Хроника глобального бреда - Фролов Александр (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Не ожидал я такого. Что с Жанкой не поговорил — пронеслась мимо, как будто не видела меня — это ладно, успеется. Чего спешить-то? Еще увидимся, наговоримся!.. Я о главном спросонья думал: понял я, Леша, две важные вещи. Первое — это то, что «там» очень хорошо. Я ведь где-то еще в «предбаннике» был, далеко не успел проникнуть, и то чуть не захлебнулся от блаженства!.. А второе — то, что там тело такое же видимое, теплое и осязаемое как наше. Там не мертвецы собрались, а реальные живые люди! Так, видимо, ощущается ментальное тело: как тело живого человека. И этот человек не погиб, он наверняка может говорить с тобой. Может быть, там даже секс бывает! А что такого… тела-то есть! Нормальные тела — упругие, горячие.
Мне после этого частенько вспоминался один голливудский фильм, который назывался «Привидение» или «Призрак» — как-то так. Там парня случайно убили, а у него девушка осталась; и вот она в этой жизни, а он в той. И тут, значит, к ней его бывший друг пытается «пристроиться», а тот рядом ходит, все видит и ничего сделать не может. Кипит весь от негодования, а помешать невозможно! Потом его один научил — тоже из «бывших», как надо сконцентрироваться, чтобы усилием воли воздействовать на предметы в этом мире. И он в самый острый момент как начал тому по морде давать!.. А его девушка-то все поняла, прогнала того «черта», и так они вместе и остались.
Она с этим парнем тогда разговаривать стала, даже чувствовала его прикосновения, только не слышала ответных слов. Он ей вроде на бумаге даже пытался что-то писать… я уже не помню; он же сам-то все видел и слышал!.. Ему немного оставалось рядом быть: считают, что девять дней души умерших совсем рядом с нами, потом все дальше и дальше. А после сорока дней уже, видимо, где-то там «прилаживаются» к делу и уже не могут слишком часто отвлекаться на этот мир. Может быть, это и так…
Доказательства правоте моих слов люди добыть не успели, помешала глобальная катастрофа. Но согласись: если думать так, то насколько же тогда легче становится жить, правда?.. А после смерти — я уверен, мы все там встретимся! И есть смысл в своих поступках учитывать желания ушедших от нас на время близких: если они все могут переживать, так, наверное, волнуются за нас, хотят нам добра. Они просто видят все, что творится на Земле!
Видят, но вмешаться не могут, потому что на эту, текущую земную жизнь право пока у нас, а они его уже утеряли; нам и решать все земные вопросы как сумеем. Они «там» уже узнали, как правильно! — мы узнаем это позже. А сейчас нам надо находить верные жизненные пути, хотя бы и через ошибки.
Ну, вот так все было, Леша. Заметь, в моих рассказах ничего от религии! Сплошная физика, материализм.
— Да я так и понял.
— Ну, вот и молодец! Давай еще по одной и «спатеньки» будем.
Выпили, закурили. Александр спросил:
— Паш, я там с компьютерами-то ниче не наврал?..
Павел подумал и ответил, что все вроде правильно.
— Ну, пойдем тогда умываться… и на бочок!
9
Солнце впервые проглянуло из-за облаков как-то даже неожиданно: просто его лучик блеснул Лехе прямо в глаза, когда тот копал снег снаружи бункера. Именно из-за облаков, потому что прежняя хмарь, застилавшая небо, уже давно рассеялась, оставив лишь негустую дымку. Наверху давно все было видно своими глазами — сначала как будто в предрассветной мгле, а теперь уже совсем ясно. И вот появилось долгожданное солнышко!..
Хорьков прибежал в каптерку возбужденный, с улыбкой во все лицо — с порога крикнул:
— Все, мужики, дождались!
Его товарищи оживились, стали расспрашивать о подробностях увиденного. Потом не выдержали, наскоро оделись, и сами понеслись на улицу.
Солнце и впрямь светило изрядно: лучи его то скрывались за клубящимися облачками, то вновь пробивались через них; оно еще не припекало по-весеннему, но исходящее с неба тепло ощущалось очень явно. Наружный термометр показывал всего минус шесть градусов — да это же такая «жара», что хоть бегай в трусах и валенках по черному снегу!..
— Парни, весна! — орал Леха. — Ура!!
Его дружно поддерживали ребята:
— А-а, а-а!..
