Фантастика 1981 - Курочкин Николай (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Так было и в этот день. Однако в половине седьмого привычный порядок нарушился: к дверям Института с разных сторон подошли двое. Первому было лет тридцать пять. Лицо его казалось треугольным: очень широкий и высокий лоб, над которым фонтаном взрывались и опадали в разные стороны длинные прямые волосы; совершенно плоские, выбритые до блеска щеки почти сходились у миниатюрного подбородка; рот же, напротив, был настолько велик, что, казалось, стоит его открыть - и подбородок неминуемо должен отвалиться; только прямой нос с широко выгнутыми крыльями вносил в это лицо какое-то подобие пропорциональности. Второму на вид было никак не меньше шестидесяти. Лицо его чем-то напоминало морду благовоспитанного боксера: почти квадратное, с крупными чертами и небольшими умными глазами, оно казалось грустным даже тогда, когда человек улыбался. Вся его фигура была под стать лицу, массивная и тяжелая. И поэтому подстриженные коротким бобриком волосы никак не вписывались в общий тон - здесь приличествовала бы львиная грива.
Встретившись, они поздоровались и несколько минут постояли, о чем-то тихо переговариваясь. Младший короткими жадными затяжками курил сигарету. Потом резким движением бросил: прочертив в воздухе багровую дугу, она электросваркой рассыпалась по выложенной путиловской плитой стене.
Старший осуждающе покачал головой. Затем оба вошли в здание.
В тот момент, когда они оказались в холле, освещенном только неяркой лампой на столике у вахтера, откуда-то из недр здания вышел третий. Лица его было не разглядеть, только белый халат светился, как снег лунной ночью. Подойдя к вахтеру, он негромко сказал:
– Василий Федорович, пропусти, пожалуйста. Это ко мне.
– Пропуск? - Дежурный с трудом оторвался от газеты.
– Вот.
Вахтер внимательно посмотрел на бумажку, перевел взгляд на лица посетителей.
– Ладно, - проворчал он, снова углубляясь в “Неделю”. - Трудяги…
Человек в белом халате быстро подошел к двоим, ожидавшим в нескольких шагах от холодно поблескивающего турникета.
– Добрый вечер, - сказал он, пожимая им руки.
Они постояли несколько секунд, потом младший из пришедших не выдержал:
– Ну веди, Вергилий…
Старший усмехнулся:
– В самом деле, Леонид Сергеевич, идемте. Показывайте свое хозяйство…
Они довольно долго шли коридорами, два раза поднимались по лестницам - эскалаторы в это время уже не работали - и наконец остановились перед дверью с табличкой: “Лаборатория молекулярной энцефалографии”.
Леонид Сергеевич пропустил гостей, потом вошел сам и закрыл дверь на замок.
– Ну вот, - сказал он негромко, - кажется, все в порядке.
Треугольнолицый внимательно разглядывал обстановку.
– Знаешь, мне начинает казаться, что чем дальше, тем больше все лаборатории становятся похожими друг на друга.
Какая-то сплошная стандартизация…
– Унификация, - уточнил Леонид.
– Пусть так. В любой лаборатории чуть ли не одно и тоже оборудование. Я в твоем хозяйстве ни бельмеса не смыслю, а приборы те же, что и у меня…
– Кибернетизация всех наук - так, кажется, было написано в какой-то статье, - подал голос третий. - Слушайте, Леонид Сергеевич, у вас можно раздобыть стакан воды?
Он достал из кармана полоску целлофана, в которую, как пуговицы, были запрессованы какие-то таблетки, надорвав, вылущил две на ладонь.
– Что это у вас, Дмитрий Константинович? - спросил Леонид.
– Триоксазин. Нервишки пошаливают, - извиняющимся голосом ответил тот.
Леонид вышел в соседнюю комнату. Послышалось журчание воды.
– Пожалуйста. - Леонид протянул Дмитрию Константиновичу конический мерный стакан. Тот положил таблетки на язык и, запрокинув голову, запил.
– Фу, - сказал он, возвращая стакан. На лице у него застыла страдальческая гримаса. - Ну и гадость!
– Гадость? - удивленно переспросил Леонид. - Это же таблетки. Даже вкуса почувствовать не успеваешь - проскакивают.
– Галушки сами скачут. А эти штуки и стаканом воды не запьешь. Или не привык еще?
– И хорошо, - вставил Николай. - Я лично предпочитаю доказывать свою любовь к медицине другими способами.
