Стоя на краю - Мартьянов Андрей Леонидович (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
– Искусственная жизнь, – ответил (или ответила?) ИР. – Сложная механическая молекулярная структура, максимально приближенная к естественным белкам. Ближайшая аналогия – вирусы.
– Значит, это искусственный вирус?
– Нет. Молекула нанобота прикрепляется к живой клетке, использует ее белки и ДНК для самовоспроизведения, но ущерб организму не причиняет. Численность наноботов стабилизировалась, они прекращают размножение. Оценка численности популяции затруднена, приблизительно семьсот триллионов. Объектами атаки прежде всего являлись нейроны и нервные клетки, но функционирование мозга, центральной и периферической нервной системы не нарушены.
– Что ни день, то сюрприз. – Светлана только плечами пожала. – Ваня, лечиться будешь? Когда Литвинов проснется?
– Да ну, – поморщился Волчок. – Со мной все в порядке. Наверное, это скоро пройдет?
– Здоровый организм способен адаптироваться в течение четырех-шести часов, – заботливо дополнил ИР «Хюммеля». – Нанобот выделяется со слюной и дыханием, возможность заражения при близком контакте – восемьдесят процентов. Способов вывести чужеродную структуру из человеческого организма мною не найдено. Советую обратиться в ближайший вирусологический центр для проведения экспертизы.
– Говоришь, эта штуковина безвредна? – прищурилась Светка так, словно разговаривала не с машинным интеллектом, а с живым человеком.
– На основании наблюдения за больным и доступных данных о строении молекулы можно сделать предварительный вывод о нетоксичности наноботов. Это нейтральная структура, не способная причинить вред. Распечатать данные?
– Давай...
Светка просидела с листами распечатки, ручкой и двумя неподъемными томами медицинского справочника до вечера. Изредка консультировалась с мощным ИР домашнего компьютера Федора, пила чай литрами и решительно отказывалась отвечать на любые вопросы.
Сам Литвинов окончательно пришел в себя через два часа после того, как выбрался из чрева «Хюммеля». Ваня перестал чихать к вечеру, красные пятна на лице исчезли, у Светланы аллергия прошла за пять часов. Удивительнее всего было то, что собаки тоже заболели – Вамба не захотел идти на улицу и с очень виноватым видом наделал лужу в коридоре, Лора отказалась от еды и провалялась на матрасике до ночи с горячим сухим носом и слезящимися глазами.
Пока богема развлекалась с невиданной немецкой игрушкой, Макеев реквизировал чей-то мотоцикл, скучавший без хозяина в подземном гараже, подобрал ключ к замку зажигания, на всякий случай забросил за спину раздобытую Светкой импульсную винтовку и устроил одиночную экскурсию по близлежащим районам. Объехал по главным проспектам Гражданку, Выборгскую сторону, заглянул на Петроградскую, потом на Охту и через два часа вернулся обратно. Сведения привез безрадостные.
Все магазины на Гражданском и Северном проспектах разграблены. Больница Георгия Победоносца на Поклонной пока функционирует, туда свозят раненых во время ночных погромов, число которых возрастает. Военные-резервисты дислоцируются на окраинах, но дезертирство становится все более актуальной проблемой – люди хотят немедленно вернуться домой. У въезда на Выборгскую трассу и автобан «Скандинавия» настоящее столпотворение, очень многие пытаются покинуть город.
Как ни странно, большинство пожарных частей в северной части Питера работают – сотрудникам просто некуда идти, многолетняя привычка и чувство долга сыграли свою роль. Серьезных пожаров, как на левом берегу, нет.
Петроградская сторона в полном запустении – людей очень мало, дорогие бутики на Каменноостровском стоят нетронутыми, но кому сейчас нужна модная одежда или навороченная техника? Полицейских нет, только охрана возле передающего центра на Профессора Попова, где были расположены студии основных голоканалов. Зачем охраняют – непонятно, здание выглядит брошенным.
Возле Финляндского вокзала обнаружилась митингующая толпа, многие мужчины вооружены. О чем говорили, Макеев слушать не стал, очень уж агрессивно выглядели собравшиеся. Люди с такими лицами первыми пойдут убивать.
