Антропогенный фактор - Забирко Виталий Сергеевич (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
Я покивал головой и спросил:
— А что показала экспертиза останков Аранея?
Борацци нехорошо усмехнулся.
— Я вижу, вас нисколько не удивила связь между продолжительностью жизни Гримура и Ктесия со сверхновой Патимат. Откуда у вас такие сведения?
— Вы хотели сказать о Минаэте и Селлюстии? Тогда вспомните, кто мне порекомендовал поискать сведения о «зеркалах мрака» в информотеке. Не слишком ли вы много знаете для обыкновенного медиколога, Рустам?
— А вдруг я просто умный? — криво усмехнулся Борацци. — Знаете, интеллект не зависит от профессии.
— Слишком умных обычно привлекают на работу в СГБ.
— У меня на вашу службу идиосинкразия. Работе агентом службы безопасности я предпочитаю алкоголь.
Он откровенно издевался и категорически отмежевывался от меня как от своего коллеги. Что это ему давало, я не понимал. Его алкоголизм был шит такими же белыми нитками, как моя недавняя высотобоязнь.
— Фобии надо лечить, — сказал я. — Я, по вашему совету, излечился от высотобоязни. А как быть с вашим алкоголизмом?
— Непременно вылечусь! — с излишним энтузиазмом заверил Борацци. — Как только закончим разговор, так и начну лечиться. Спиртом.
— Тогда докладывайте, что показала экспертиза останков Аранея.
— Аранея, так Аранея. — Он пожал плечами. — Исследование тканей и внутренних органов показало, что это не животное.
Он замолчал, ожидая моей реакции. Будто в какую-то игру со мной играл. Нашел время и ситуацию…
— Вы хотите сказать, что он — негуманоид?
— Нет, этого я как раз не хочу сказать. Негуманоиды, гуманоиды, мы с вами, как бы ни кичились своим разумом, но тоже животные. А Араней — нет.
— Тогда кто же он?
— Нечто, не поддающееся объяснению. Ни биокибер, ни имитант, хотя с последним у него много общего. Такое существо вообще не имеет права на жизнь, так как ни пищеварительного тракта, ни каких-либо иных органов, обеспечивающих его энергией, в теле не обнаружено. Это существо могло жить максимум день, как бабочка-однодневка… Но и в том, что оно жило, у меня большие сомнения. Судя по анализу тканей, это скорее муляж или кукла, неспособная к самостоятельному передвижению.
— Ничего себе кукла… — пробормотал я. — Вы видели, как она нас атаковала?
— Не слепой. Видел… Но, в соответствии с данными препарирования, в самостоятельной жизни Аранею отказываю!
— Вы обнаружили кого-то внутри? — с надеждой спросил я, прекрасно понимая призрачность своего предположения.
— Это в каком смысле?
— В смысле кого-то, кто бы управлял «куклой»?
— Вы намекаете на связь с местными фантомами? — поморщился Борацци. — Нет, никого внутри не было, разве что в пазушной области, исполняющей функции воздушного мешка для продуцирования звуков, обнаружено некоторое количество инколани, хотя непонятно, зачем оно там оказалась, если пазушная область не обладает свойствами пищеварительного тракта.
— Что такое инколани?
— Инколани? Блюдо маннаэярской кухни.
— Студень фиолетового цвета? — обожгла меня догадка, и мой вопрос прозвучал излишне эмоционально.
Борацци внимательно посмотрел на меня.
— Что такое инколани, вы не знаете, — сказал он, — но его внешний вид вам известен. Что вы недоговариваете, Вольдемар?
Я усмехнулся.
— Пока я здесь единственный агент СГБ, — намеренно сделал ударение на слове «единственный», — то вопросы буду задавать я. У вас все?
— Практически. — Медиколог нисколько не смутился. — Осталась одна мелочь…
— Давайте вашу мелочь, — сказал я, подозревая, что «мелочь» окажется той самой «изюминкой», которую Борацци приберег напоследок.