Вокруг убежища расстилалась панорама разрушенного землетрясениями и утонувшего в снегу города. Снег был похож на черную грязь, как будто обрушившуюся с небес и затопившую собой все видимое; различалось лишь несколько уцелевших крупных и приземистых зданий, остальные лежали в руинах.
— Наверное, в Сталинграде так было… — подумал Орлов. — Вон справа и впереди что-то похожее на предприятия, а левее — смутный намек на остатки домов. Это, скорее всего, жилой сектор.
Спросил Хорькова, где находится знаменитый Тульский оружейный завод.
— Отсюда не увидишь, — ответил тот. — А че, наведаться хочешь?
— Да не мешало бы.
— Ну-у, зема, мы ж не на экскурсии! Пешком да по развалинам знаешь, сколько идти? Дня три топать будешь! А на фиг он тебе сдался?..
— Просто знаю, что был здесь этот завод.
— Да неча там делать!.. На вокзал сходим, оружие соберем. Только зачем оно — ты еще, что ли воевать собрался?
— Ну, мало ли?.. Чует мой задний «орган интуиции», что не одни мы здесь. Беспокойство какое-то: так и кажется, что сейчас снайпер откуда-нибудь засадит! Вон на горке позиция хорошая — оттуда как на ладони все видно.
— Че ты городишь, какой снайпер? По-моему, так и мышей живых не осталось! Выбрось это из головы.
— Не знаю, не знаю… ну, дальше посмотрим. Только на вокзал все равно пойдем!
— Не щас же, пускай снег сойдет!
— Это само собой!.. Придется еще ждать, пока земля хорошо оттает — нам же убитых похоронить надо.
— Ну зачем они тебе?
— Как это зачем? Что — не люди, что ли?.. Это дело святое! Ты же ведь не хотел бы так же как они валяться и гнить? Вот то-то и оно!.. Сейчас еще холодно, а скоро оттуда «трупнячко-ом» потянет! Приятного мало, но хоронить надо. Да не бойся! Не будем же каждому яму копать — «братскую» могилу сделаем.
— Ты еще памятник поставь!
— Было бы из чего, поставил бы. Они за то полегли, чтобы мы с тобой живыми остались, вот как!
— Ну, я че — рази не понимаю?..
— Да-а, месяца два еще пройдет, пока земля хорошо отогреется. Какое у нас число-то?..
— А я откуда знаю?
— Ну коне-ечно! Как зовут-то тебя, не забыл?
— Не-е… гы-гы-гы!
— Троглодит ты, Леха… пещерный житель!
— Ага!
— Вчера воскресенье было?.. Ну да! А сегодня понедельник — седьмое сентября две тысячи пятнадцатого года. О, елки, у меня ж день рождения завтра!.. Нельзя заранее, да ничего — уж больно день хороший. Нырнем в «погребок»?..
— А давай! Давно-о уже не пили — спиртяга-то «прокиснет» так, гы-гы!
— Паша, будешь?.. Ну, пошли тогда!
Закуску готовили основательно, будто к большому празднику. На «стол» из ящиков поставили маринованные огурчики, салат из капустки со свеклой, морковкой и зеленым перцем; консервированные сосиски, шпроты, курицу и голубцы с мясом. Лешка заварил картошку-пюре из порошка, навел какао с сухим молоком; для «хруста» подал сухари и галеты, к ним разные конфеты и шоколад. Аппетитно и очень сытно!.. Муся с удовольствием взялась уплетать шпроты в масле.
Хорьков произнес русский универсальный тост:
— Ну, будем!..
Ребята кивнули и «ошпарились» первой — хорошо пошла!.. Закусили и налили еще, к чему обязывает мудрая поговорка-примета: «Между первой и второй — перерывчик небольшо-ой!» С третьей можно было обождать.
Охотно кушали и делились первыми впечатлениями от наступающей весны.
— Снег-то какой черный — в грязи по уши будем! — возмущался Лешка.
— Я думаю, через месяц таять начнет; лето нынче совсем короткое будет, — раздумчиво отвечал Орлов.
Друзья поддакнули. Леха поинтересовался:
— Паш, у вас когда снег тает?..
Галстян усмехнулся.
— А ты спроси сначала, он у нас вообще бывает?
Все засмеялись.
— Конечно, немного выпадает, но этого почти не заметно, — продолжил он. — В Ереване зима теплая. А вот в горах — да, много снега!..
