Лучший гарпунщик (Ветер над островами - авторская редакция) - Круз Андрей "El Rojo" (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Был разгар рабочего дня, время обеда еще не наступило, и работа во дворе усадьбы кипела. Возле открытых дверей в подземный винный погреб мыли бочки. В воздухе стоял запах вина, стекающая по желобам вода была розовой – здесь специализировались на красном вине, белое делали на других островах.
Погреб был не один, и рядом, во втором, тоже что–то делали, опустив на лестницу деревянные мостки и установив сверху лебедку. Огромная деревянная бочка, поднимаемая снизу тросом, стала в дверях враспор, перекосившись, и трое бородатых мужиков старались ее развернуть, причем достаточно осторожно, чтобы не повредить.
На дворе за погребами кто–то как раз запрягал тяжеловоза в ломовую телегу, за невысокой загородкой женщина кормила квохчущих кур, в общем, суета была такая, какой и подобает быть в том месте, где никто от работы не бегает.
Молодой парнишка подскочил к нам, взял лошадь под уздцы, повел ее к коновязи, а мы выпрыгнули из коляски.
– Вон Дмитрий. – сказала Вера, показав на кряжистого мужика с широченной как у Кырлы–Мырлы бородой, одетого в рабочий жилет на голое тело и стоящего у стены дома, уперев могучие руки в не менее могучие бока. Его я тоже узнал, видел вчера на поминках вместе с семейством.
Дмитрий явно давал какие-то ценные указания худому парню среднего роста, с косынкой на голове, туго обтягивающей череп, и с модной черной бородкой, которая вкупе с косынкой делала его похожим на пирата с картинки. Парень кивал в такт речи Бороды, и даже что-то записывал в маленький блокнот.
Когда мы подошли ближе, винодел Борода нас увидел и широко заулыбался Вере. Сделал пару шагов навстречу, приобнял девочку ласково, мне же руку пожал вполне по– дружески.
– Заходите в дом. – пригласил он нас. – Нажарились? Пить хотите?
Действительно, если к Аглае мы ехали еще по утренней прохладе, то по пути от нее к Бороде уже вполне качественно пропеклись, дело шло к полудню. Скоро вообще любая активность вне стен помещений должна была затихнуть, чтобы возобновиться часа в четыре вечера. Иначе и до теплового удара не далеко, южные народы свою сиесту не зря придумали.
Снова привычный мрак после солнечного дня, гостиная, простая по виду. Но просторная и прохладная, плетеные кресла и деревянные столы. Девушка лет шестнадцати, невысокая и кругленькая, неуловимо похожая на винодела, принесла поднос, на котором стоял кувшин с водой и дымящийся чайник. Поцеловав Веру в щеку и поздоровавшись со мной, она ловко расставила чашки, налила в них душистого зеленого чаю, сказала:
– Угощайтесь.
Чай действительно был великолепным, и душистый, и крепкий, и для жары в самый раз. Хозяин тоже присоединился к нам, с большой расписной фаянсовой кружкой в толстой руке, из которой он шумно прихлебывал. Ходить вокруг да около он не стал, спросил сразу:
– За вином?
– За вином, Дмитрий, – серьезно кивнула Вера, – В понедельник хочу пойти на Большой остров с грузом твоего вина, смолы и сидра.
Дмитрий кивнул, затем спросил, чуть скосив глаза на меня:
– Я, конечно, глупого сказать не хочу, но спросить должен: а дело пока к дяде твоему, Евгену, не перешло?
– Отец перед смертью защитника мне назначил, – она кивнула на меня, – Поэтому если дело к дяде и отойдет, то только после того, как городской совет меня признает несовершеннолетней. А это еще когда состоится.
– Ну понятно, – кивнул он, – А пока тебе хочется себя взрослой показать, торговлю вести. Не одобряю я это, Вера. Дядя у тебя в делах искушен, знает, что делать и как, а ты, прости уж меня, мала еще. Тебе бы от дел отойти и в его воле пожить. Я так думаю.
Я чуток напрягся, но в разговор пока решил не лезть, а Веру послушать, что она на такую явно для нее неожиданную подачу скажет.
– Дмитрий, – сказала девочка, глядя собеседнику в маленькие глаза, почти скрывшиеся под мохнатыми бровями, – Я за совет благодарна, дядю я тоже уважаю. А спросить хочу, когда сможешь сто бочонков отгрузить? И мне лучше с доставкой, пусть и дороже.
