Искатель. 2009. Выпуск №8 - Кирпичев Вадим Владимирович (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Ивлев прочитал распечатку телефонного разговора Сафарова и Воротова. Воротов предлагает встретиться по важному делу. Занятно!
Ивлев перешел к изучению распечаток окружения Гузькова… Оп-ля! А вот это уже интересно! Звонок Саблина, председателя совета директоров группы компаний «Мебельная епархия», Воро-тову… Ага! Саблин говорит о готовности Бизона принять «транш»! Говорят условностями — законспирировались, субчики! Так… Очень мило с их стороны сообщить обо всем этом по телефону!
Ивлев улыбался. Он знал кличку Евсеева… Бизон! Насчет транша — это сильно! А ну-ка, проверим время разговора… По времени как раз за несколько минут перед разговором с Сафаровым!
Работенка предстоит горячая.
Ивлев распорядился об организации слежки за Воротовым и Саблиным, прослушки и, по возможности, видеозаписи всех их разговоров. Теперь любой их контакт будет задокументирован…
В том числе и встреча Сафарова с Воротовым. Очевидно, Сафаров в контексте задач отдела становился довольно ценным объектом, физическое устранение которого в настоящий момент было бы невыгодным. Теперь рисковать Сафаровым следовало только в оправданных случаях. А поэтому отдел брал его под свою опеку.
Перед рандеву Сафаров должен пройти инструктаж и получить аппаратуру прослушивания. Собственно, это была не та аппаратура с микрофоном и проводами, которую нужно облепить вокруг тела агента, а обьгчный мобильник с вмонтированной микросхемой и усиленной антенной системой, который давал даже в выключенном состоянии отличный сигнал, действовал через станции сотовой связи, так что даже не нужно таскаться в микроавтобусе за объектом, чтобы записывать разговор. Это можно делать и в конторе.
Единственная загвоздка — Сафаров может отказаться поменять мобильник. В этом случае задача хотя и усложнялась — добавлялась рутинная фээсбэшная работа, — но была достаточно просто выполнима: мобильник Сафарову тогда пришлось бы заменить без его ведома. Ивлев должен будет увидеть марку телефона Сафарова и назвать модификацию аппарата или показать работникам смежного отдела своей конторы, а потом организовать подмену.
Побеседовать с Рафаэлем Ивлев хотел и по другим причинам. Нападение на Гуся хотя и ничего в стратегическом плане не меняло (если бы тот был убит, на его место пришел бы другой), но все же существенно замедляло ход событий. У Ивлева было подозрение, что в нападении на Гузькова и на этот раз замешан Сафаров, и он хотел предостеречь парня от подобных «военных действий».
Встреча намечалась в кафе.
Рафаэль сидел за столиком и ожидал Ивлева. Настроение у него было далеко не солнечное. Анна хотя и пришла в сознание, но находилась в тяжелом состоянии и не понимала, что ей говорят, да и сама говорить не могла. По словам врачей, такое состояние может длиться довольно долго, и делать прогнозы они не берутся.
Вопреки ожиданиям Сафарова, Елена Станиславовна никаких репрессивных мер к нему применять не стала (по крайней мере, пока). И даже не заводила об этом разговор. Рафаэль также ходил на работу и старался выполнять свои обязанности.
Впрочем, это вполне объяснимо. Семкина сейчас была слишком занята Артемом и его адвокатом, не до Сафарова.
Подошел Ивлев:
— Ну, здорово, Рэмбо!
— Добрый вечер, Леонид Павлович!
— Слушай, Рафаэль, у меня к тебе серьезный разговор!
— Неужто серьезный? — сыронизировал Сафаров.
— Послушай! Мы знаем, что у тебя планируется встреча с Во-ротовым. Эта встреча и для нас, и для тебя очень важна. Возможно, после этой встречи мы сможем решить все проблемы. И вы — свои финансовые, и мы — свои ведомственные. Здесь важно правильно себя вести.
— М-да, — промычал Рафаэль. — Я, конечно, предполагал, что наши доблестные органы не дремлют, но вы превзошли все мои ожидания! Такого пристального внимания к своей скромной персоне я не ожидал!
— Вот если бы твоя персона еще и послушать соблаговолила!..
— Да-да, Леонид Павлович, я слушаю.
