Чистовик - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Куда же газете без кроссворда и гороскопа!
Звезды сегодня благоволили Рыбам и Овнам, тем, кто был рожден под знаком Огненного Дракона и под сенью Голубого Тополя, а также тем, в чьем имени было три гласных и четыре согласных. Страдали Стрельцы и Деревянные Мыши, рожденные под знаком Тенистого Дуба, и несчастные, в чьем имени было три согласных и одна гласная.
Мне ничего особенного звезды не обещали.
В общем, это была обычная газета обычного маленького города.
Если бы не небоскреб на горе — вообще ничего удивительного.
Начал накрапывать дождь, и я решил закончить знакомство с прессой. В конце концов, в библиотеке утолить страсть к печатному слову будет куда комфортнее.
16
Мне давно кажется, что чтение книг миновало тот краткий период, когда оно было всеобщим развлечением. Кино при всем желании составить конкуренцию не могло — поход в кино был отдельным событием, а книга всегда была под рукой. Телевизор, даже обретя цвет и большие экраны, не мог удовлетворить всех и сразу — количество каналов пришлось бы сделать соизмеримым с числом населения.
Зато видео, а потом и компьютер нанесли свой удар. Кино — это чтение для нищих духом. Для тех, кто не способен представить себе войну миров, вообразить себя на мостике «Наутилуса» или в кабинете Ниро Вулфа. Кино — протертая кашка, обильно сдобренная сахаром спецэффектов, которую не надо жевать. Открой рот — и глотай. Почти то же самое с компьютерными играми — это ожившая книга, в которой ты волен выбрать, на чьей ты стороне — «за коммунистов али за большевиков».
А чтение вернулось к своему первоначальному состоянию. К тому времени, когда оно было развлечением умных. Книги стали дороже, тиражи стали меньше — примерно как в девятнадцатом веке. Можно по этому поводу грустить, а можно честно спросить себя — неужели сто процентов людей должны любить балет? Слушать классическую музыку? Интересоваться живописью или скульптурой? В конце концов — ходить на футбол или ездить на рыбалку?
Как по мне, так лучше признать: чтение — это удовольствие не для всех. И даже не просто удовольствие, это работа.
Судя по библиотеке Айрака, здесь к чтению относились именно так. Здание ухитрилось совмещать в себе некую помпезность — четыре этажа, колоннада у входа, бронзовая скульптура в виде огромной раскрытой книги и прильнувших к страницам детей и мрачный прагматизм завода — стены из скучного серого камня, широкие окна наглухо закрыты, двустворчатая дверь тоже ничем не украшена. Я с любопытством осмотрел скульптуру — на бронзовых листах был выбит алфавит, книга представляла собой букварь. Трое детей, двое мальчиков и девочка, изваянные из бронзы в натуральную величину, прижимались к книге так тесно, будто страдали близорукостью или учились читать между строк. Девочка стояла, подперев подбородок рукой, мальчишки согнулись, всматриваясь в строки.
Я потрогал отполированное плечо одного из юных читателей и с тоской вспомнил московское метро. Заглаженные до блеска статуи на «Площади Революции», особенно бронзовую собаку, которой сам ходил погладить нос перед экзаменом — верная примета, что сдашь сессию… Мне, впрочем, не повезло. Интересно, с этими статуями тоже связано какое-нибудь поверье? Погладил — научился читать, к примеру…
Войдя в библиотеку, я был приятно удивлен табличкой на стене: «Умеющим читать — вход свободный». Я не совсем понимал, зачем ходить в библиотеку неграмотным, но на всякий случай кивнул сидящему у входа пожилому вахтеру, указал на табличку и прошел дальше.
Библиотека на самом-то деле оказалась не очень большой. Первый этаж был отдан под какие-то административные помещения, откуда-то доносился прерывистый шум, наводящий на мысль о работающей печатной машине. Конечно, как они шумят при работе, я никогда не слышал, но было в звуке что-то такое периодическое, будто вылетали из громоздкого механизма страница за страницей. Что ж, вполне возможно. Сами печатаем, сами храним… сами и читаем, судя по пустынным коридорам.
