Фантастика 1980 - Михановский Владимир Наумович (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— И я тоже, — вдруг сказала Энна, побледнев от волнения.
— Не исключено, что мы не сумеем вернуться.
— Я это понял.
— Ну и пусть, — упрямо сказала Энна.
В другое время это простоватое замечание, достойное непоследовательности древних женщин, могло бы рассмешить, но теперь и Бенев и Громов, одновременно посмотрев на нее, поняли, что она ничуть не шутит, что ее решение не порыв, а вполне сознательный, уже обдуманный шаг.
— А если будут дети? — спросил Громов. — Как им расти на грани гибели?
— Всякий дальний перелет — на грани гибели.
— Я не знаю, что нас ждет.
— Узнаем…
Луноход подошел вплотную к трапу, окруженному роботами, обслуживающими ракетодром.
— И никто не провожает? — удивился Бенев.
— Я об этом просил. Кому надо, тот нас видит.
Громов повернулся и помахал рукой слабо поблескивавшим на мачтах выпуклым глазам системы Всевидения.
— Знаете, о чем я теперь жалею? — сказал он. — Что нет у меня, как у наших давних предков, возможности лишить вас права подниматься на корабль…
— Я не могу отпустить вас одного.
— Энну жаль.
— Меня? — удивленно сказала Энна. — Но я просто счастлива!
Они засмеялись все трое и по мягкому трапу пошли к входному люку.
Бенев видел в иллюминатор, как, обгоняя луноход, помчались прочь от ракеты черные пауки — роботы. Еще через минуту качнулись темные громады гор и начали валиться в разные стороны. Потом внизу ярко вспыхнуло — ударили главные двигатели корабля, на миг ослепили весь ракетодром, покрыли серебряным панцирем просторы каменной пустыни и словно бы начертили на горных кряжах угольно-черные трещины, провалы, зигзаги глухих ущелий. И еще, последний раз, он поймал взглядом распластанную кляксу тени от лунохода, на предельной скорости мчавшегося по пустынному шоссе, и вдруг вспомнил своего верного коллегу, так, должно быть, ничего и не понявшего, сидевшего в герметическом отсеке на корме лунохода.
— Жаль, забыл с Руйком попрощаться, — вслух подумал он.
— Это ты еще успеешь.
Обернувшись на голос, Бенев увидел своего Руйка в соседнем кресле. И мгновение ошеломленно смотрел на него, холодея от мысли, что тот забрался в корабль, подчиняясь одной только своей привычной пронырливости и совсем ничего не зная, куда они летят и зачем.
— Ты… как тут? — с трудом выговорил он.
— Как и ты. Хотел без меня обойтись? Не выйдет.
— Да знаешь ли ты… куда мы летим?
— Это я еще узнаю. Не впервой сначала снимать, а потом выяснять, что же, собственно, снял.
Испуганно улыбаясь, Бенев смотрел на него и молчал. Он знал, что возвращение невозможно, но знал также, что нельзя и оставлять на борту человека, не осознавшего своих действий, самостоятельно не решившегося на риск.
— Я должен тебе… кое-что объяснить… Я ведь отвечаю за тебя…
— Перед кем? — удивился Руйк.
— Перед самим собой.
— Каждый человек отвечает за каждого человека перед самим собой.
— Тут особый случай. Ты ведь не знаешь, что мы никогда не вернемся.
— А куда мы денемся? Это же не межзвездный корабль.
— Это корабль в неизвестность. Слушай и не перебивай.
Он начал рассказывать ему об опасности, нависшей над планетой, о решении профессора Громова первым приблизиться к «черной дыре», о том, что возможна неудача и тогда корабль просто сгорит в огненном кольце, чтобы перейти в какое-то другое состояние перед тем, как превратиться в ничто, что надежда на возвращение почти исключена, потому что система «корабль — черная дыра» в лучшем случае станет устойчивой, что нарушать эту устойчивость будет нельзя, да и вырваться из гравитационных лап черного чудовища, вероятно, не удастся…
— Ну что ж, — перебил его Руйк. — Буду первым репортером при «черной дыре»…
Тихий мелодичный гонг они услышали совершенно ясно, несмотря на гул двигателей. Засветилась переборка в глубине отсека, и показалось чуть искаженное ускорением озабоченное лицо профессора Громова.
— Извините, профессор, но так вышло, — виновато улыбнулся Бенев, кивая на Руйка.