— Так вот. С тем, что тебе будет предлагать Воротов, нужно согласиться… Ну а я, в свою очередь, обещаю посодействовать в решении финансовых проблем вашей фирмы!
— Вашими бы устами да мед пить!.. Вы в курсе и моих финансовых проблем?
— Не волнуйся, уверяю тебя, твои проблемы с «Мебельной епархией» и, соответственно, с «Эвансом» можно решить гораздо быстрее и проще, чем ты думаешь. Деньги вернутся «Эвансу».
— Ну, если так, я согласен.
Леонид Павлович осторожно попросил Рафаэля заменить телефон, объяснит почему. Тот согласился.
Ивлев сработал вовремя: прослушка разговоров Воротова была установлена буквально за несколько часов до очень важного разговора в больнице Гузькова и Воротова.
Последний навестил выздоравливающего «коллегу».
Гузькову повезло. Выкарабкался, хотя с таким ранением запросто можно было и крякнуть в любой момент.
Гусь чувствовал страх. Страх, в котором ты со смертью один на один, без посредников. Впрочем, посредники были — врачи. И они хорошо сделали свое дело. Операция была сложная, но ее выполнили профессионально и качественно: пациент остался жить.
За это хирург тут же получил «жигуль» последней модели, других медработников «Епархия» тоже не забыла.
Теперь оставалось лежать, ждать и молиться Богу — благодарить за жизнь и просить выздоровления. И Гузьков молился так, как никогда в своей грешной жизни.
Дело осложнялось тем, что Гузьков не знал молитв. Хотя нет, одну знал: «Господи, помоги!» Но это его не смущало. Во-первых, он и сам может молитву придумать, а во-вторых, теперь он точно знал, что Бог на его стороне: оставил ему жизнь!
И Гузьков обещал Всевышнему, что отдаст ему, в смысле какому-нибудь храму, десятую часть того, что заработал за последнее время. А это, за вычетом того, что полагается братве, несколько сотен штук зеленых… Господь должен остаться довольным, в этом Гусь был уверен: такие бабки на дороге не валяются!
…Беседу с Богом прервал Воротов.
Попросил глуповатого, но верного и энергичного телохранителя по прозвищу Плешь (так его называли за лысую с юности башку) покинуть реанимационную палату, где ему было разрешено находиться неофициально в виде большого исключения.
Тот вопросительно посмотрел на шефа. Раненый Гусь ему доверял. К тому же, когда находишься на границе жизни и смерти, многие вещи кажутся пустяками. Поморщившись, прохрипел-просипел (говорить мог, но боялся, а вдруг сердечко екнет, да с летальным исходом!):
— Ничего, Плешь, оставайся.
Плешь отошел к прозрачной стеклянной двери, прислонился к ней спиной.
Сан Саныч неодобрительно покачал головой, потом подошел к больничной койке, присел. Пошевелил мясистыми губами, потом «тактично» поинтересовался:
— Ну что, Гусь, поживешь ещё?
— А ты что, не ожидал?.. Пришел-то чего?
— Как это «чего»! Твоим «добром» заручиться!
— Ну, говори!
— Звонил шефулька, сказал, что надо передать бабло Бизону.
— Согласен! Давно пора было. Задерживали проплату, вот меня Бог и наказал!
— Чтобы не засвечиваться, да и наших не информировать (утечка информации о бабках нам ни к чему), я предлагаю в операции задействовать Татарина. После передачи бабок его нужно замочить.
— Жалко Татарина, прикормленный… Столько в него вбухали! Впрочем, вполне разумно. Так, насчет суммы… сделаешь три лимона «евриков» мелкими купюрами.
— Понял, без вопросов!
— Вот еще что… Наведи справки, кто в меня шмалял. Их надо найти и наказать.
— Сделаем… Выздоравливай, Гусь!
— И ты не болей!
Гусь решил закончить с Сафаровым по двум очевидным причинам. Первая и основная — обрубить концы операции финансирования Бизона. Все-таки береженого Бог бережет! Вторая, которая при ближайшем рассмотрении кажется не менее, а может, и еще более важной: одним махом разрешить с ним все финансовые проблемы (лимон баксов за векселя тоже на дороге не валяется, договор с Сафаровым, бумажку, пока векселя на его имя не переоформили, можно у него выкрасть, наверняка дома хранит). Таким образом ликвидировать в зародыше все его претензии…