Враг мой (Авторский сборник) - Лонгиер Барри Брукс (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
— Как?
— Необходимо знать, где вы находитесь и где вам хочется находиться; необходимо знать, чем ограничены пути перехода между этими точками...
Когда стихли шаги уборщика, появился Вунзелех.
— Вам дали негодную еду, Джоанн Никол?
— Почему?
— Ваш пищеварительный тракт ее отверг.
— Лучше скажите, Вунзелех, почему те, кто здесь убирает, приносят еду, выносят ночной горшок, не разговаривая со мной.
— Разговаривать?.. Дело в том, что им это запрещено.
— Думаете, я передам секреты ответственного за ночной горшок своему командованию?
Вунзелех не ответил; Джоанн слышала, как он теребит одежду.
— Я вас не понимаю. Они не разговаривают ни с кем из пациентов. Пациентам противопоказано говорить, противопоказаны любые звуки. Выздоравливание — результат спокойной медитации.
— Медитация?
— Джоанн Никол, то, что мы называем лечением, протекает в основном в голове.
— Я уже домедитировалась до тошноты, драк! — Она впервые села в койке, чувствуя бульканье в отвыкшем от движений желудке. — Я хочу говорить! Мне необходимы звуки! — Левой рукой она вцепилась в край койки, чтобы не упасть, правой натягивала губчатую простыню, пытаясь прикрыть грудь. Какие вообще требования имеет право выдвигать подопечная Торы Соама? Отчаяние боролось в ней со стыдливостью. — Я желаю встать, Вунзелех.
— Встать? Ходить?
— Да, Ноги-то у меня пока что есть. Вот я и хочу встать, пройтись. Если я еще немного полежу, то превращусь в растение.
— Это шутка? Конечно! — Вунзелех издал булькающий звук. — К другим пациентам я вас допустить не могу, но я все скажу джетаху. Потребуется разрешение Пура Сонаана.
— Вот и получите его!
Вунзелех поспешно ретировался.
Джоанн сидела до тех пор, пока не перестал колыхаться желудок. Стянув с кровати губчатую простыню, она накинула ее себе на плечи и передвинула ноги на край кровати, кряхтя от напряжения. Сколько же времени она провела в лежачем положении?
Она спустила ноги, нащупав ступнями гладкий прохладный пол. Кровать оказалась очень низкой. Она оттолкнулась и встала.
Голова кружилась, ноги подгибались, желудок посылал тревожные сигналы. Но она стояла прямо, улавливая незажившей спиной движение воздуха.
В палате раздались тяжелые шаги Пура Сонаана.
— Что вы делаете, Джоанн Никол?
— Стою.
— Вам нельзя. Вы еще нездоровы.
— Если я и дальше буду валяться в койке, как кусок мяса на прилавке у мясника, то вообще никогда не выздоровею, а скорее подохну.
Возмущенное молчание, после которого Пур Сонаан проговорил:
— Вунзелех передал мне ваши пожелания. Расхаживать по коридорам вам запрещается: я должен заботиться и о других пациентах. Для вас это тоже было бы небезопасно. Вы же ничего не видите! К тому же вы — человек.
— Подумаешь, пару раз куда-нибудь врежусь. Велика важность — синяк.
— Вы — человек, Джоанн Никол. Некоторые наши пациенты и члены персонала готовы напасть на вас по одной этой причине. Здесь вы находитесь под охраной, и все отделение знает, что вас защищает сам Тора Соам. Придется вам оставаться в палате.
Она была готова упасть на койку, но силой воли удержалась на ногах.
— Я могу перемещаться по палате?
— Да. Но только по палате.
— Еще мне нужны звуки. Любые. Можно мне... — Ей не хватало знания дракского языка. — Хотелось бы узнавать новости. Скажем, по радио.
— Исключено! Пациентам это не положено. — Пур Сонаан подошел к ней ближе. — Ваши требования вот-вот выйдут за рамки влияния Торы Соама.
— Я хочу слушать новости, хоть какие-нибудь!
— Джоанн Никол... Я подумаю, что можно сделать. — Задумчивое молчание. — О приемнике и не мечтайте, но я попрошу Леонида Мицака тихо обсуждать с вами текущие события. Он вам почитает, еще как-нибудь поможет...
— Ваше имя?
— Джоанн Никол.
— Имя отца?
