперь, никогда. И будешь прав. Я слишком много говорил… о свободе… о праве быть собой. Но мы не свободны, мальчик мой. Мы рабы. Мы слуги своей любви.
– Дед, я верю тебе…
– Я слишком любил Землю. Любил наш смешной мир. И нашу несчастную страну – всегда любил больше, чем Землю. И свой дом любил больше, чем страну. Потому что только такова любовь, она складывается из малого, из частичек, из чего-то смешного и глупого, из подъезда, где первый раз целовался, из двора, где первый раз подрался, из работы, в которой нашел себя… Не свобода важна, Петя. Любовь…
Я отвел его руки от лица, посмотрел в глаза старика.
– Я люблю тебя, деда, – сказал я. – А Россию я тоже люблю. И Землю. Но это – дальше. Не плачь, пожалуйста. Сейчас Данилов с Машей вернутся…
Невольно посмотрев на люк в шлюзовую камеру я вздрогнул. Там, сцепившись за руки, висели Маша и Данилов. Рядом с ними парил Счетчик.
Давно так висят…
– Петр, начните реанимацию челнока, – сказал Данилов. И добавил: – Пожалуйста.
Я кивнул, не произнося ни слова. Плевать, что они слышали, а что нет. Главное, что дед еще плачет, промакивая слезы рукавом.
– Я мог бы сказать что-то подобающее ситуации, – прошелестел Счетчик. – И это прозвучало бы правдоподобно. Но я промолчу, ибо на самом деле не испытываю никаких значительных эмоций.
– Понимаю, – сказал я. – Вот поэтому мы сильнее вас, ящерка. Потому что всегда испытываем эмоции. К месту они, или нет.
Рептилоид щелкнул челюстями.
– Я надеюсь, что в отношении нас эмоции человечества будут положительны, – сказал он. Почти просительно сказал.
– Это зависит от того, заслужите ли вы нашу любовь, – ответил я. – Но пока у вас есть шанс.
Глава 5.
Челнок ожил.
В топливные элементы вернулась энергия, в компьютеры – полетные программы. Мы реанимировали корабль дружно и молча. Земля была далеко, «двенадцать с хвостиком» световых лет. И все корабли Земли, прекрасно зная эту дистанцию, никогда не сумеют нас найти.
Главное – направление. Это как в жизни, быстро понимаешь, как далеко может пойти человек, но никогда не знаешь, какой путь он изберет.
Оказывается, угнать звездолет – очень просто.
Когда все системы начали функционировать в штатном режиме, и мы вернулись по креслам – болтаться без опоры не самое приятное занятие, вопреки расхожему мнению, Данилов, с едва уловимым смущением, сказал, прячась за деловым тоном:
– Мария, я должен тебя проинструктировать о пользовании туалетом…
– Спасибо, я очень подробно изучила документацию, – ответила девушка.
– Хорошо… женские насадки должны быть в контейнере над санитарным блоком.
– Я найду.
Она даже не покраснела. Нет, молодец, Маша. Ей бы чуть-чуть женственности, ко всем имеющимся достоинствам…
– Может быть, тогда, перейдем к делам? – спросил дед. Оглядел всех, удовлетворенно кивнул. – Мы с Петей извиняемся за свою слабость… но у нас всплыли старые проблемы. Простите. Давайте теперь заниматься тем, ради чего мы стали преступниками.
– Я мечтаю об этом, – сказал Данилов. Не сговариваясь мы посмотрели на рептилоида.
– Уже пора? – поинтересовался Счетчик.
– Давно пора, вообще-то, – заметил дед. – Прежде чем мы отправимся на встречу с Алари, я хотел бы выслушать историю. Ту, гипотетическую историю, которая сорвала нас с Земли.
Счетчик и сейчас еще колебался. Словно не понимал, что все пути к отступлению нам отрезаны, что мы уже преданы анафеме и попали под статью «преступления против человечества».
– Карел, мы проявили максимум уступчивости, – сказал дед. – Не находишь?
– Хорошо…
Рептилоид поплыл от своего кресла к пульту первого пилота. Видимо, он выбрал его из-за наиболее крупного дисплея – когда чешуйчатая лапа коснулась панелей, экран засветился молочно-белым светом.
– Я буду рассказывать и показывать, – сказал Счетчик. – Это не очень сложно. Но, поскольку я не могу контролировать процесс вывода зрительной информации, предупредите меня, если изображение станет неразборчивым. Теперь – проверка… Каждый охотник желает знать, где сидит фазан!
Экран последовательно сменил семь цветов спектра.
– Ты умнее японского видеомагнитофона, – отвесил сомнительный комплимент Данилов.
– Большой круг, маленький круг, большой квадрат, буква А, цифра 7…
– Все нормально, – подтвердил дед. – Для существа, не умеющего воспринимать телеизображение, ты безупречен.
– Тогда я начинаю, – сказал рептилоид. – Вернемся на двенадцать земных суток назад…
Экран залила темнота. Черная ночь космоса с искрами звезд. Видел ли когда-то Счетчик то, что демонстрировал нам?
Или просто реконструировал события, снисходя к человеческому стремлению увидеть все собственными глазами?
– Красно-фиолетовая эскадра Алари является независимой боевой единицей, – сообщил Карел. – Согласно решениям Конклава она патрулирует более тридцати секторов Галактики, однако не подчиняется какой-либо из Сильных рас. Это очень большая удача!
В темноте экрана возникли белые точки. Увеличиваясь, на нас поплыли корабли эскадры. Крейсера – слишком знакомые мне диски, россыпи истребителей – маленькие шары, какие-то незнакомые типы кораблей – все простых форм, все изящные и функциональные.
