Завтрак для чемпионов - Воннегут-мл Курт (книга регистрации .txt) 📗
Но Вейн опять увернулся, и тут же ему снова пришлось извернуться. Двейн стал нападать, размахивая кулаками, неожиданно целясь то ногой, то рукой. Тут Вейн вскочил в кузов очень странного грузовика: этот кузов был приделан к шасси старого "кадиллака" 1962 года. "Кадиллак" когда-то принадлежал строительной компании "Братья Маритимо".
Вдруг с высоты Вейн увидал через голову Двейна и через обе трассы автострады чуть ли не милю посадочного поля аэропорта имени Вилла Фэйрчайлда. Тут очень важно понять, что Вейн никогда в жизни не видел аэропорта и потому был совершенно не подготовлен к тому, что произошло на поле, когда ночной самолет пошел на посадку.
- Ладно, ладно, теперь все! - уверял Двейн Вейна. В таких делах он всегда вел себя очень честно. И сейчас он совсем не собирался залезть в грузовик и еще раз напасть на Вейна. Во-первых, он задыхался. Во-вторых, он понял, что Вейн был превосходной машиной-ловкачом. Только превосходная машина-драчун могла его настичь. - Ты для меня слишком ловок, - сказал Двейн.
И тут Двейн отступил и вместо драки стал читать Вейну проповедь. Он говорил о рабстве - и не только о черных рабах, но и о рабах белых. Двейн считал, что все шахтеры, все сборщики на конвейерах - рабы, независимо от цвета кожи.
- Я всегда думал, что это беда, - сказал он. - Я и электрический стул считал нашей бедой. Думал: война тоже большая беда, и автомобильные катастрофы, и рак. Но теперь-то он решил, что все это вовсе не беда:
- Чего мне огорчаться из-за роботов, да будь с ними что будет.
Лицо Вейна Гублера до сих пор ничего не выражало. Но вдруг все его черты озарил восторженный испуг.
Только что на посадочной дорожке аэропорта имени Вилла Фэйрчайлда вспыхнула цепочка огней. Эти огни показались Вейну многомильным сказочно прекрасным ожерельем. Он увидел, как там, по другую сторону автострады, сбывается наяву его мечта.
В мозгу Вейна снова засияла эта знакомая мечта, она вспыхнула цепью электрических огней, сложилась в детские слова - в имя этой мечты:
ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА
Глава двадцать четвертая
Слушайте: Двейн Гувер так здорово избил нескольких людей, что пришлось вызывать специальную карету "скорой помощи" под названием "Марта". "Марта" была крупным трансконтинентальным автобусом завода "Дженерал моторс", из которого были вынуты сиденья. Внутри помешались койки для тридцати шести жертв разных несчастных случаев, да еще кухня, туалет и операционная. В машине был запас пищи и всяких медикаментов, так что она могла независимо просуществовать целую неделю без помощи извне.
Полностью эта карета "скорой помощи" называлась "Санитарная машина скорой помощи имени Марты Симмонс". Она была названа в честь покойной жены Ньюболта Симмонса, уполномоченного по охране общественной безопасности округа. Умерла Марта от водобоязни - ее укусила бешеная летучая мышь, запутавшаяся в длинной, до полу, оконной гардине в гостиной дома Симмонсов. В это утро Марта как раз читала биографию Альберта Швейцера, который считал, что люди должны хорошо и ласково относиться к более простым живым существам. Летучая мышь только слегка куснула руку Марты, когда та заворачивала зверька в бумажную салфетку. Марта отнесла мышь в палисадник и осторожно положила на клумбу из искусственной травы под названием "Астро-газон".
Муж Марты на некоторое время сблизился с Двейном, потому что обе их жены умерли такой странной смертью в один и тот же месяц.
Они вместе купили песчаный карьер, но потом Строительная компания братьев Маритимо предложила им двойную цену против того, что они заплатили. Они продали карьер и поделили прибыль, а потом их дружба постепенно как-то выдохлась. Но они по-прежнему посылали друг другу поздравительные открытки к рождеству.
Моего психиатра тоже зовут Марта. Она собирает нервных людей в одну маленькую семью, и раз в неделю они все встречаются. Это очень занятно. Доктор Марта учит нас, как умно и толково успокаивать друг друга. Сейчас она в отпуску. Я ее очень люблю.
И сейчас, когда мне скоро исполнится пятьдесят лет, я думаю про американского писателя Томаса Вулфа, которому было всего тридцать восемь лет, когда он умер. В издании его книг ему очень помогал Максвелл Перкинс, редактор издательства "Чарльз Скрибнер и сыновья". Я слыхал, что Перкинс посоветовал Вулфу в каждом романе проводить единую линию - герой как бы все время ищет отца.
А мне кажется, что в правдивых, по-настоящему американских романах и герои, и героини ищут не отца, а мать. И это никого смущать не должно. Потому что это правда.
Мать куда нужнее каждому человеку.
Я лично вовсе не обрадовался бы, найдя для себя второго отца. И Двейн Гувер тоже. Да и Килгор Траут, пожалуй, тоже.
А в то время, как выросший без матери Двейн Гувер на стоянке подержанных машин учил уму-разуму сироту Вейна Гублера, личный самолет человека, фактически убившего свою собственную мать, сделал посадку на аэродроме имени Вилла Фэйрчайлда, по другую сторону автострады. Это и был Элиот Розуотер, покровитель Килгора Траута. Убил он свою мать совершенно нечаянно, когда был совсем мальчиком: их яхта потерпела крушение. Мать Элиота стала чемпионом США по шахматам среди женщин в одна тысяча девятьсот тридцать шестом году предположительно от рождения сына божьего. Через год после этого Розуотер ее убил.
По сигналу летчика, который вел самолет Розуотера, на посадочной дорожке вспыхнули огни - и эти огни стали для бывшего арестанта воплощением волшебной страны. Когда зажглись эти огни, Розуотер вспомнил драгоценное кольцо матери. Он взглянул на запад и улыбнулся розовой прелести Центра искусств имени Милдред Бэрри, сиявшего в излучине Сахарной речки, как полная луна. Он вспомнил лицо своей матери, когда он глядел на нее мутными глазами младенца.
Конечно, это я выдумал его и его пилота тоже. Я посадил за штурвал самолете полковника Лузлифа Харпера - того, кто сбросил атомную бомбу на Нагасаки.
В другой книжке я сделал Розуотера алкоголиком. Теперь он у меня стал почти что трезвенником под влиянием Анонимного общества алкоголиков. В этом трезвом состоянии он, как я придумал, должен был обследовать всякие общественные явления, в том числе влияние всяких оргий на физическое и психическое здоровье жителей города Нью-Йорка. Но от всего этого он только пришел в полное смятение. Разумеется, я мог убить и его, и летевшего с ним пилота, но я решил оставить их в живых. И они приземлились вполне благополучно.
