Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Мур Кэтрин Люсиль
— По экономическим причинам. Я… не люблю играть на бирже.
— Это была бы не игра, — уточнил Кармайкл. — «Я всегда думаю, что покупают торговцы вином…» Вот именно: что вы с этого имеете?
— Удовлетворение, — ответил Телли. — Можно определить это так.
Но Кармайкла это не удовлетворило. Он уже обдумывал новые возможности.
— А что будет со мной? В моей жизни вновь произойдет кризис?
— Наверняка. Хотя не обязательно связанный с угрозой для жизни.
— В таком случае я ваш постоянный клиент.
— Но я не…
— Послушайте, я не собираюсь использовать вас. Я буду платить, причем много. Я не богач, но прекрасно знаю цену таким вот услугам. Никаких проблем не будет…
— Это невозможно.
— Да бросьте вы! Я не угрожаю вам рекламой, если вы ее боитесь. Я обычный человек, а не какой-то там демон зла из мелодрамы. Неужели я выгляжу так страшно? Чего вы боитесь?
— Вы обычный человек, — согласился Телли. — Вот только…
— Я не буду вас беспокоить, — не сдавался Кармайкл.
— С вашей помощью я счастливо пережил один кризис. Через какое-то время наступит очередной — так дайте же мне то, в чем я буду нуждаться. Я заплачу, сколько вы скажете, как-нибудь раздобуду деньги. Займу, если не будет другого выхода. Я не причиню вам никаких неприятностей. Я хочу только, миновав очередной кризис, прийти сюда и получить средство против следующего. Что в этом плохого?
— Ничего, — спокойно ответил Телли.
— Вот именно. Я обычный человек, у меня есть девушка Бетси Хоуг. Я хочу жениться, поселиться где-нибудь в деревне, воспитывать детей и чувствовать себя в безопасности. В этом нет ничего плохого.
— Было слишком поздно, уже когда вы вошли сюда сегодня, сказал Телли.
Кармайкл поднял голову.
— Почему? — резко спросил он.
Где-то внутри прозвенел звонок. Телли исчез за портьерой, но почти сразу же вернулся и вручил Кармайклу сверток. Тот улыбнулся.
— Спасибо. Большое спасибо. Когда это произойдет?
— В течение недели.
— С вашего позволения….
Кармайкл развернул пакет и вынул из него пару туфель на гладких пластиковых подошвах. Он удивленно посмотрел на Телли.
— Мне понадобятся туфли?
— Да.
— Полагаю… — Он заколебался. — Думаю, вы не скажете, почему.
— Нет. Однако носите их, куда бы ни пошли.
— Можете быть спокойны. Я пришлю вам чек. Мне может понадобиться несколько дней, чтобы добыть деньги, но я заплачу наверняка. Сколько?
— Пятьсот долларов.
— Я пришлю чек еще сегодня.
— Я предпочитаю не принимать плату, пока клиент не будет удовлетворен, — напомнил Телли. Теперь он был сдержан, голубые глаза смотрели холодно.
— Хорошо, — согласился Кармайкл. — Пойду отпраздную. А вы… пьете?
— Я не могу оставить магазин.
— Ну что ж, в таком случае, до свидания. И еще раз спасибо. Со мной не будет никаких неприятностей, обещаю. — Он повернулся и вышел.
Телли смотрел ему вслед, печально улыбаясь. Он не попрощался с Кармайклом. Пока нет.
Когда дверь закрылась, Телли повернулся и вошел в комнату, где стоял сканер.
Многое может измениться за десять лет. Человек, имеющий под рукой необыкновенную мощь, может воспользоваться ею, забыв все моральные нормы.
Кармайкл изменялся постепенно. Почти десять лет продолжался пересмотр его моральных ценностей. В день, когда он вошел в магазин Телли, в его душе почти не было зла, однако с каждой неделей, с каждым визитом жажда его становилась все сильнее. По причинам, известным только ему, Телли предпочитал сидеть, ожидая клиентов, под прикрытием тривиальных заданий, скрывая невообразимые возможности машины. Но Кармайкла это не удовлетворяло.
Он шел к этому десять лет, но в конце концов час настал.
Телли сидел в старом кресле-качалке спиной к двери. Машина за эти десять лет изменилась мало. Она по-прежнему закрывала две стены, а окуляр сканера поблескивал в темно-желтом свете флуоресцентных ламп.
