Другие правила - Большаков Валерий Петрович (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
– Не знаю. Найди свой скафандр, надень его и спрячься. Поняла?
– Поняла…
Дать совет малой – это он мог… А что делать ему? Сражаться с пурпурами? Они в разных весовых категориях. Сдаться? Стыдно очень и вдобавок глупо.
Эдик доковылял до изолятора и увидел, что дверь открыта. Гришки на месте не было. Нет, и не надо… В нише у входа, словно рыцарские латы в галерее замка, стоял боевой скафандр «Монт». Открытый, он напоминал огромную мыльницу в форме тела. Эдик разделся, разулся и вошел в него. Вставил переднюю и заднюю трубки деструктора продуктов метаболизма. Просунул руки в узкие рукава и стиснул кулаки, подавая активирующий системы сигнал. Боекостюм зашипел и закрылся. Натянулись мышечные усиления. Кончиком языка Эдик перевел биооптический преобразователь шлема в нормальный режим. С тихим писком включился монитор, загорелись индикаторы. Эдик пошевелил пальцами – кольчатая броня поддалась сначала туго, потом «размялась». Он нашарил ртом мундштук пищеблока и глотнул витаминизированного желе-концентрата. Вкусно. «Теперь можно и с голодными воевать», – как дед говаривал…
В коридорном отсеке загрохотало – тяжело, в ногу. Эдик вжался в нишу. Грррум, грррум, грррум… Один, два, три, четыре… Четыре боевика с лучеметами, в боескафандрах «Аргироаспид». Это может пригодиться… «Аргироаспид» почти однотипен «Монту», только металлокерамика у него послабее – «Монт» весит сто кило, а «Аргироаспид» едва на шестьдесят вытягивает.
Боевики были закамуфлированы по варианту «Космическая ночь». Эдик осторожно потянулся к левому запястью, где помешался пульт управления защитной окраской, и зачернил броню.
– Стойте здесь, – сказал один из пиратов голосом Локи и прошел в изолятор.
«Бывалый!» – со злостью подумал Иволгин. Ходит, как у себя дома… Эдик настроился на блок слежения – слышно было хорошо. Стук, треск, грохот… Недовольный голос Локи: «Что за норы… А! Вот он где! Разлегся!» Выключает гипноиндуктор, сдирает датчики. «Где тут… А, вот… Эй, хватит дрыхнуть! Подъем!» Тхакур мычит: «Ы-ы?» – «Я, я… На-ка, лопай. Да не бойся, не отравлю! На хрен ты мне сдался… Это адаптоген. На руках мне тебя тащить, что ли?» Слышно чмоканье. «Скажи спасибо Гереро – это он сообщил, что тебя повезут на этой коробке. Ты ж мне дорог… Знаешь много, даже чересчур… Ты что такой балбес?! Меня дождаться не мог?! Что ты тупишь?!» Тхакур бурчит зло, но неразборчиво. «Да начхать мне на твои идеалы, понял?! Мне акция нужна была, а не преданность пурпурному делу! Идейный нашелся… Сиди! На, это стимуляторы… А я сказал – жуй! Балбес…» Тхакур чавкает. «Такой случай упустить… эх! Ну ничего поручить нельзя! Тяму уже не хватило какую-то станцию несчастную взять! На хрена надо было полярников жечь?! Я тебе какие цели продиктовал, балбес?!» – «Л-локи…» – «Ладно, проехали… Действуем по вновь утвержденному плану. Теракты отставить – хватит ерундой заниматься… Сейчас твоя задача – захватить „Большой Сырт“. Десять тысяч заложников! Прикинь?! Отформатирую… хе-хе… будет десять тысяч прислуги. Но только чтоб без самодеятельности! Если ты. Еще хоть раз. Нарушишь мой приказ… Я тебя медленно спущу в утилизатор. Лично! Ты меня хорошо понял?» Пауза. «Умный мальчик. Пошли».
Грохот, треск, стук. Вышел Локи. Он тащил за собой Тхакура Сингха, держа шефа БГ за пояс. Шеф БГ болтался в воздухе, расставив руки, чтобы не ударяться о стены. Он хмурился и сердито сопел.
– Все на борт! – скомандовал Локи. Боевики молча повернулись и затопали в коридор. Грррум, грррум, грррум…
Эдик выждал и двинулся следом. Инстинкт приневоливал красться, прижимаясь к стенкам, а униженное самолюбие билось с инстинктом и заставляло гордо прямить спину. Эмоции толкали к безрассудству, сердце колотилось: «Месть, месть, месть!» Рассудок цедил: «Выжить, выжить, выжить!» Сдохнуть легко, это и дурак может. А вот ты попробуй остаться в живых! И победить!
