Зеленые тени, Белый Кит - Брэдбери Рэй Дуглас (книги онлайн бесплатно txt) 📗
Снелл-Оркни продолжал:
— Подданные Короля едва не умирали от жары летом… А подданные Снежной Королевы едва не умирали под льдами долгими студеными зимами. Но они оба испытывали глубокую привязанность к своим народам и решили, что не позволят им больше страдать. Поэтому однажды осенью Снежная Королева последовала за гусями, улетающими на юг в теплые края. А Солнечный Король полетел верхом на теплых ветрах, дующих на север, пока они не охладились. В лесной тиши они увидели друг друга. Она была одета во все белое, как вечные снега, как течение бесконечности, как ураганы Времени, лунный свет на ледниках, ветер, колышущий тончайший занавес на окне зимой. Белое! С головы до пят!
Посетителей, что стояли у стойки бара, описание привело в легкое замешательство.
— А что же Солнечный Король? — Снелл-Оркни улыбнулся. — Он был весь пламя, жар, огонь; ослепителен, как лесной пожар, поглощенный всепожирающей, сожигающей жаждой! Воистину Солнечный Король. Король Солнца! Они приблизились и, заглянув друг другу в глаза, влюбились. И сыграли свадьбу. И каждую зиму, когда холод убивал людей на севере, весь народ Снежной Королевы перекочевывал на юг и жил под ласковым солнцем островов. А летом, когда солнце изводило людей на юге, все подданные Солнечного Короля перебирались на север, освежиться. Итак, не стало больше двух наций и двух народов, а появился единый народ, который с переменой погоды и времен года сменял один край на другой, и так бесконечно.
Снелл-Оркни замолк.
Все были зачарованы. Они оглядывались друг на друга. Забормотали. Бормотание нарастало. Тогда Нолан захлопал в ладоши. К нему присоединился Гэррити. Потом Финн с Тималти и все остальные, пока все это не переросло в радостные возгласы, к которым присоединился и я.
Устроили настоящую овацию, а Снелл-Оркни стоял, купаясь в лучах одобрения. Он робко закрыл глаза и отвесил скромный поклон.
Потом все обнаружили, что их ладони аплодируют. И застеснялись. Аплодисменты стихали по мере того, как все замедляли хлопки. Они с удивлением опустили глаза и обнаружили, что восхищаются теми, по поводу которых у них только что были сомнения. Все занялись изучением своих ладоней, пока наконец Финн не выдал:
— Ладно, какого черта!
И еще громче захлопал в ладоши, как и все остальные. От чего затряслись стропила, все задрожало и заходило ходуном, и все гаркнули:
— Действительно, какого черта!.. Даешь!.. Да не все ли равно!.. Молодцом!
Буря улеглась. Снелл-Оркни стоял, залившись краской.
А Тималти заключил:
— Боже, вам бы настоящий ирландский говорок! Какой бы сказочник из вас получился!
— Да!.. Конечно!.. Правильно! — согласились все.
— Вы бы научили меня вашему говору, сэр? — спросил Снелл-Оркни.
Тималти замялся:
— Я… гм… а, черт, почему бы и нет! Да! Если уж молоть языком, почему бы это не делать как полагается!
— Премного благодарен! — сказал Снелл-Оркни.
Финн нехотя перебил их:
— Где-то на полпути мы упустили суть вашей красивой сказки. Я хочу сказать, с какой целью вы рассказали нам об этой Королеве и Короле?
— Как глупо с моей стороны. Мы — дети Солнечного Короля, — сказал Снелл-Оркни, — а это значит, за последние пять лет мы не видели осени, не видели, как тают снежинки, не испытывали зимнего ветра, не слышали, как потрескивает от мороза оконное стекло. При виде облака мы едва ли поймем, что это. Мы опалены погодой. Мы должны увидеть дождь, а желательно снег, а не то пропадем, правильно я говорю, ребята?
— Да, да, правильно, — сладко зачирикали все пятеро.
На улице сверкнула вспышка, раздался гром и шум приближающегося дождя, наклевывался снегопад.
Удовлетворенный, Финн кивнул:
— Прислушивается же иногда Господь.
Остальные громогласно добавили:
— Дождя будет по горло… сколько угодно… приготовьтесь к заплыву.
Снелл-Оркни продолжал:
— По всему свету мы преследуем лето по пятам. Живем в теплые, жаркие, знойные месяцы на Ямайке, в Нассау.