– Да вы садитесь, садитесь, - предложил Леонид. Сам он отошел к столу у окна и, включив бра, возился там с чем-то.
– Помочь тебе? - спросил Николай.
– Спасибо, Коля. Я сам.
– Раз так - и ладно. В самом деле, Дмитрий Константинович, давайте-ка сядем.
Дмитрий Константинович сел за стол, по-ученически сложив руки перед собой;.Николай боком примостился на краю стола, похлопал себя по карманам.
– Леня, а курить здесь можно?
– Вообще нельзя, а сегодня можно.
– Тогда изобрази, пожалуйста, что-нибудь такое… Ну, в общем, вроде пепельницы.
– Сам поищи.
– Ладно. - Николай пересек комнату и стал рыться в шкафу. - Это можно? - спросил он, показывая чашку Петри.
– Можно.
Николай снова пристроился на столе, закурил.
– Разрешите? - спросил у него Дмитрий Константинович.
– Пожалуйста! - Николай протянул пачку. - Только… Разве вы курите?
– Вообще нет, а сегодня можно, - усмехнулся тот.
– Все. - Леонид щелкнул выключателем бра. В руках у него было нечто, больше всего напоминавшее парикмахерский фен, - пластмассовый колпак с четырьмя регуляторами спереди и выходящим из вершины пучком цветных проводов.
– Может, посидим немного? - спросил Дмитрий Константинович. - Как перед дальней дорожкой?
– Долгие проводы - лишние слезы, - резко сказал Николай. - Начинай, Леня.
Леонид сел в огромное кресло, словно перекочевавшее сюда из кабинета стоматолога; нажав утопленную в подлокотнике клавишу, развернул его к вмонтированному в стену пульту со столообразной панелью, надел “фен” и стал медленными и осторожными движениями подгонять его по голове.
– Коля, - сказал он, - автоблокировка включена. Но на всякий случай. Вот тут, в шкафчике, шприц и ампулы. Посмотри.
– Посмотрел.
– Возьмешь вот эту, с ободком…
– Эту?
– Да. Обращаться со шприцем умеешь?
– Я умею, - сказал Дмитрий Константинович. - Вернее, умел когда-то.
– Думаю, это не понадобится. Но в крайнем случае придется вам вспомнить старые навыки.
– Долго это будет?
– Сорок пять минут.
– Долго…
– Начнем, пожалуй! - Леонид откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.
– Ни пуха ни пера! - сказал Николай. - А я пошел к черту. Возвращайся джинном!
Он тихонько, на цыпочках подошел к Дмитрию Константиновичу, сел, положил перед собой сигареты.
До сих пор их было трое. Теперь двое и один.
ЛЕОНИД
Через пять минут я усну. И проснусь - кем? Самим собой? Всемогущим джинном? Или просто гармонической личностью с уравновешенным характером и хорошим пищеварением?
Не знаю. Лучше бы сейчас ни о чем не думать. Не думай!
Не могу. Уж так я устроен. И вообще самое трудное - это не думать об обезьяне. Зря я ввязался в это дело. Ввязался? Я же сам все это затеял. Но нужно было бы еще попробовать…
Не могу я больше пробовать - это мой единственный шанс.
Вот уж не думал, что я так тщеславен. Тщеславен. И жажду, чтобы мое имя вошло в анналы. Может быть, завтра войдет…
Еще четыре с половиной минуты. Нет, надо успокоиться. Упорядочить мысли. Так я, того гляди, и не усну. Может, это мне стоило проглотить триоксазин? Давай упорядочивать мысли.
Пожалуй, все началось с шефа. Или с Таньки? С шефа и Таньки. Вечером Танька сказала, что ей надоело со мной, что из меня никогда не выйдет не только ученого, но и просто мужа. И ушла. Это она умеет - уходить. “Всегда надо уйти раньше, чем начнет тлеть бумага” - так она сказала и изящно погасила папиросу. Курила она только папиросы. Когда ребята ездили в Москву, то привозили ей польские наборы: сигареты она раздавала, а папиросы оставляла себе. Впрочем, курила она совсем, немного.
Тогда я пошел в аспирантское общежитие, и мы с ребятами до утра расписывали “пульку” и пили черный кофе пол-литровыми пиалами. А утром меня вызвал шеф. Я его люблю, нашего шефа. И уважаю до глубины души.