Эдик выглянул в коридор. Там было пусто. На верхних палубах постреливали. Кто-то закричал – тонко, по-заячьи. Выстрел. Эдик закрыл глаза и облизал губы. Он трус или нет? Он не побоится выйти против одного или двух, но против целой банды… Это неразумно. Да что там неразумно! Дурость это и больше ничего! Выжить надо! Выжить, перемочься, а потом найти… этих. И уничтожить как вид.
Мертвый герой всегда в проигрыше. Победу одерживает живой. И где, вообще, та грань, за которой смелость переходит в глупость, а трусость оборачивается смелостью… продленной в будущее? Эдик поморщился – «размышлизмы» не помогали.
Он посмотрел на индикатор системы «Оружие» – два парализатора, два наручных плазменных излучателя, один лазер. Теперь он может убить человека. За это отдают под чрезвычайный трибунал… Ну и пусть.
Он шел теми же отсеками, что и час назад. Пятый ярус, четвертый ярус, третий ярус. Но до чего же все изменилось! Как Мамай прошел… Смятые скатерти сворачивались и разворачивались привиденческими одеждами, позвякивала битая посуда, и шуршали рассыпанные букеты, коробка настоящих «гаван» кувыркалась под потолком. Вспархивали хлопья сажи, вились черные шарики запекшейся крови.
Друмм! Друмм!
По зеркальной стене скользнула ослепительная фиолетовая молния. Из кают-компании выпал Гурам. Лицо его было в крови, он хватал воздух разбитыми губами.
Друмм! Дррах!
Оранжевая вспышка словно толкнула стюарда в спину. Ноги его заплелись, Гурам оторвался от пола, медленно, по инерции, вынесся в коридор. Под лопаткой у него дымилась ужасная черная дыра. Эдик бесшумно скользнул за блестящую колонну. Было страшно. Было стыдно. Было гадостно. Из кают-компании вышли два пирата в броне. Один топал сзади, держа оба лучевика на изготовку. Другой шествовал впереди. Он нес картину. На ней живо был изображен парусник, волны, просвечивающие зеленым, перышки облаков… Айвазовский.
Эдик медленно вдохнул и выдохнул. И тут в него попали. Синий луч заставил сработать светофильтр. «Повреждений нет» – зажглось на пультике, и смотровая щель вновь открылась для глаз. В дверях каюты стоял кто-то в подростковом скафандре и целился в Иволгина. Он даже догадывался кто.
– Не стреляй, – сказал Эдик тихо и поднял забрало. – Узнала?
– Инспектор?! – воскликнула девочка.
– Тише!
– Я думала… – шепотом начала отрочица и заплакала, почти беззвучно. Пистолет она опустила, плечи ее поникли и затряслись. – Они деда уб… убили-и-и…
Эдик увлек девочку за угол.
– Тебя как звать? – спросил он.
– Лена… – всхлипнула девочка, – Лена Бубликова…
– Еще не вечер, Лена Бубликова…
– Ночь уже! Ночь!
– Не кричи. Пошли.
– А куда? – Девочка нервно вздрогнула. – Тут так страшно… Столько мертвых везде!
Эдик не ответил. Он поднялся по пандусу, держа Лену за руку, и осторожно приоткрыл дверь столовой. Те же столики, те же стулья… Экспресс-обед плавает в воздухе – так его и не открыл никто. В обзорнике висят пиратские боты, капсулы лениво сближаются с ними, подрабатывая маневровыми. Спиридон Почкин полулежал в воздухе, прочно зацепившись за пол магнитными подковками. Руки его были раскинуты, глаза широко открыты. В трех местах фиолетовый китель был прожжен из лучевика и запорошен серым пеплом.
Вася стоял у резервного пульта управления. Он аккуратно распрямлял продовольственный пакет, складывал его пополам, проглаживал, еще раз складывал, еще раз проглаживал… Повернувшись к вошедшим, пилот сказал ровным голосом:
– Он на меня посмотрел, как на пустое место, этот урод. Спросил, кто командир. Палыч говорит: «Я». И тот в него – раз, раз, раз! И ушел…
– Гурама убили, – сказал Эдик. Вася не отреагировал. Он мял пакет, будто снежок из него лепил. По экрану наискосок проплыла, удаляясь, большая капсула. Полыхнули струи из вспомогательных двигателей. Эдик считал секунды. Целую минуту ничего не происходило. Потом на ближайшем боте шевельнулись пакетники, ударили дважды, и боевые посты закрылись. Эдик сглотнул.
– Они сожгли антенны, – сообщил Вася, – а боты забрали с собой. Оба.
Пилот был спокоен, как пятьсот тысяч индейцев.
