Двери в песке - Желязны Роджер Джозеф (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
– А зачем на это соглашаться, если можно получить ту работу?
– Я подумал о мелких шажках, а потом об ускорении. Совсем недавно мы были там, и вот мы уже здесь. А все что между – немного нереально: интервал между вершинами башен, на которые нам удалось взобраться. Здесь, наверху, куда я смотрел вниз и оглянулся назад, я впервые заметил, что вершины моих башен приблизились друг к другу. Скорость течения времени заметно увеличилась. Все, что находится там, внизу и между, впадает в отчаяние, становится абсурдным. Вы сказали, что когда мне наконец придут в голову такие мысли, я должен вспомнить бренди.
– Говорил. Вот, держи.
Я выбросил сигарету.
– Если бы расстояния не были такими большими, ты мог бы плюнуть в лицо Времени, – заметил профессор, когда я вернул ему бутылку. – Да, я все это говорил, и тогда это было правдой. Для меня.
– Ну и где мы в результате оказались? – спросил я. – На вершине шпиля, куда было особенно трудно забраться и где, как мы прекрасно знаем, уже давно сидят другие. Они считают нас развивающимся миром – примитивным, варварским. Скорее всего, они правы. Нужно смотреть правде в глаза. Не мы первые забрались на вершину. Если я соглашусь на эту работу, роль дисплея в большей степени буду играть я, а не Спейкус.
– Говоря статистически, – заметил профессор, – весьма маловероятно, что мы окажемся среди первых, так же, как и среди последних. Во все, что говорил в тот момент, я верил, кое-чему я верю и сейчас. Однако обрати внимание: когда я беседовал с тобой, моя карьера была завершена, твоя же только начинается, в тот момент меня занимал тот факт, что мое время подошло к концу. Но с тех пор в моей голове поселились новые мысли. Например, я не раз обдумывал высказывание профессора Кюна о структуре научных революций – возникает мощная новая идея, традиционные схемы мышления рушатся, и строительство начинается с нуля. Маленькие шажки, один за другим. Проходит время, и все снова кажется аккуратным и разумным, если не считать нескольких лишних, никуда не укладывающихся кусочков. Тогда кто-то другой швыряет очередной кирпич в окно. Так было всегда, а в последние годы кирпичи стали падать чаще и чаще. Не оставляя времени на то, чтобы навести порядок. Когда же мы встретились с инопланетянами, прибыл целый грузовик таких кирпичей. Вполне естественно, наш интеллект начал спотыкаться. Однако кем бы мы ни были, между ними и нами существуют немалые различия. Естественно. Нельзя сыскать двух одинаковых людей или два неотличимых друг от друга народа. Даже если нет иных причин, кроме этой, я не сомневаюсь, что мы внесем свой вклад. Мы обязаны пережить град падающих на наши головы кирпичей – ведь остальные, теперь это становится очевидно, пережили. Если же мы не справимся, тогда наша раса не заслуживает того, чтобы занять место рядом с ними. В моем желании быть лучшим и первым не было ничего дурного, разве что порочно само желание оставаться в одиночестве. Ученые, занимающиеся антропологией, постоянно говорят о релятивизме культуры, каждая ступень эволюции автоматически вызывает у них чувство превосходства по отношению к тому народу, степень развития которого они оценивают, – а они оценивают всех. Теперь наступил момент, когда нас, в том числе и антропологов, будет оценивать само время. Похоже, тебя это задело даже сильнее, чем ты сам готов признать, причем в самой любимой тобой сфере мышления. На это я могу сказать лишь одно: приободрись и постарайся извлечь для себя что-нибудь полезное. Смирение, например. Мы стоим на пороге возрождения, если я правильно понимаю происходящее. Обязательно наступит день, когда кирпичи перестанут валиться на нас, и Время приостановит свой бег, и тогда мы сможем, наконец, навести порядок в своем доме. И снова ощутим самодостаточность. А когда этот день придет для тебя, с кем ты будешь?
Он немного помолчал.
– Ты пришел просить у меня совета, – продолжил Добсон, – а я рассказал тебе даже больше, чем ты хотел. Во всем виновата хорошая компания и превосходная выпивка. Поэтому я пью сейчас за тебя и за время, которое так сильно меня изменило. Продолжай восхождение. Вот и все. Продолжай восхождение, а потом постарайся забраться еще немножко выше.
Я взял у него бутылку, сделал глоток и посмотрел на здание, расположенное на противоположной стороне улицы.
– Почему мы следим за часами? – спросил я.
– Ждем, когда пробьет полночь. Это должно произойти с минуту на минуту.
– Ответ кажется мне слишком очевидным, хотя и данным очень уж к месту.
Профессор усмехнулся.
– Не я писал этот сценарий, – сказал он. – К тому же все мои ответы давно кончились, Фред. Я просто хочу насладиться спектаклем. Есть вещи, которые интересны сами по себе.
– Верно. Извините. И спасибо вам.
– А вот и они!
Маленькие дверцы по бокам часов распахнулись. С одной стороны появился лакированный рыцарь, с другой – мрачный шут. У рыцаря в руках был меч, а у шута жезл. Они стали приближаться: рыцарь прямой и величественный, шут вприскочку, или это он хромал – я не очень понял. Они, подпрыгивая, направились прямо к нам, на лице у рыцаря застыла усмешка, а у шута – хмурая тоска. Они дошли до конца колеи, повернулись на девяносто градусов и направились к колоколу, который занимал центральное положение. А потом рыцарь поднял свое оружие и нанес первый удар. Раздался низкий глубокий звон. Через несколько секунд шут поднял жезл. Звук получился чуть более резким, но таким же мощным.
Рыцарь, шут, рыцарь, шут… Удар следовал за ударом, на таком близком расстоянии я не только слышал их, но и ощущал. Шут, рыцарь, шут, рыцарь… Они крушили воздух, убивая день. Шут нанес последний удар.
Потом несколько мгновений они, казалось, смотрели друг на друга и, словно договорившись о чем-то, направились обратно к дверцам, из которых появились несколько секунд назад. Когда дверцы за ними закрылись, последние отзвуки эха успели смолкнуть.
– Люди, которые никогда не забираются на соборы, лишают себя возможности стать свидетелями потрясающего представления, – заметил я.
– Оставь свои дурацкие морали на другой раз, – проворчал Добсон. Немного погодя он добавил: – За улыбающуюся леди!
– За скалы империи! – отозвался я.
Обрывки и Кусочки, Утерянные в Пространстве Гильберта, Возникают, Дабы Описать Медленные Симфонии и Архитектуру Настойчивой Страсти…
Словно впервые в жизни, он созерцал ночь с вершины высокой Башни Чезлерей, в том месте, что зовется Ардель, возле моря с таинственным названием. Пол Байлер где-то откалывал от мира кусочки и делал с ними удивительные вещи. Предприятие «Айра Энтерпрайз» под председательством Альберта Кассиди уже готовилось открыть офисы на четырнадцати планетах. Книга под названием «Блевотина Духа», написанная неизвестным автором, который называет своими соавторами девушку, карлика и осла, только что стала бестселлером. Денису Вексроту пришлось обзавестись костылями – сломал ногу, пытаясь забраться на крышу студенческого Союза.
Он думал об этих и о множестве других вещей, оставшихся там, далеко в небе. Он вспоминал о своем уходе.
Чарв сказал тогда:
– Ты слишком много куришь. Возможно, во время этого путешествия тебе удастся уменьшить норму или бросить совсем. В любом случае, постарайся как следует развлечься. Именно это – вместе с упорной, честной работой – и заставляет мир вращаться.
Надлер крепко пожал ему руку, улыбнулся своей идеальной улыбкой и заявил:
– Я знаю, вы всегда будете гордостью нашей организации, доктор Кассиди. Если вас посетят сомнения, вспомните о традициях и импровизируйте. Не забывайте, кого вы представляете.
Мерими подмигнул и сказал:
– Мы собираемся открыть цепочку публичных домов по всей Галактике для путешествующих землян и обожающих приключения инопланетян. Не тоскуй, управимся быстро. Пока же займись философией. А если у тебя возникнут неприятности, вспомни номер моего телефона.
– Фред, мой мальчик, – прослезился дядя, отбросив в сторону свою дубинку и обнимая его за плечи, – это великий день для Кассиди! Я всегда знал, что ты найдешь свою судьбу где-то среди звезд. Второе зрение, знаешь ли. Доброго пути и экземпляр Тома Мура для компании!.. Я свяжусь с тобой через мою контору на Вибеспере, а позднее, может быть, пришлю Рагму. Я не зря вкладывал в тебя деньги, приятель!
