Великий Гусляр - Булычев Кир (книга жизни TXT) 📗
Ах, вы бы видели, как хохотали над ней эти глупые подростки, как тянули к ней свои наглые лапы! А нужны-то им были только ее золотые сережки и колечки.
Двоих Эсти одолела, четверо ее скрутили, и тут Адик Лаубазанц, который случайно проходил мимо, увидел, как измываются над ребенком, кинулся в драку, и ему тоже пришлось туго.
Тогда Эсти свистнула в два пальца.
А через три минуты на кое-как освещенную площадку перед клубом, откуда все посторонние отошли, чтобы не ввязываться, прыгнули два уссурийских тигра. Не больше и не меньше.
— Только не калечить! — крикнула Эсти, увидев папу и маму.
И тогда тигры стали поспешно разбрасывать подростков во все стороны, закидывать их на деревья и окунать в канаву. И кому пришлось хуже всех? Конечно же, Адику Лаубазанцу.
И было ей тогда тринадцать лет, ростом она была невелика, кудри курчавые, черные, взгляд ожесточенный. Смелый поступок Адика она запомнила на всю жизнь. И какой бы плохой он ни был, какие бы преступления и гнусности ни совершал, она всегда найдет ему оправдание и выручит, как может, из беды. Пока суть да дело, она писала за него контрольные. Но он сдуру влюбился во взрослую тетку, Веронику Павловну, и перестал ходить в школу.
Вот и вся история.
Свистеть Эсти умела бесподобно. Она могла передразнить любую птицу или даже насекомое, но могла и испугать прохожего до судорог.
Поэтому она и в других уважала умение свистеть. Как-то Вероника Павловна позвала ее на переменке, а Эсти спросила:
— Вы что, свистнуть не могли?
— Я не умею свистеть, — ответила Вероника Павловна. Никто, кроме нее, не умел так отвечать. После такого ответа хотелось одного: спрятать голову под кустом и долго плакать. Если она говорила, что не умеет свистеть, это означало, что любой свистун недостоин того, чтобы дышать чистым воздухом. Правда, на Эсти это не подействовало, и она продолжала дышать и свистеть.
В этот день Адик вышел на улицу и свистнул.
Эсти, которая играла в шахматы с профессором Минцем, сделала ему мат на шестом ходу и, не прощаясь, ушла к Адику.
— Какие дети! — сказал Минц своему другу Корнелию Удалову.
— Мало их пороли, — ответил за Удалова старик Ложкин, который сам в шахматы играл плохо, но любил, чтобы хорошие шахматисты проигрывали.
— Тебе чего? — спросила Эсти.
— Леша Куплинг тачку починил.
— Я видела, — сказала Эсти.
— Пошли, я тебя покатаю, — сказал Адик.
— Не попадешься? — спросила Эсти.
— В случае чего твоих предков позовем.
— А вот это видал?
— Чего я только не видал.
Был осенний зябкий неуютный день. Тетка Эльвира стала варить суп, вегетарианский, невкусный, смертельно надоевший. А Леша пошел к себе в комнатку подумать. Ему хотелось поговорить с Вероникой Павловной или даже ее увидеть. Но денег не только на видеофон-мобиль, а даже на простой сотовый у него, конечно, не было. Тогда Леша включил свою интуицию, и она ему подсказала, что биополе все же существует и потому телепатия практически достижима. Но как ее включить, пока он не знал.
Он лежал с закрытыми глазами, и если бы сейчас во дворе разорвалась полутонная фугасная бомба, он бы не услышал.
А на дворе Адик смело прошел к машине, которая стояла незапертая, потому что Леша забыл сделать для нее ключи.
Адик открыл ее и сел за руль.
Эсти села с другой стороны.
— Поехали кататься? — спросил Адик.
— Поехали, — ответила девушка.
Машина заурчала, зажигание схватило безупречно. Двигатель работал бесшумно, фары работали как часы. Все работало.
Они выехали на Пушкинскую.
— Как «Мерс»! — сказал Адик. — Поедем к твоим?
— По лесу она не проедет, — сказала Эсти. — Может, вернем машину?
Это не значит, что она чего-нибудь боялась, но Эсти знала, что машину сделал Леша, а к Леше неравнодушна Вероника Павловна. Эсти же была влюблена в Веронику Павловну чистой подростковой любовью.
