Журнал «Если», 1993 № 11-12 - Кульберг Александр (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
— Ты себя не слишком жалеешь.
— А к чему жалеть? Половина суши уже скрылась под водой, на другой люди умирают, задыхаясь от дыма вулканов. Почти каждый дом выше двух этажей лежит в руинах, никаких правительств больше нет, остались лишь те, которых страна держит на мушке и заставляет работать. К тому же всюду резвятся банды хулиганов. Я рад и тому, что все еще жив.
— Видимо, эта девушка тебе очень нравилась.
— Я был недолго с ней знаком.
Резкий западный ветер, холодный и соленый, дул мне прямо в лицо, палуба под ногами дрожала и пульсировала, как живое существо. В открытом море, да еще ночью, легко было вообразить, что на берегу жизнь идет своим чередом, что где-то играет музыка, люди смеются, поют, что днем они могут гулять по лесу или ехать на пикник с корзина кой вина и закуски. Они уверены, что, вернувшись, увидят свои дома целыми, и самое неприятное, что может испортить им настроение, — это летний ливень.
Однако эта беспечность далеко в прошлом, во всяком случае в моей жизни ей уже не будет места. Счастливые каникулы кончились.
С точки зрения жизни планет, в этом нет никакой аномалии; следовало быть готовыми к эпохе, когда вырастают новые горы, высыхают моря и возникают трещины в континентах. Но человек беззаботен по природе и полагает, что на его век достанет благополучия…
Когда катастрофа кончится, последующие поколения будут столетиями передавать своим детям и внукам обросшую подробностями легенду о том, как они спаслись. Будет пропасть работы для археологов: обломки кофейников, окаменелые автомашины и невероятные истории о том, каким целям служили эти вещи.
Однако жить в этот исторический период довелось именно нам, и самые невероятные истории, в которые мы попадаем, — факт нашей и ничьей другой жизни.
После того, как мы минут сорок двигались на восток, Рашас пришел с носовой части судна, где он стоял, широко расставив ноги и внимательно глядя на воду.
— Пора ставить паруса, капитан, — сказал он, открыто улыбнувшись, словно ему нравилось это приключение. Кармоди сбавил обороты.
— Ты уверен? Рашас пожал плечами.
— Если не доверяешь мне, зачем платишь? — Он ушел вперед и начал при помощи лебедки освобождать парус. Покончив с этим, он взмахнул рукой, Кармоди нажал на кнопку, и складная мачта взвилась вверх, нашла свое точное положение, после чего парус встрепенулся, поймал ветер и, отзываясь на него мягким гулом, стал натягиваться все сильнее. Шум машинного отделения замер, и я уже ясно слышал свист воды и шелест ветра, попавшего в оснастку. Мы шли в полной темноте, погасив все огни.
— Я пошел вниз переодеваться, — сказал я.
В каюте я разделся догола, натянул хлопчатобумажное белье, сверху — костюм для подводного плаванья, потом подогнал сбрую так, чтобы баллоны с кислородом плотно прижимались ко мне. Маска была новомодной, в виде гибкого шлема из пластика и имела широкий обзор. Я надел шлем и прикрепил воздушный шланг.
Через минуту Кармоди спустился в каюту, чтобы проверить мою экипировку.
— Рашас считает, что мы в нужной точке, — сказал он. — Я опустил самый тяжелый якорь, чтобы удержаться на месте. — Сквозь наушники его голос казался мне писком. — До дна — тридцать пять морских саженей.
— Отлично. Я готов.
Когда я поднялся на палубу, Кармоди напомнил мне, как пользоваться подводной экипировкой.
— Запомни вот эту кнопку, — он постучал по плоской «шляпке» на маленькой панели-над правым коленом. — Здесь помещается разряд, который тебя разбудит, если начнешь дремать не вовремя.
— Я буду слишком занят, чтобы спать.
— Все равно, помни о кнопке. — Взяв из шкафчика брезентовый чехол, он прикрепил его к моему поясу. — Инструменты, — пояснил Кармоди. — Здесь есть небольшой газовый резак, отмычки и прочие-штуки. — Могут пригодиться.
— Я же не буду взламывать сейф.
— А что ты вообще будешь там делать? Что ты надеешься найти?