Громов внимательно посмотрел на него, сказал сердито:
— Если уж так вышло, то лучше сказать все до конца. Еще не поздно пожертвовать спасательной капсулой и выбросить вас в космос. Когда приблизимся к кольцу, будет поздно. Говоря так, я имею в виду не только спасательную капсулу, но даже и сигнал о ее выбросе. Я вовсе не уверен, что в условиях гравитационных аномалий нам удастся поддерживать связь с Землей. Скорее всего мы просто исчезнем для людей, и они узнают о том, живы ли мы и продолжаем ли бороться с «черным демоном», только косвенно — по изменениям его орбиты. Так я думаю…
Громов замолчал, переводя насупленный взгляд с Бенева на Руйка и обратно. Ровно гудели двигатели, и вибрация слабо чувствовалась через толстые подошвы скафандров, через воздушные амортизаторы кресел. Сверкающий край Луны висел под иллюминатором, проваливался.
— …И вам придется расстаться с мечтой о первом репортере при «черной дыре». Вы просто не сможете передать снимки, если их вообще возможно там сделать, — с беспощадной суровостью в голосе добавил Громов.
— Жаль.
— Если жаль, то уходите немедленно.
— Жаль, — повторил Руйк, — жаль, свои аппараты не захватил. Каких бы я вам портретов наделал!..
Андрей Балабуха
Должник
Рассказ
Хотя было уже начало седьмого, кафе все еще оставалось полупустым, и Ганшин увидел ее, едва вернувшись в зал. Час назад, когда она шла к нему, Ганшин тоже смотрел на нее, но тогда — сидящему — она казалась выше, строже, пожалуй, даже недоступнее. Или нет, отчужденнее. Впрочем, можно ли говорить об отчужденности, видя человека впервые? Когда Ганшин поднялся ей навстречу, оказалось, что не так уж она и высока — чуть выше ганшинского плеча. А сейчас, сидящая, чуть ссутулившаяся, она казалась и вовсе маленькой, хрупкой, и потому еще более привлекательной. И почему красивые женщины вечно достаются таким, как Йензен? Ганшин даже замер на полушаге, сообразив, что думает о Йензене как о живом.
Да что же это?
Женщина за его столиком шевельнулась, и в движении ее Ганшину почудилось нетерпение. Он ускорил шаг: — Договорился, — сказал он, садясь. Столики здесь были необычные, треугольные с вогнутыми сторонами. Массивная колонка подающего канала, служившая одновременно единственной ножкой, придавала им сходство с какими-то невиданными грибами. — Теперь весь вечер наш.
— Спасибо. Ваш друг не обиделся?
— Нет, — не испытывая особых угрызений совести, соврал Ганшин. — Он понятливый, и знаете что? По-моему, нам обоим стоило бы выпить.
Женщина вопросительно посмотрела на него.
— Чего-нибудь покрепче, — уточнил Ганшин.
— Здесь этого не подают.
— Ну, это не беда. — Ганшин поймал себя на том, что ему почему-то трудно называть ее по имени и фразы сами собой организуются в этакие безличные обороты. Чтобы пересилить себя, он старательно вдавил в разговор ее имя: Ора. — Это-то, Ора, не беда. Нам подадут. Главное — было бы желание. А оно у нас есть?
Ора кивнула. Она вообще говорила мало, короткими, четкими фразами, но не от скованности, а скорее от избытка силы.
Причем Ганшина сила эта не подавляла, хотя обычно он сторонился таких вот женщин, под чьим взглядом вечно чувствуешь себя нашкодившим школьником, мучительно доискиваясь, когда и что сделал не то и не так. С Орой он сразу же почувствовал себя уверенно и спокойно. Потому, наверное, что был в ее немногословии интерес — пусть не к нему, а к тому, что он должен рассказать. Интерес, помноженный на редкостное умение слушать.
— Эт-то, Ора, не беда, — повторил Ганшин, запустив руку под стол и нашаривая кнопку запора. — С этим мы управимся. Нам подадут. — Кнопка наконец нашлась. Ганшин выдернул шплинт, вдавил ее, потом подцепил ногтем крышку податчика. — Знаем мы эту систему. «Ауста» называется. Знатоки говорят, что от «аустерии» — были во время оно заведения такие. Только вы, Ора, им не верьте, снобы они и все врут. Потому как на самом деле это всего-навсего АУ-100. Она, между прочим, единая, «Ауста», — и сюда выходы имеет, и в «Эксцельсиор»… — Ганшин привстал и посмотрел схему. — Так что мы сейчас ограничитель того… долой, и все в порядке будет. — Он порылся в карманах. — Ора, а шпилька у вас есть?