Из зданий и с внутреннего двора следственного изолятора «Кресты» на Арсенальной набережной слышалась стрельба – не перестрелка, а именно организованная стрельба по каким-то мишеням. Возле ворот стояли четыре БМП с уже знакомой Федору надписью «ЗОНА-17». Полковник предположил, что военные уничтожают заключенных, и был совершенно прав – контингент всех «спецучреждений» подлежал ликвидации в соответствии с одним из последних приказов эвакуировавшегося правительства. Выпускать нельзя, а бросить невозможно – умрут от голода. Акция милосердия, вот как это называется...
В районе Новочеркасской площади люди осаждали единственный патруль резервистов – нашли виноватых. Эти ребята остались последней тенью власти, бросившей своих подданных на произвол судьбы, и должны были ответить за всё. Патрульным хватило ума спрятаться в бронемашине, запереть люки и как можно быстрее уехать подальше – иначе их разорвали бы. Броневичок потом бросили возле Невского рынка, погоны сорвали и разошлись по домам. Необходимость поддерживать видимость порядка окончательно отпала – теперь каждый сам за себя.
На Ржевку Полковник не поехал только потому, что с той стороны ветер доносил звуки яростной стрельбы – сразу за станцией метро «Ладожская» происходило что-то очень и очень нехорошее. Мотоцикл свернул на Энергетиков, оттуда на проспект Блюхера и вскоре оказался на привычной подземной стоянке.
(О том, что Макеев заразил новым невиданным вирусом больше двадцати человек, с которыми общался во время своего разведывательного рейда, он даже не подозревал. Потом эти люди и их близкие поставили бы ему золотой конный памятник, но никто из оставшихся не подозревал, какой именно последний сюрприз приготовила им Империя, сгинувшая в звездных далях.)
...Все вышеперечисленное вполне можно было бы списать на издержки безвластия и стремительно развивающейся анархии, но было и еще кое-что...
– Представляете себе район Черной речки? – Полковник, по привычке усевшись на закрытой темно-серым покрывалом постели «по-турецки» и сжимая в левой руке гладкостенный стаканчик с обязательной водкой, чертил указательным пальцем правой воображаемую схему у себя на колене. Здесь – Приморский проспект, вот Ушаковский мост, вот Каменный остров... Вспомнили?
– Угу, – одновременно кивнули Литвинов и Ваня. – Дальше давай!
– Вот какая странность: от Ланского шоссе и дальше на юг через реку до Березовой аллеи на улицах полно трупов... Штук сорок насчитал. Людей не убили, они просто валялись мертвыми. Остановился, осмотрел нескольких. Никаких следов насилия, только на открытых частях тела нечто вроде ожогов. Собаки и кошки тоже сдохли, с деревьев опали листья. Все, даже зеленые. ПМК зарегистрировал аномально высокий гамма-фон. Что об этом думаете?
– Похоже... – Федор запнулся и призадумался. – Похоже на воздействие проникающей радиации, как при использовании нейтронных излучателей. Такие устанавливают на боевые космические корабли – экипаж мертв, электроника не функционирует, а само судно цело. Любая жизнь мгновенно погибает. Минутку... Выходит, часть города попала под импульс нейтронной звезды, о которой вчера говорил регент?
– Выходит так, – буркнул Макеев. – Никаких других объяснений не найти. Укрыться можно только в бункерах, да и то не во всяких. Питерское метро, кстати, очень глубокое...
– Нет уж! – воскликнул Федор и стукнул кулаком по дивану. – Подыхать в темноте под землей я не собираюсь. Давайте рассудим: если нас накроет таким импульсом, каждый умрет практически мгновенно, без мучений. Правильно?
– Еще бы! Получить дозу излучения, в тысячи раз превышающую смертельную? Твои мозги просто расплавятся.
– Не мои – наши. Кто помнит глубину заложения ближайшей станции метро?
– Метров семьдесят, – неуверенно отозвался Волк. – Ехать по эскалатору девять минут, я засекал...
– Специальная защита есть, кто знает?