Я поднялся на второй этаж. Ага, читальный зал. Столики, стулья, лампы на столиках — электрические, между прочим. Сидят человек пять, читают книги, один что-то конспектирует. На меня будто пахнуло ароматом студенчества.
Стараясь не шуметь, я поднялся выше. Вот здесь начиналась собственно библиотека — высокие ряды шкафов занимали весь этаж, два столика у самой лестницы пустовали, за третьим сидела хрупкая девушка. Абсолютно внемировая и вневременная девушка-библиотекарь. Такие же сидят в Новгороде и Чите, Шанхае и Бангкоке, Гамбурге и Детройте. У нее и внешность была какая-то смешанная, явно участвовали и азиатские, и европейские крови. Такие девушки остаются молодыми лет до сорока, а потом как-то сразу превращаются в библиотечных бабушек…
— Доброе утро, — тихо сказала девушка. — Вы первый раз у нас?
— Да, — честно признался я.
— На каких языках читаете?
— На любых, — поколебавшись, ответил я, решив, что не сильно погрешу против истины.
— Правда? — Девушка улыбнулась. — Как здорово. Не поможете мне прочитать эту книгу?
Судя по хрупким желтым страницам, книге было лет триста. А может, и все пятьсот. Я понял, что прихвастнул зря. Способности функционала меня бы выручили, но их я сейчас не ощущал. А при переходе я вряд ли выучил мертвые языки этого мира…
Смущенно улыбнувшись, я зашел за стол. Склонился над плечом девушки, почувствовав слабый цветочный аромат от ее волос. Уставился на страницу.
И севшим голосом спросил:
— А что именно вам непонятно?
— Ну вот. — Девушка с любопытством посмотрела на меня. — Вот.
— Не лишним будет добавить щепотку гвоздики, — прочитал я.
— Вы знаете этот язык? — восхитилась девушка. — Вы действительно его знаете?
Еще бы я не знал русский!
— Доводилось слышать… — признал я.
— Как удивительно, — тихо сказала девушка. — Я учила… по словарям. Но я думала, что никто… Скажите, а почему в книге советуют добавлять в еду маленькие гвозди? Это как-то связано с нехваткой железа в пище? Но ведь это очень опасно, их можно не заметить и проглотить…
— Это не гвозди. Пишется похоже. Гвоздика — это такая пряность… такие маленькие сухие соцветия… дайте карандаш.
На листке плотной сероватой бумаги я как мог набросал гвоздику. Честно говоря, в еду я ее никогда не добавлял, а вот варить с друзьями глинтвейн приходилось…
— Ой… — огорчилась девушка. — Я не знаю такой приправы. Наверное, она уже не растет.
— Наверное, — согласился я.
Как странно, как нелепо и смешно, что из всей великой русской литературы, из всех изданных в России книг сохранился не Толстой или Пушкин, не собрание ленинских статей или учебник физики, а кулинарная книга! Обычная кулинарная книга… Хотя если разобраться, то ничего удивительного. Именно хорошие кулинарные книги печатают на гладкой, толстой, прочной бумаге, чтобы не разбухали от влаги, меньше пачкались жирными пальцами, терпели свое пребывание на кухне среди баночек специй и полотенец. Если у вас дома есть кулинарная книга, по которой вы часто готовите, то где она лежит? В книжном шкафу? Да не смешите меня…
И я вдруг четко, со всей ясностью понял то, к чему подспудно уже был готов.
Это не просто другой мир.
Это будущее.
Это наше будущее.
Радиоактивные пустыни, горящая земля, затянутое тучами небо, руины городов, окопавшиеся на островах остатки цивилизации — это моя Земля.
Вот он какой, мир функционалов.
— У нас есть целая полка книг на этом языке, — сказала девушка. — И еще на всяких мертвых языках… в спецхране наверху.
Ей явно хотелось притащить сюда гору книг, вывалить (нет, не вывалить — бережно положить на стол) и усадить меня читать. Читать, читать и читать… переводить, объяснять, подсказывать. Что такое гвоздика, что такое сюртук, что такое гламур, что такое дефолт, что такое загрязнение окружающей среды, что такое война, что такое коррупция…
— Может быть, потом, — ответил я на невысказанный вопрос. — Мне бы хотелось… хотелось прочитать что-то по истории.
