Прыжок в ничто - Беляев Александр Романович (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Они подошли к самому дереву. Еще несколько шаров оторвалось от ветвей и полетело по ветру.
— Эти пузыри определенно боятся нас, — заметил Текер. — Надо полагать, что это не плоды, а живые существа.
— Попробуем подстрелить один из них.
Ганс прицелился и выстрелил. «Арбуз» вдруг сморщился, проткнутый, как детский воздушный шар, и упал на почву.
Возле сморщенной оболочки извивалась тонкая, «гусиная», не очень длинная шея, оканчивающаяся круглой головой с тончайшим клювом, острым, как игла шприца. Текер вынул нож и произвел вскрытие. Внутри шара он нашел подобие сердца, пищевод, желудок, в котором были обнаружены шишки, хвоя; далее был кишечник.
— Почек, печени, селезенки не видно, — говорил Текер, роясь во внутренностях шара-зонда. — Любопытная птица, — засмеялся он. — Конечно, это птица, если она летает. Но какой странный способ передвижения по воздуху изобрела она! Очевидно, ее организм вырабатывает какой-то газ легче воздуха. Это птицы-аэронавты. Интересно, могут ли они управлять своим полетом?
Ганс вспугнул еще несколько шаров и проследил за их полетом. Птицы-шары летели по ветру. Они то поднимались почти до облаков, то опускались совсем низко. Наконец, видимо, нашли такое воздушное течение, которое начало относить их к роще гигантских «хвощей», стоявшей вдали от неизвестных двуногих посетителей.
— Несомненно, птицы-аэронавты могут регулировать высоту полета. На Венере очень много воздушных течений и шары-птицы легко находят нужное направление. Поэтому им вполне достаточно обладать одним органом управления полета по вертикали. Они, вероятно, то выпускают часть газа и снижаются, то вырабатывают его вновь при помощи какого-нибудь специального органа.
А какой газ выделяют они? Текер раскрыл складки пузыря и понюхал. Тотчас же он отчаянно закашлялся, завертелся, завыл, сделал несколько прыжков и упал как подкошенный.
Ганс поспешил к нему на помощь.
Лицо доктора было сиреневого цвета. Губы обметаны сиреневой пеной, глаза открыты, зрачки сильно расширены.
Неужели отравлен?.. Ганс вынул из докторской походной аптечки спирт и начал тереть сиреневые виски доктора. Проходили минуты, Текер лежал без движения. Только сиреневый цвет начал сменяться желтым, и Ганс не знал, лучше это или хуже. Через полчаса, когда Ганс уже терял надежду вернуть Текера к жизни, тот внезапно очнулся и вскочил на ноги. Легкая желтизна переходила в нормальный цвет лица.
— Что с вами произошло? — спросил Ганс.
Руки и ноги доктора дрожали. Он щелкал зубами и кричал:
— Надо взять себя в руки!..
Наконец ему удалось подавить приступ судорожной дрожи.
— Не спрашивайте меня! Это такая гадость… такая гадость, которой на Земле нет названия.
Молча пошли дальше. Текер начал чихать и чихал без конца. Пришлось остановиться. При каждом чихании тело доктора спазматически искривлялось. Наконец из носа пошла кровь. И лишь после этого Текер окончательно пришел в себя.
На большой каменистой площадке росли бурые растения. Их листья, шириною в тридцать сантиметров, постепенно суживались к концу, имели длину в пятнадцать метров и шли от корня во все стороны правильной розеткой. Из середины «звезды» поднимался высокий ствол, увенчанный четырехрогими «бра». На конце каждого рога росли продолговатые темно-красные шишки. Поверхность листьев была покрыта пупырышками.
— Словно присоски на щупальцах спрута, — сказал Ганс, входя между листьев. Он прикоснулся спиною к листку. Конец листа обвил его туловище сзади и начал скручиваться вместе с захваченной добычей. Вращаясь, крича, болтая ногами и руками, Ганс докатился до центра растения. Соседние растения, затронутые руками и ногами Ганса, также свернулись в трубку. Медленно свернулись и все остальные листья. «Звезда» превратилась в клубок.
— Скорее нож… режьте! — кричал, задыхаясь, Ганс. Растение сжимало его тело, как гигантский удав.
Текер выхватил охотничий нож, подбежал к растению и начал резать лист.
