Бунт вурдалаков - Петухов Юрий Дмитриевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Как тебе? — спросил он у Алены.
— Мне лучше, — сказала та. И было видно, что она не обманывает. Было видно, что она начинает «просыпаться».
— Ты вспомнила, как тебя звали раньше?
— Меня всегда так звали, — проговорила она с ускользающей загадочной улыбкой. После недолгого молчания добавила: — Но я вспомнила кое-что другое. Полигон вышел из-под контроля. Понял? Этого никто не ожидал! Этого не могли ожидать!
— Чертовщина какая-то, бред!
— Это правда. Я теперь понимаю. Ты ничего не знал о полигоне. Такие были. Но я же вижу — ты совсем не похож на… на наших. Ты, наверное, где-то долго был? Мне и раньше доводилось видать таких как ты — но редко, очень редко.
— Я ничего не понимаю, — пробубнил Иван. — Растолкуй! Где я был?
Почему ты так говоришь. Конечно, я был во многих местах: и на Гадре, и на Сельме, и на совершенно идиотской сумасшедшей планете У и на призрачном янтарном Гугоне я был, и… ты спроси лучше, где меня не было! Я был даже в Системе, на Хархане…
— Система! Это позже… я не помню. Потом про Систему. Но я не про это говорила, ты меня неправильно понял. — Она опустилась перед ним на колени.
И лицо у неё стало таким беззащитным, милым и родным, что Иван невольно приблизил к нему своё, поцеловал её в губы — легко, почти бесплотно. Она отстранилась. — Не надо. Пока не надо. Я боюсь утратить то немногое, что удалось восстановить, боюсь порвать эту ниточку, что связывает меня с прошлым.
Погоди. Ты был раньше! Ты был намного раньше. И поэтому ты не сразу всё поймешь. Как я не догадалась, ведь это же предельно ясно. Нет, вру! Это сейчас мне ясно, а несколько минут назад, час, три… мне ничего не было ясно, я ещё спала. Я ещё и сейчас не до конца проснулась. Но кое-чего могу припомнить. Ты наверное долго лежал в анабиозе, на корабле или в фондах?!
Да?
Иван удивился. Откуда она могла знать?
— Я никому не говорил об этом. На Земле никто из моих друзей и знакомых даже слыхом не слыхивал про ту давнюю историю. Может, ты мысли читаешь?
Алена не ответила. Она вся дрожала. Льнула к нему. Глаза её, серые, влекущие, горели внутренним пламенем. Она и впрямь просыпалась.
— Сколько?
— Что — сколько?
— Сколько ты был в забытьи?
— Двести лет с лишним.
— Нет, больше. Не двести, точно — больше! Иван развёл руками.
— В таком случае, тебе виднее, — согласился он, вглядываясь внимательнее в горящие глаза — нет ли в них безумия, болезни. Нет, ничего такого в прекрасных глазах прекрасной женщины не было. Он лишь ощутил, что глубина этих глаз неизмерима; что ещё глубже духовные глубины этого удивительного столь земного и одновременно неземного прекраснейшего существа, сидящего перед ним, великолепного в своей блистательной наготе и совершенно не замечающего этой преступно-ослепительной наготы.
— Я тебе всё потом скажу, не сейчас, — Алена вдруг отвела взгляд. — Мне надо всё проверить, убедиться.
— Вот и хорошо, — согласился Иван. — А сейчас нам надо хорошенечко выспаться. Иначе нам крышка. И ничего не говори мне. На-ка вот, — он вытащил из клапана малюсенький голубой шарик, поднёс его на ладони к её лицу. — Проглоти это. После сна ты совсем проснешься, договорились?
Она вдруг рассмеялась, откинула назад голову с тяжелыми распущенными русыми волосами. Поглядела на него как-то странно.
— А больше ты ничего не хочешь?
— Очень много хочу! — ответил Иван. — Но всё — потом. Иначе и хотеть будет некому. Не беспокойся, если появится самая малейшая опасность, откуда бы и от кого бы она ни исходила, я моментально проснусь — у меня это после долгих лет учебы и практики уже в крови и костях. Ну, глотай… и спи!
— Договорились, — сказала она. Проглотила шарик. Положила ему голову на плечо. И прикрыла глаза.
— Вот и хорошо, — еле слышным шепотом проговорил Иван. Сон смеживал его веки. Три часа. Самое большее — три часа! Этого хватит, чтобы полностью восстановиться и набрать силенок на ближайшие семь-восемь суток. Иван провалился во тьму.