Дмитрий вздохнул, отчего его тучные широкие плечи поднялись и опустились, поскреб в бороде, снова хлебнул шумно:
– Не для твоего возраста и разумения дело купеческое, я знаю, что говорю, – сказал он медленно. – Доверила бы все дяде, процветал бы дом ваш. А сама бы детство свое как положено дожила, тебе пока жить да этой жизни радоваться.
Вера явно немного разозлилась, но заметно это было, как мне кажется, только мне одному, я уже научился распознавать разные оттенки ее настроения. Для человека чуть менее внимательного ее лицо оставалось совершенно невозмутимым.
– Уважаемый Дмитрий, – обратилась она к виноделу, – Как вы думаете, у Нила Петрова я такую же скидку получить смогу, какой мы у тебя пользуемся, или все же переплачивать придется? Немного, но медяк сберегает золотой, поэтому всегда к тебе ходили.
Дмитрий покачал головой сокрушенно, явно и вполне искренне, как мне показалось, расстроившись, затем спросил:
– Тебе эти сто бочонков до портового лабаза надо, или на борт?
– Нам прямо на борт, ты же все сто одним днем не привезешь?
– Нет, потому что заранее не знал, телег не хватит. Два дня надо. Сейчас купчую оформим.
Мне в разговор вмешиваться не пришлось к моей радости. Радость же оттого, что и Вера себя проявила, и мне себя не пришлось проявлять раньше времени. Новый я здесь пока человек, не обтерся, и уважения от местных ко мне никакого. А вот Вере от меня его все больше и больше.
Улыбчивая девушка, что подала чай, снова пришла к нам, выложив на стол папку с бумагами и пару карандашей. Дмитрий повздыхал, посопел, а затем начал быстро писать удивительно аккуратным почерком купчую на четвертушке бумаги, подложив под нее черную копирку, хмурясь и мусоля кончик химического карандаша. Текст ее был незамысловат, это не договор с «обязанностями сторон» и «форс– мажором», а просто расписка – столько-то бочек за столько-то денег.
Закончив писать купчую, Дмитрий подвинул ее по столу к Вере, а затем сказал, коротко взглянув на меня:
– Если совет городской не признал тебя совершенной годами, то расписаться за тебя взрослый родич должен. Или вот защитник твой.
– Я знаю, – кивнула Вера спокойно, подписываясь под текстом и придвигая бумагу мне.
На том процесс покупки и завершился. Расчет ожидался после отгрузки товара, так что на этом мы все свои дела здесь закончили. Борода сказал лишь:
– Через пару часов начнем тебе первую телегу грузить, так что жди сегодня. Кто товар примет?
– Сама и приму, – ответила Вера. – Мы сейчас в гавань, и до вечера будем.
На том и распрощались.
– Вон дядина шхуна, – сказала Вера, указывая рукой на судно, пришвартованное рядом с «Чайкой», когда двуколка заехала в портовые ворота. – Она раньше отцова была, пока он «Чайку» не купил, дядя тогда на берегу товаром заправлял. А потом на двух судах ходить начали, оборот совсем другой стал.
Второе судно было чуть ниже бортом, покороче и как-то поусадистей, пошире. Борт крашен синей краской, по которой шла широкая белая полоса, а на ней, как здесь принято, позолоченные буквы, образующие слово «Крачка». Птичья такая серия в этой семье, получается.
На палубе «Крачки» возились с чем-то трое матросов, возле сходен стояла телега с мешками, возле которой спорили еще несколько человек. Похоже, что тоже товар принимают, идет семейная торговля. Ну и пусть идет, на то и дело, чтобы не стоять.
– Ты мне вот что скажи, Вер, раз уж мы здесь, – обратился я к девочке, – Как боекомплект к пушке пополнить? Это где делается?
– Это тебе надо с Игнатием идти, – ответила она, – К полковнику в арсенал, у нас их там продают. Но тебя пока там не знают.
– Понятно, сходим с Игнатием, – кивнул я.
Мне как скажут, тем более, что я бы чуть пропорции между пристрелочными и боевыми снарядами поменял в пользу последних. Больше толку будет, так я вроде с местной баллистикой разобрался, справлюсь без трассеров, учитывая, что этот самый «трассер» никакой боевой начинки в себе не несет.