— В Порт-о-Пренсе, — сказал один из братцев.
— В Калькутте, — сказал второй.
— На Мадагаскаре и на Бали, — сказал третий.
— Во Флоренции, Риме и Таормине! — сказал четвертый.
— Но наконец вчера мы услышали в новостях, что в этом году в Дублине ожидается невиданное количество снега. Где еще, сказали мы, вероятнее всего увидеть снег? Мы сами не знали толком, чего ищем, но нашли это в парке Святого Стефана.
— Нечто таинственное? — воскликнул Нолан, потом хлопнул себя по лбу. — То есть…
— Ваш друг вам расскажет, — сказал худощавый.
— Наш друг? Вы имеете в виду… Гэррити?
Все посмотрели на Гэррити.
— Об этом я и хотел рассказать, — сказал Гэррити, — когда сюда вломился. Они были в парке, стояли и… смотрели, как опадают осенние листья, потому что деревья обледенели!
— И это все? — вскричал в отчаянии Нолан.
— В тот миг этого было вполне достаточно, — сказал Снелл-Оркни.
— Неужели в парке Святого Стефана еще остались листья? — спросил Тималти. — А снег есть на деревьях?
Никто, оказывается, не знал. Мы все стояли не шелохнувшись.
— Черт, — оцепенело сказал Тималти, — лет двадцать прошло с тех пор, как я заглядывался на это.
— Двадцать пять, в моем случае, — сказал Гэррити.
— Тридцать! — признался Нолан.
— Самое невероятное сокровище на свете, — сказал Снелл-Оркни. — Несколько пунцовых, янтарных, алых, багровых мазков. Память о былом, отголоски прошлого лета, каким-то образом зацепившиеся за веточки. А сами деревья! Ветви, ветки, одетые в ледяной панцирь, скованные морозом, отягченные снегом, уносимым прочь шелестящими шлейфами! Вот это да!
Все были околдованы.
— А-а… да… разумеется… так и есть… — бормотали они.
— Знает, что говорит, — прошептал Нолан.
— Угощаю всех, — сказал вдруг Снелл-Оркни.
— Какой проницательный! — сказал Тималти.
Подали выпивку, осушили стаканы.
— А где же находятся эти деревья? — воскликнул Нолан.
— Да… действительно! — заговорили все.
И не прошло десяти минут, как мы все вместе оказались в парке.
Ну и, как сказал Тималти, видели вы когда-нибудь столько листьев в одной кроне, сколько на первом же дереве сразу за оградой парка? «Нет!» — закричали все. А как вам второе дерево? На нем не столько листьев, сколько ледяной коросты, инея и снега, которые прямо на глазах откалываются и опадают на головы людей. И чем дольше они смотрели, тем больше осознавали, что это чудо. Нолан, бродя по парку, так запрокинул голову, что споткнулся и упал. Двое-трое его приятелей поспешили ему на помощь. Раздавался хор восхищенных голосов и вдохновенных возгласов, ведь, если им не изменяет память, на этих деревьях никогда не было ни листьев, ни снега, а теперь есть! А если они и были, то бесцветные, или если был цвет, то так давно… «А, какого черта, — сказали все, помалкивайте и смотрите!»
За этим занятием и провели остаток дня Нолан, Тималти, Келли, Гэррити, Снелл-Оркни с друзьями и я. Ибо осень убрала свои развешанные флаги, а зима вступила в свои права, чтобы укутать парк белым по белому. Здесь и нашел нас отец Лири.
Но прежде чем он смог что-либо сказать, трое посланцев лета попросили его их исповедовать.
И вот уже священник с мученическим выражением лица повел Снелла-Оркни с друзьями полюбоваться витражами в церкви, тем, как зодчий сложил апсиду, и церковь им так понравилась, что они начали наперебой громко расхваливать ее, и отцу Лири пришлось пропустить кое-какие молитвы и срезать углы, чтобы прийти к окончанию церемонии кратчайшим путем.
Но венцом всему дню стал вопрос, заданный в пабе одним из юных-пожилых мальчиков-мужей: что спеть — «Матушку Макри» или «Моего дружка»?
Начали спорить, потом проголосовали, объявили результаты и решили: пусть — споет и то и другое.
У него, по общему признанию, был дивный голос, и глаза у всех заблестели, и навернулись слезы. Сладостный, высокий, прозрачный голос.
И, как сказал Нолан:
