Журнал «Если», 2002 № 04 - Диньак Жан-Клод (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
Мы вместе поужинали. Няня доложила, как вел себя за обедом, душой уже летя в секцию карате, Дениска и на что пожаловалась дочкина преподавательница сольфеджио. Сын сам выбрал карате, и я охотно оплачивала тренировки, а дочку отдала учиться музыке только потому, что у нее обнаружился абсолютный слух и все в один голос сказали: я буду преступницей, если не скручу ребенка в бараний рог и не заставлю ходить на занятия. И я действительно ощущала себя преступницей — так яростно Дашка сопротивлялась своему неземному музыкальному будущему.
Интересно, что Юрка был полностью на стороне Дашки. Он несколько раз приводил в пример свою тетю: тоже был музыкальный слух со знаком качества, а потом бедная тетя сорок лет оттрубила концертмейстером в детском садике. Даже если он эту страдалицу выдумал, то выдумал очень удачно.
Потом няня ушла, я проверила уроки, дала дочке посмотреть новую кассету с японскими мультиками, потом прибыл Дениска, я покормила их ужином и разогнала всех по спальням.
Юрка с нетерпением ждал минуты, когда дети заснут, можно будет выключить телевизор и перебраться в мою спальню.
И все было замечательно…
В два часа ночи он еще раз попросил разбудить себя в пять утра и отрубился. Предполагалось, что я буду весь остаток ночи сидеть, тупо глядя на циферблат, что ли?
Удивительно, как раздражает молодое активное существо, когда и без него проблем по горло.
Убедившись, что он действительно спит, я залезла к нему в куртку, достала оба билета, его и Антошкин, пошла в туалет, порвала бумажки в мелкие клочья и спустила воду. А потом позвонила…
— Привет! — сказала я. Время суток для приветов было неподходящее, но моего звонка ждали.
— И вам привет.
— Все в порядке?
— Ждем сигнала.
Довольно было услышать голос, чтобы представить себе человека — спокойного, крепко стоящего на земле, уверенного, несуетливого, знающего свое дело.
— Значит, так. На протасовский рейс освободилось два места. Вы сразу идите к диспетчерам и объясняйте ситуацию. Люди заболели, помирают, тиф, чума, холера, что угодно, живут на другом конце города, вам по телефону сообщили номера билетов…
Я продиктовала. Память на цифры у меня абсолютная, как Дашкин слух. Но и у того, кто меня слушал, она не хуже, дважды повторять не пришлось.
— По прилете отзвонить, — закончила я.
— Само собой.
— Когда отыщете этого Фоменко — только наблюдение, понятно? Вечером еще раз отзвонить.
— Дальше — по обстоятельствам?
Я задумалась. Кто его знает, какие там вылезут обстоятельства. Допустим, идея отыскать на болоте прокол между временами не такая уж идиотская — и что тогда?
— Главное — информация, — решила я наконец. — И все носители информации. Кассеты, бумажки, ну, сами понимаете. То, что можно предъявить.
— Человек — это то, что можно предъявить?
Опять мне пришлось принимать решение. Скверное — но я спасала не только собственную шкуру, я спасала прежде всего своих детей. Если я влипну, они достанутся мужу, а ему доверять живое существо хоть малость полезнее таракана попросту опасно.
— С человеком возникнет куча проблем. Только неодушевленные предметы. И чтобы никто… ну…
— Потом не кричал о пропаже, — закончил мужской голос в трубке мою благоразумную мысль. Больше добавить мне было нечего.
Хорошо, что на свете еще есть мужчины, которые берут деньги за добросовестно выполненную работу, подумала я, и хорошо, что я знаю, где взять таких мужчин. А лучше всего — что этой информации нет у моей проклятой КОМАНДЫ!
— Ни пуха ни пера, Феликс!
— К черту!
Он первым положил трубку.
Если за мной ведут наблюдение так же, как я сама — за Древлянским и Костомаровым, то уже знают: разбираться я отправила любовника-оболтуса и его приятеля. И уже вздохнули с облегчением, потому что такой десант — в первую очередь и главным образом прореха в кошельке. В моем.
Вот пускай и ищут по всему Протасову красивого блондина в дорогих тряпках ростом метр восемьдесят семь, с громким голосом и широкими жестами!
И пусть обращают поменьше внимания на двух деловитых мужичков, спешащих по улице с простыми спортивными сумками.
Мужички эти с первого дня основания банка служат у меня в охране. Место тихое — как раз для человека, который уже по горло сыт приключениями. Пару раз в странной ситуации я их брала телохранителями. И позавчера обоих отпустила в честно заработанный отпуск. Если кто не верит — ребята взяли билеты и вместе с подругами укатили в южном направлении.
И ни одного из них не зовут Феликсом…
— А ты уверен, что корабли из Марселя приходят в Санкт-Петербург? — спросил Феликс. — Конечно, он ближе, чем Рига, но приходят ли они в Ригу — тоже большой вопрос.
— Поплывем с пересадками. Была бы под рукой карта…
Витька взял прутик и стал рисовать по пыли контуры Европы.
— Каттегат и Скагеррак… — мечтательно произнес он.
— Это где-то возле Дании, — вспомнил Феликс.
— Была бы Машка…
Феликс похлопал товарища по плечу.
— Мы, может, вообще палубными пассажирами поплывем или в трюме; нам крысы пальцы обгрызать будут; потом еще неизвестно, насколько в Марселе застрянем, в трущобах. Ты обязательно хочешь протащить Машку через все это?
— Я хочу знать, что с ней.
— Если бы она попала сюда, нам бы о ней по рации сказали.
— О Вовчике же не сказали.
Это был серьезный довод. Тело бывшего бармена, возможно, лежало в том самом лесу, куда с разбросом километра в полтора вынесло и Витьку Костомарова, и Аркадия Фоменко, и Феликса, и непонятно откуда взявшийся спецназ. Во всяком случае, Феликс на Вовчика не наткнулся, а спецназ если и наткнулся, то помалкивал. Но Вовчик Костомарову — никто, а Машка — невеста. Они могли ловить его на эту удочку. Если не ловили, то, наверное, Машке повезло, и она осталась на Семеновских болотах — в будущем.
— Может, все-таки попробуем выдернуть Фоменко?
— Нечем.
Витька с Феликсом догнали поезд великой княгини, до обеда держались впритык к телегам с мебелью, а когда поезд встал — быстренько проскочили вперед и увязались за богомольцами. Те шли пoпарно, бормоча молитвы, и если переговариваться очень тихо, никто не поймет, что разговор совершенно не божественного свойства.
Богомольцы направлялись к Питеру, и туда же ехали на телегах крепкие мужики — город вовсю строился. Замешавшись в дорожную толпу, Витька и Феликс чувствовали себя в сравнительной безопасности. Беспокоились они, правда, насчет спецназовского интеллекта: понимают ли ребята, куда их занесло, и догадываются ли, насколько опасно устраивать стрельбу в людном месте?
Ближе к вечеру все разбрелись по обе стороны обочины, сели подальше от пыли — перекусить. Феликс, покидая сарай, не взял с собой никаких припасов, у Витьки их и подавно не было. Но в карманах синего мундира завалялись деньги, медные полушки и копейки, чеканенные еще при царице Анне Иоанновне.
— Пойду возьму на копейку хлеба и луковицу, — сказал Феликс.
— Ты там с графьями в «фараон» дулся, а я с простыми мужичками говорить выучился.
Витька остался стеречь мешок. Он растянулся на траве, сунув мешок под голову, и удивился тому, что голова лежит на плоской и жесткой поверхности. Это был не сложенный «лифчик», это было что-то совсем другое… Витька сквозь мешковину ощупал предмет величиной с прилично изданную книгу и крепко задумался.
Увидев подходящего Феликса, он отложил мешок и сел по-турецки.
— Вот это и будет наше пропитание до самого Питера, — сказал Феликс, показывая добычу. — Ночью сделаем марш-бросок километров хотя бы на десять. Главное теперь — не мельтешить.
— Ну так выбрось рацию, — посоветовал Витька.
— Рация пригодится.
Они разрезали большую луковицу и съели ее с двумя толстыми ломтями плохо пропеченного ржаного хлеба. Потом Феликс лег отдохнуть и уставился в небо бездумными глазами. Витька сидел рядом, мысленно обращаясь к спутнику.