И лишь его сверхсознание, способное отделяться от тела и воспарять над ним, его вернейший и надежнейший сторож, отмечало: чёрное пенистое море под ногами, чёрные своды, глухой рокот невидимого прибоя, мерный перестук падающих с черных высей капель, лопающиеся пузыри… и покой, покой, покой.
Сколько прошло времени? Где? Когда? Иван ничего не понимал. Он освободился от остатков сна лишь в тот момент, когда некая исполинская сила влекла его наверх. В глаза сначала ударил призрачный зеленоватый свет, только потом в огромной дыре показалась непомерная волосатая морда с круглыми глазищами и покатым звериным лбом.
— Ива-а-ан! — неслось снизу. — Ива-а-а-ан!!! Его тело было зажато в здоровенной, не менее волосатой, чем морда, руке или лапе, свободными оставались лишь голова, руки, грудь… Иван ничего не мог понять.
Врожденное, отработанное до автоматизма долгими годами тренировок чувство опасности вновь подвело его, не сработали внутренние охранные механизмы.
Что же делать? Ещё секунда, миг — и он погибнет в этой чудовищной пасти.
Да, именно так и было — теперь он всё видел: этот исполин пробил своды пещеры, запустил ручищу в неё, ухватил его, поднял и несет к раскрывающейся пасти. Ещё немного, вот-вот… Пасть была немалая, метра полтора в поперечнике — Иван в неё проскользнул бы жалким червячком. Проскользнул… если бы, из неё не торчали большущие, кривые, жёлтые зубы и четыре саблевидных клыка. Мимо таких не проскользнешь!
— Ива-а-а-ан!!! — где-то внизу эхо разносило пронзительный голос Алены.
Реакция сработала мгновенно. Был лишь один выход.
Не самый безопасный, требующий огромного напряжения, отнимающий годы жизни. Но лучше потерять годы, чем саму жизнь. За мгновение до развязки Иван ускорил внутреннее время, ускорил до предела. Теперь его уже не несло к пасти, а подносило — медленно, еле-еле. Теперь он жил в ином временном ритме и мог хотя бы оглядеться, осмыслить своё незавидное положение, попытаться сделать хоть что-то.
Ждать милости не приходилось. Огромная почти человеческая и вместе с тем чудовищно-звериная морда монстра-людоеда не оставляла никаких надежд.
Ноги зажаты. Только руки! Только голова!
Из пасти несло трупной вонью. С волосатых губ капала клочьями седой пены слюна. Из ноздрей плоского львиного носа сочилась кровь. И клыки.
Огромные клыки!
— Ну, нечисть поганая, держись!
Иван понимал, что достаточно исполину сдавить свою лапищу посильнее — и от него, от человека, землянина, от создания Божьего, останется мокрое место. Он и без того ощущал, как болят бока в горячей ладони людоеда, как похрустывают ребра. Но надо опередить, надо!
Когда лапища поднёсла его к самой пасти, Иван резко выкинул вперёд обе руки, тройным ведическим приёмом превратил их в сокрущающий таран нечеловеческой прочности — «алмазную палицу Индры». Приём этот был известен единицам на Земле. Он спасал знающих его во тьме тысячелетий. Он должен был спасти рос-веда и в эту минуту. Чудовище было невероятно могуче, исполински сильно. Но за Иваном стояли родоначальники Человечества и их Сила.
— А-я-ягррр!!! — тяжёлый хрип вырвался из горла Ивана.
Он был за всеми пределами возможного. Кожа на руках и груди лопалась и кровоточила, мышцы вздулись узлами, буграми, грозили прорвать эту нежную кожу, позвоночник трещал, всё тело пронизывал дьявольский или, скорее, божественный, огонь. Это было подобно чуду!
Иван с мясом, с корнями выдрал оба верхних клыка. И ни мига не медля, из последних сил, чувствуя, как сжимается волосатая ладонь, вонзил их остриями в огромные жёлтые от злобы и ярости глаза. Потоки крови, слизи и ещё какой-то мерзости захлестнули его. Дико взвыло исполинское чудовище.
Уже падая вниз, Иван успел увидеть, как монстр-людоед обеими руками хватался за вываливающиеся, проколотые глазные яблоки, пытался запихнуть их обратно, в чёрные ужасные своей пустотой глазницы. От оглушающего воя и прорывающегося сквозь него рыка закладывало уши.