— Если бы я знал, может, и не спускался бы.
— По-настоящему, мне бы надо сопровождать тебя, но должен же кто-то приглядывать за этим типом. Красиво будет, если он сгинет и оставит нас на дне.
— Все правильно.
— Собственно говоря, незачем и тебе спускаться. Забудь всю эту историю и становись моим компаньоном.
— Спасибо. Но раз я вытащил карту — надо играть.
— Не назвал бы это сравнение удачным. Речь идет о жизни, а не об игре.
Стояла прекрасная ночь — насколько это возможно в наше время. Море успокоилось, изредка кое-где вздымалась волна. На небе не было ни луны» «и звезд. Только душный запах вулканической лавы ощущался сильнее, чем на суше. Кармоди нажал еще одну кнопку, и за борт перекинулась хромированная лесенка. Я перелез через поручень и начал спускаться.
— Ты иногда подавай сигналы, дружище, — напутствовал Кармоди. — Держи связь.
— Конечно, не уходи без меня.
— Не сомневайся, будем ждать. Вода сомкнулась над моей головой, и я плавно пошел на дно.
8
Я был окружен звуками: собственное свистящее дыхание, едва слышное гудение рециркулятора, скрип кожаного ремня, трущегося о подводный костюм. Я потрогал кнопку, включающую ток, и почувствовал мгновенный толчок, его сообщил мне водяной двигатель, укрепленный под баллонами на спине. Сквозь толщу воды я с трудом различал цифры на приборе, пристегнутом к моему левому запястью» он показывал глубину и мое положение в пространстве. Я поднес его поближе к глазам, перевернулся головой вниз и активно заработал ластами.
Я почувствовал, как сильный поток подхватил меня. Кармоди рассказывал в свое время, что Средиземное море продолжает опускаться на полдюйма в неделю, выливаясь через Гибралтарский пролив, чтобы выровнять разницу в уровнях, образованную новым Сицилийским «мостом». Закрытая со всех сторон сушей восточная его часть, в которой я сейчас находился, подпитывала этот поток подземными водами. Теперь мне приходилось плыть навстречу течению, и я продолжал падать вниз, но уже не отвесно, а под углом в сорок пять градусов.
Пройдя семьдесят пять футов, я убавил силу тока и попробовал вглядеться в глубину под собой. Это было сравнимо с изучением изнанки собственных век. Вода была так холодна, что мои голые руки заныли. Засунув их в подогреваемые карманы костюма, я перевернулся на спину, чтобы посмотреть вверх, и увидел едва заметное светлое пятно в темной воде — а может, просто его вообразил.
Индикатор положения показал, что я отдрейфовал на сотню ярдов от катера, тогда я выровнял курс, а затем снова устремился вниз» Гнетущее давление воды все усиливалось, но, проигнорировав покалывание в глубине глаз, я ушел на глубину в сто пятьдесят футов.
Светящаяся стрелка индикатора показала, что я нахожусь на глубине в сто семьдесят пять футов. Так глубоко я нырял всего лишь один раз, в прозрачной воде Бермудского треугольника, когда надо мной сияло солнце тропиков, а голубое небо было покрыто облаками, похожими на чисто вымытых барашков. Цепляясь за это приятное воспоминание, я опустился на глубину двухсот футов.
Отдохнув еще немного, я снова ринулся вниз. Если верить Кармоди, то дно — на глубине тридцати пяти саженей, а стало быть, я уже должен скрести его носом. Поработав ногами, я проплыл еще примерно ярд…
Что-то коснулось моего тела, и я шарахнулся в сторону: это оказалось пышной веткой водорослей, которая слабо фосфоресцировала, излучая зелено-голубое сияние. Я достиг морского дна.
Я принял вертикальное положение, и ноги мои погрузились в мягкий ил. Высокий куст водорослей рос вертикально, видимо, здесь не было никакого течения. Вглядываясь во тьму, я не смог различить ничего, кроме призрачных морских растений, которые грациозно покачивались, потревоженные моим появлением. Я подумал, что если мне не шевелиться, замереть, они забудут о моем присутствии. Сейчас я медленно опущусь на мягкий ковер морского ила и буду отдыхать, наблюдая танец каких-то неведомых светящихся лент…