— Осторожно… смотрите, чтобы вас самого не прихватило! — кричал Ганс. Лицо его багровело от прилива крови.
Поверхностный слой листа поддавался ножу туго. Текер кряхтел, топтался возле Ганса.
— У вас руки дрожат… Дайте мне! — прохрипел Ганс.
Текер передал нож. Ганс полоснул, лист хрустнул. Красная, как кровь, жидкость облила Ганса и Текера. Ужасное щупальце было отрезано.
Ганс упал вместе с листом. Текер откатил Ганса, как бочонок, подальше от растения. Попробовал раскрутить, но лист не раскрывался. Лишь по мере того, как вытекал красный сок, упругость листа уменьшалась, и Ганс наконец был освобожден.
Возле него стояла огромная лужа сока, черневшая и быстро затвердевавшая.
Ганс вздохнул всей грудью:
— Спасибо, доктор! Я думал, что этот растительный спрут сломает мне грудную клетку. Венера, кажется, каждому из нас приготовила по подарку. Здесь надо быть очень осторожным. Опасности подстерегают нас на каждом шагу.
Ганс ударил ногой почерневший лист:
— Плотоядное растение вроде наших мухоловок. Но пора домой. Скоро стемнеет. Только бы добраться до ущелья, там не собьемся с дороги. Блоттон! Блоттон!..
Блоттон не отзывался.
— Неужели он погиб? — воскликнул Ганс.
И, словно в подтверждение этого, на обратном пути Текер нашел несколько перьев, обрывков черной кожи — быть может, от крыла «птеродактиля», — следы крови в каменной ложбинке.
— Не здесь ли летучий гад расправился с Блоттоном?
— Но где же кости? — спросил Текер.
— Такой гиппопотам на крыльях способен сожрать и с костями…
Глава V
Пещерные жители
Ганс и Текер вернулись к ужину — к скудному ужину из галет.
— Увы, мы не нашли следов лорда Блоттона, — грустно сказал Текер. О перьях и следах крови он не упоминал, чтобы не растравлять сердце невесты. Глаза Эллен без того были красны от слез.
В конце ужина Цандер произнес речь. Он говорил о том, что их пищевые запасы приближаются к концу. Нельзя терять ни одного дня. Необходимо спуститься в долину, развести огород, засеять поле, сделать запасы на зиму.
— А ппока чем мы пи-питаться будем?
— Придется промышлять охотой, рыбной ловлей…
— У меня пропадает всякий аппетит, когда я подумаю о здешних летучих гадах, — сказал Стормер.
— Не может быть, чтобы на планете не нашлось годных для еды животных, рыб и растений. Как вы полагаете, доктор? — спросил Цандер.
— Я полагаю, что растения и животные в общем везде сделаны из одного теста. Белки, жиры, углеводы… Но могут быть и какие-либо неизвестные нам вредные примеси. Ведь и на Земле есть ядовитые растения. Здесь надо быть очень, очень осторожным. — И, несмотря на то что он запретил Гансу упоминать о птицах-шарах, сам Текер не мог удержаться, чтобы не рассказать об их приключениях. На лицах слушателей были ужас, испуг, отвращение.
— Каким же об-образом мы уззнаем, что мможно есть и чего нельзя ддаже нюхать? — спросил барон.
Текер пожал плечами:
— А каким образом первобытные люди научились отличать съедобные растения от ядовитых? Опытом. Только опытом.
— Расплачиваясь за опыт жизнью?
— Разумеется, многие гибли. Если бы в моем распоряжении была оборудованная химическая лаборатория…
— Недурная пперспектива! Заахочешь сорвать лук, а он скрутит тебя; ппонюхаешь мясо — свежее ли оно? — и подохнешь от одного только запаха.
— Я не переступлю порога ракеты! — решительно заявила леди Хинтон.
— Охотой и рыбной ловлей можно заниматься, живя в ракете. Зачем нам переселяться в долину? Не правда ли, барон? — И Стормер хлопнул по плечу Маршаля.
Тот брезгливо поежился от такой фамильярности.
— Разумеется. Наше дело стариковское. Леди Хинтон, мистер Стормер, я, профессор, епископ, во всяком случае… кх… кх…
Цандер воспользовался паузой.
— Это невозможно, — прервал он речевые потуги барона. — Все работоспособные будут работать в приморской долине на поле, и носить вам сюда продовольствие никто не будет.