— Сейчас мимо дядиного дома проедем, — сказал юноша, — пускай посмотрит, пускай голову поломает, где я машину достал.
— Или украл, — заметила Эсти.
Другой за такие слова досталось бы по затылку, но Эсти Адик тронуть не смел. Ее давно уже в городе никто тронуть не смел.
Адик хотел повернуть в переулок Космодемьянских, ныне улицу Косьмы и Демьяна, но руль не повернулся, и машина промчалась мимо поворота. Тогда Адик решил свернуть в следующий переулок, но машина, вместо того чтобы повернуть налево, круто взяла направо, прямо на площадь Землепроходцев.
Адик хотел уйти с той площади — слишком людное место, — но руль сам повернул так, чтобы машина наехала прямо на сержанта Пилипенко, который еле успел отскочить.
Машина замерла.
— А ну, вылезать! — по-отечески строго сказал сержант. — Воруем автомашины? Я же твоего дядю предупреждал: если кто из вашего семейства пойдет в бандиты — всех выпишу из города!
— Он только покататься, — сказала Эсти. — Христом Богом клянусь. Только меня покатать и на место поставить. Дядя Леша сам разрешил.
Тогда Пилипенко включил свой милицейский мобиль и позвонил Леше, на его обыкновенный телефон. И сказал:
— Приходи, примешь машину. Акт составим.
— Адик Лаубазанц катается? — спросил уверенно Леша.
— Плохо он кончит.
— Пускай обратно едет, — сказал Леша.
— Я тебе машину отыскал и вернул. Будем акт составлять, и штраф с его дяди возьму.
И тут нервы Адика не выдержали. Он представил себе, как его дядя сделает из него свинячью отбивную.
— Пустите, дяденька! — завопил он и выскочил из машины.
А свою подружку Эсти он забыл в машине.
Тогда сержант Пилипенко вытащил ее за шиворот и поставил у своей ноги.
— С тебя, конечно, взятки гладки, — произнес он. — Но будешь проходить у меня свидетелем.
Дело в том, что слово «взятка» недаром соскочило с языка сержанта Пилипенко-младшего, сына покойного старшины Пилипенко-старшего. Он был взяточником и надеялся недурно поживиться, припугнув семейство Лаубазанцев.
Но тут автомашина Леши сделала круг по площади и не спеша покатила к себе домой, так сказать, на конюшню. Без водителя.
Пилипенко побежал было за пустой машиной, не догнал ее и отпустил Эсти, потому что у него не осталось вещественных доказательств.
А машина, останавливаясь на красный свет, не задавив ни одного пешехода, ни разу ни с кем не столкнувшись, добралась до дома Куплинга, который уже ждал ее у подъезда.
— Добро пожаловать, глупышка, — приветствовал ее Леша.
Он забрался под щиток управления и достал оттуда фотографию сержанта Пилипенко, которую тот когда-то подарил тетке Эльвире в знак ухаживания.
Оставив машину у подъезда, Леша включил человекоискатель, и когда Адик повел ее по улицам города, она пользовалась любой возможностью, чтобы отыскать в городе сержанта Пилипенко — такое ей дал задание ее хозяин.
Вот она его и отыскала.
А потом сама вернулась домой, потому что в ней включилась другая программа — возвращения.
Леша погладил машину, и ей это было приятно.
Некоторые люди в городе видели, как Пилипенко поймал на площади малолетних хулиганов, и по Гусляру покатились дикие слухи о том, что Куплинг сделал себе машину из ворованных частей, а Лаубазанцы ее украли, потому что это их специальность.
Слухи об этом дошли до дяди Претория Лаубазанца, и он чуть было не выпорол юношу.
Но перед тем как выпороть, дотошно его допросил.
И узнал, что машина у дяди Леши странная — совсем новая, скорости не переключаются, как в «Мерседесе», движок бесшумный, сама перед милицией останавливается.
И тогда дядя Лаубазанц бить племянника не стал, а велел обеспечить постоянное наблюдение за машиной и Куплингом.
Преторий Лаубазанц был человеком мудрым и знал, что рано или поздно любой преступник расколется и чем-нибудь себя выдаст. А так как Адик с мамашей жили в одном дворе с Лешей, обеспечить наблюдение оказалось нетрудно.