Кармайкл жадно смотрел в его сторону. Это было окно — и дверь — к силе, превосходящей самые смелые человеческие мечты. Там, в этом небольшом отверстии, скрывалась невообразимая мощь, власть над жизнью и смертью всех живых существ. И между ним и этим чудесным будущим не было ничего… кроме человека, который сидел в кресле-качалке.
Могло показаться, что Телли не слышал звука шагов и тихого скрипа двери. Он не шевельнулся, когда Кармайкл медленно поднял пистолет. Можно было подумать, он не догадывался, что ждет его, даже когда Кармайкл прострелил ему голову.
Телли вздохнул и вздрогнул. Не первый уже раз, просматривая отрезки линий вероятности, он видел свое собственное мертвое тело. И каждый раз, видя эту знакомую фигуру, безжизненно падающую на пол, он словно чувствовал порыв неописуемого холода, которым тянуло из будущего.
Выпрямившись, он сел поудобнее, задумчиво глядя на пару туфель на рубчатых подошвах, лежащую на столе. Мысленно он провожал Кармайкла по улице, до вечера, до утра и дальше, навстречу кризису. Результаты его будут зависеть от того, достаточно ли крепко он будет стоять на перроне метро, когда поезд с грохотом подъедет к месту, где он окажется на будущей неделе.
Телли отправил посыльного за двумя парами туфель и битый час колебался, выбирая между парами на рубчатых и гладких подошвах. Он был добрым человеком, и такое было ему не по душе. Но в конце концов он упаковал для Кармайкла туфли с гладкими подошвами.
— Прощайте, мистер Кармайкл, — буркнул Телли. Это было прощание, которое он произнес, когда тот выходил из магазина. Сейчас в голосе его слышалось явное сожаление. Ему было жаль сегодняшнего Кармайкла, не заслужившего такого конца. Сегодня он еще не был демоном зла из мелодрамы, на смерть которого можно смотреть без содрогания. Но сегодняшний Тим Кармайкл должен был заплатить за того Кармайкла, каким он станет через десять лет. Непременно станет.
Нет ничего хорошего во власти над жизнью и смертью своих ближних. Питер Телли понимал это, но власть почти насильно вложили ему в руки. Он не хотел ее, ему казалось, что машина сама, совершенно случайно набрала невероятную мощь.
Поначалу даже он робел перед ней. Как пользоваться таким устройством? Какие опасности, какие страшные возможности таились в этом оке, смотрящем сквозь завесу времени? Ответственность тяжким крестом легла на него и, прежде чем найти ответ, он с трудом переносил эту тяжесть. А когда узнал… что ж, тогда ноша стала еще тяжелее. Дело в том, что Питер Телли был человеком мягким. Он никому не мог выдать истинной причины, по которой открыл магазин. Удовлетворение, сказал он Кармайклу. Действительно, временами он испытывал глубокое удовлетворение, но в других случаях — как, например, сегодня — были только страх и унижение. Именно унижение.
У нас есть то, что вам нужно. Только Телли знал, что информация эта предназначалась не для тех, кто посещал магазин. Это было сообщение для мира — того мира, будущее которого осторожно, деликатно формировалось Питером Телли.
Нелегко было изменить главную линию будущего. Будущее это пирамида, уложенная кирпич за кирпичом, и изменять его приходилось так же — кирпич за кирпичом. Существовали люди, которые были необходимы, которые могли строить и которых нужно было спасти.
Телли давал им то, в чем они нуждались.
Но встречались и такие, предназначением которых было зло. Им Телли тоже давал то, что требовалось миру — смерть.
Питер Телли не хотел этого страшного могущества, но ключ к нему оказался в его руках, и он не осмелился бы передать такую власть никому из живущих. Порой он совершал ошибки, и почувствовал себя увереннее, лишь когда обнаружил сходство своей машины с ключом. Ключом к будущему. Ключом, который ему доверили.
Он думал об этом, когда, откинувшись на спинку кресла, взял старую потертую книгу и легко нашел хорошо знакомую строку. Губы его чуть шевелились, когда он прочел ее снова в несчетный раз:
— «И Я говорю тебе: ты — Петр… И дадены тебе ключи Царства Небесного…»