— Маллик Никол.
— Где он проживает?
— Он умер.
— Вы вступали в брак?
— Да.
— По каким законам?
— Планеты Байна Я. Соединенные Штаты Земли.
— Понятно.
Мутные глаза пристально смотрели на экраны, толстые пальцы чертили что-то на стекле.
— Я обязан объяснить вам, каковы, согласно закону, последствия аборта. В этом случае...
— Я не прошу сделать мне аборт. Я хочу, чтобы ребенок родился. Просто я не желаю его видеть. Никогда! Пускай его немедленно усыновят.
— Понятно. Вы собираетесь отказаться от прав на своего ребенка?
— Да.
— Что бы сказал по этому поводу ваш муж?
— Он умер.
— А если бы был жив?
— Он умер...
... Мицак читал ей вслух новости, время от времени посмеиваясь.
— Что вы там вычитали смешного?
— Комитет планирования Федерации Девятого Сектора скоро проведет голосование по поводу предложения Палате драков и Соединенным Штатам Земли присоединиться к Федерации — как будто те и другие способны ответить согласием! Здесь говорится, что предложение все равно не будет одобрено большинством голосов. Каково? — Он усмехнулся.
Джоанн села в койке и потянулась.
— А вдруг войны можно бы было избежать, если бы мы входили в Сектор? — Она уронила руки на колени.
— Вот именно — если бы! — И Мицак продолжил чтение.
... Она чувствовала себя освободившейся от непосильного груза. Наверное, так же чувствуют себя люди, у которых вырезали опухоль или ампутировали конечность, пораженную гангреной.
Она сидела на траве студенческого городка и смотрела на однокурсниц. Выглядела она точно так же, как они. Однако их манера говорить, темы разговоров, слепая самоуверенность, выдающая смехотворную неопытность, — все это, как непреодолимая пропасть, отделяло ее от них.
Она рискнула, рассказав одной из подруг о том, что пережила.
— Нет, я бы не выдержала! Не знать, кто родился, что будет с ним дальше...
— Ты бы сама удивилась, если бы узнала, что способна это выдержать.
— Иногда ты кажешься такой бессердечной, Джоанн...
Бессердечность? Лично ей казалось, что сердце у нее на месте, чего не скажешь об отваге...
Проснувшись, Джоанн по привычке села и долго возила в кровати ногами, прежде чем спустить их на пол.
Темнота, черт бы ее побрал! Она встала, мужественно поборов тошноту, вытянула вперед левую руку и робко шагнула. Под ногами были все те же знакомые гладкость и прохлада, рука не встретила преграды. Первый шаг — прочь от койки, второй... Слева от себя она нащупала металлический столик.
Джоанн подошла к столику — шажок, поворот налево, еще шажок — и принялась исследовать предметы на нем. Это были маленькие цилиндрики с крышечками. Она открывала все по очереди и нюхала содержимое. Распознать по запаху она сумела только два медикамента: мазь, которой ее лечили после визита Токийской Розы, и хорошо знакомый цветочный запах.
Поворот направо с вытянутыми вперед руками, три шага... Перед ней выросла губчатая, похожая на соты, стена. Такая стена отлично поглощала шумы — неудивительно, что ее слух и мозги так истосковались по звукам.
По-прежнему ощупывая стену, она двинулась вправо; стена постепенно приблизилась к ней — свидетельство того, что у палаты нет углов. Еще дальше она нашарила вертикальный ряд торчащих из стены ручек.
Она потянула за первую ручку и выдвинула ящик, пошарила внутри. Ящик был пуст. Пустовали и два следующих ящика. Она с трудом присела и выдвинула последний ящик.
Этот запах!
Она тотчас распознала вонь и за один миг пережила, как наяву, кошмары, преследующие ее во сне. В нижнем ящике хранилась ее военная форма.
Она дотронулась до знакомой ткани и задохнулась от вихря чувств. Ее обдало запахом ее собственного давно не мытого тела, грязью Кетвишну, дымом спаленной школы, дракской мазью от ожогов, сделавшей ее слепой.
Ей опять стало до одури жаль саму себя; она села на пол и стала раскачиваться. Слезы катились по щекам и падали на колени. Она дотронулась до того места, куда падали слезы, и спохватилась: она совершенно голая! В ту же секунду выяснилось, что ей нет никакого дела до собственной наготы.