Так оно и оказалось.
— Поскольку между смертью Аранея и смертями Гримура и Ктесия явная связь, я на всякий случай провел структурное сканирование трупа паукообразного. По-вашему, сколько ему лет?
— Столько же, сколько Минаэту и Саллюстию?
— Не угадали! — покачал головой Борацци. — Время его бренного существования исчисляется не годами, а днями. Его возраст — тридцать четыре дня. Молоденький такой паучок.
Да, это действительно была «изюминка». Причем такая, что переварить ее не представлялось возможным. Как Араней не мог переварить инколани. И спрашивать о том, не ошибся ли медиколог при темпоральном сканировании, не имело смысла. Уж он-то не раз проверил и перепроверил результаты тестов…
— У меня все, — сказал Борацци. — Еще вопросы будут?
— Нет…
— Тогда я пошел пить водку.
— Спирт… — машинально поправил я, поскольку в коттедже медиколога иного спиртного уже не осталось.
Но Борацци моего замечания не услышал — он отключился.
Обдумать и хоть как-то систематизировать новые факты у меня не получилось. Вызвал секретарь.
— Вы запрашивали информацию из памяти системы обеспечения коттеджа коммодора, — напомнил он.
Вероятно, он уже давно получил эту информацию, но не вмешивался в мой разговор с Борацци.
— Докладывай, — вздохнул я, откинувшись на спинку кресла. Возможно, секретарь раскопал что-то такое, что поможет объяснить факты, изложенные медикологом. Но я не очень на это надеялся.
— На ваш запрос об идентификации голоса системы жизнеобеспечения коттеджа коммодора получен отрицательный ответ. Прототипов этого голоса определить не удалось, так как Гримур Ноуссон устанавливал тембр произвольно, не пользуясь никакими аудиоисточниками.
Что ж, личная тайна ушла вместе с коммодором. Был кто-то в его жизни, чей голос будил в памяти ностальгические воспоминания, но он не захотел делиться своей тайной ни с кем. А восстановить истину мнемосканированием мозга не представлялось возможным. Мозг коммодора не выжгли, как у Марко Вичета, он скоротечно разложился. И если тайна голоса секретаря коммодора являлась косвенным и несущественным фактом, то между выжиганием мозга одного покойника и стремительным разложением второго прослеживалась неопровержимая связь.
— У тебя есть еще что-то? — спросил я чисто интуитивно. В последнее время интуиция проявлялась во мне с пугающей методичностью, и точность ее предсказаний начинала тревожить. Возникало странное ощущение дежа-вю, будто я все знал, но основательно подзабыл. Знал, кто такой Араней, знал, что здесь происходит, знал, зачем здесь нахожусь… Знал на подкорковом уровне, но вспомнить не мог. Проанализировать подсознание из-за отключения биочипов тоже не мог, хотя все та же интуиция подсказывала, что это бы не помогло.
— Да, — сказал секретарь. — Вы проводили криминалистическую экспертизу остатков обеда в коттедже коммодора на предмет выявления сотрапезника Гримура. Вас по-прежнему интересует этот вопрос?
— Да! — Я настолько удивился, что даже привстал с кресла. — У тебя есть какие-то новые сведения?
— Есть видеозапись обеда.
О такой удаче я и мечтать не мог, хотя уже догадывался, кто это был. И никак не мог предположить, что мне предоставят видеозапись.
— Показывай!
Над столешницей сконденсировалось объемное изображение гостиной Гримура. Гримур ел молча, с отрешенной методичностью отрезая кусочки инколани и медленно пережевывая. Напротив него, поджав в кресле лапы, сидел Араней. Явно подражая коммодору, он хелицерами разрезал инколани, натыкал на коготь и отправлял в ротовое отверстие. Зачем он это делал, было непонятно. Переварить пищу, по заверению медиколога, он не мог, да и двигаться, кстати, также, разве что будучи куклой в чужих руках…
Кто же тот кукловод, в чьем спектакле я вынужден принимать участие?
