Влюбленный призрак (Фантастика Серебряного века. Том V) - Мирэ А. (книги txt) 📗
Третьим был я, четвертым мой знакомый, который туг же был представлен. Мы уселись за столик друг против друга, как садятся для игры в винт. Я протянул руку к электрической кнопке, и — мгновенно мы очутились в непроницаемой тьме.
Владек не дал нам опомниться. В жизни моей я не встречал более обходительного духа. Генеральша не успела положить руки на столик, как он весь заходил, застучал, стал крениться то в одну, то в другую сторону.
— Видите! — восторженно сказала генеральша. — Владек уже здесь. Милый Владек, ты будешь с нами говорить? Стукни три раза, если ты согласен (Владек отсчитал ровным счетом три удара ножкой). И ты покажешь нам феномены? Покажет. И никому не нужно выйти из цепи? Никому. И ты принесешь нам что-нибудь из мира? Вы знаете, — пояснила она специально для нас, — Владек бросает нам цветы, листки, бумажки, спички во время сеанса. Хотите, чтобы он сейчас что-нибудь принес?
— Пусть принесет цветок, — визгливо выкрикнула барышня.
— Просим цветок, — повторил я.
Мы просидели несколько мгновений. Стол успокоился. Дамы замолчали. Вдруг барышня истерически выкрикнула:
— Огня! Дайте огня! Я слышала, как что-то упало на мою руку.
— Зажгите, зажгите электричество! — возгласила генеральша, теряя самообладание.
Черт возьми, в моей жизни это первый раз дух подносил цветы людям. Все строилось довольно юмористически, но признаюсь, в эту минуту нервность этих дам взвинтила и меня, и я не сразу нашел знакомую кнопку.
На секунду стало больно глазам. На столе, около наших рук, в самом деле лежал маленький, беленький цветочек вроде герани. Он не был свеж. Таким должен быть цветок, пролежавший час в жилетном кармане или за корсажем.
— Вот, вы видите — воскликнула генеральша, и глаза ее загорелись так, что я сразу сказал себе: «Обманывает не она». — А вы не веровали!
— Помилуйте, — возразил я. — Разве я выражал вам сомнение?
— Нет, не возражайте, — вы были заодно с Атанасом. Вы с ним заодно! Я это чувствовала. Вы — маловер! Но вы уверуете. Владек совершит чудо.
— С благосклонной помощью Элен, — язвительно сказал Атанас.
Я посмотрел на барышню. Она только презрительно повела тонкими губами и не подняла глаз, опущенных на стол.
— В моем доме нет таких цветов, — сказал я. — А в вашем?
— Это из моего будуара, — пояснила генеральша. — У меня на правом окне… Владек был там в астральном теле…
Атанас повертел лепестки в руках и презрительно бросил их на стол.
— Он, верно, принес этот цветок в кармане.
Я не мог не улыбнуться и вдруг почувствовал глубокую симпатию к Атанасу. Барышня не поднимала глаз, только тонкие губки ее нервно ходили червячком.
— А можно принести и что-нибудь другое? — спросил я.
— Дух не знает пространства, — гордо отвечала за Владека генеральша. — Если вы не верите, — назовите сами.
— Теперь первый час, — сказал я. — Идет горячая работа в моей редакции. Пусть Владек принесет одну оловянную букву из типографии, — одну букву. Это можно?
— Отчего нельзя! — и генеральша оскорбленное повела плечами.
Свет снова погас. Стол снова заходил, застучал, закланялся. Но мы просидели полчаса, — буквы не было. Барышня перед приездом ко мне не была в типографии. Цветок испортил все мое мистическое настроение, и я рад был, что во тьме не видно моего улыбающегося лица.
Становилось глупо ждать дальше. Генеральша нашлась и заявила, что стол хочет говорить. О, она читала в сердце Владека, как в своем собственном! Стол, действительно, начал явственно выстукивать буквы под чтение Атанасом алфавита. Отчетливо отстукалось:
— Изгоните!
— Видите, видите! — заволновалась наша дама. — Кому- то нужно выйти. Кого изгнать, милый Владек?
Стол начал — «Ата…».
— Ну, разумеется, меня! — с прежней язвительностью сказал Атанас. — Еще хорошо, что здесь нет ничего тяжелого.
— Атанас! — умоляюще воскликнула генеральша.
— Замолчал, замолчал! — успокоил ее сын. — А может быть, Владек позволит мне покурить?
Генеральша позволила ему это за Владека. Атанас вышел из цепи и сел в уголке. И в ту же секунду Владек почувствовал себя, как дома. Стол пустился в оживленную беседу, сказал всем по любезности, предсказал всем по несчастью, — словом, стал мил и изобретателен необычайно. Через несколько минут он простил даже и беспокойного Атанаса, позволил ему снова сесть, но сказал ему что-то наставительное и угрожающее.
Так мы сидели до двух, до трех, до четырех часов. Мне уже безумно хотелось спать. На то, что Владек пришлет нам с того света что-нибудь поинтереснее мятого цветка, потеряла надежду даже генеральша. Атанас вел себя явно вызывающе и совсем не любезно кивал на Элен.
Около четырех часов стол вдруг начал складывать какое- то слово, начинавшееся возмутительно неприличными звуками.
— Владека начинает перебивать враждебный дух, — пояснила генеральша. — Это — капитан Скрыга. Он — бурбон и нахал. У него чисто казарменные ухватки… Капитан, я запрещаю вам говорить гадости!
Стол опять запрыгал, и теперь для меня уже не оставалось никакого сомнения, что капитан Скрыга хочет отпустить по чьему-то адресу гнуснейшее ругательство из тех, что принято называть извозчичьими. Прилив бешеного хохота наполнил мою грудь. Никогда в жизни мне не приходилось подавлять в себе такую сокрушающую потребность смеха. Какое счастье, что мы сидели в непроницаемой тьме!
Чья это была затея? Атанас мстил за три часа одурачивания, или странная барышня находила, что пора кончать сеанс? Одна генеральша принимала это с тоской и верой.
Голосом умирающей Травиаты она говорила:
— Ну что же это такое! Ну ведь Владек сейчас уйдет! Он всегда уходит в таких случаях. Капитан — это наглый и сильный дух…
Скрыге так-таки не дали обругаться до конца. Генеральша резко оборвала сеанс и встала. Она была совсем расстроена. Не случись этого пассажа, она, вероятно, готова была бы сидеть до утра.
И уезжала она расстроенная. Ей казалось, что я уверовал, но не совсем. Я ее не разочаровывал.
— Может быть, вы будете счастливее в другой раз, — посулила она.
— Ах, с удовольствием! — ответил я, мысленно решив, что от второго сеанса я убегу в другое полушарие.
Провожая гостей, я горячо пожал руку Атанасу. Бедный, он был жертвой какой-то глупой семейной истории, которую, может быть, понимал во сто раз яснее меня. Совсем при прощанье я встретился глазами с племянницей. Она точно виновато отвела их в сторону. Мне было тоже неловко, — точно я подсмотрел чужую семейную тайну.
Из провинции приехал профессионал-спирит, которого уже раскричали интервьюеры. В мирке увлекающихся считалось величайшим счастьем достать «на него» билет.
Нужно было сложиться по пяти рублей и с огромными трудностями установить день. На сеанс пригласили известного романиста, известную артистку. Назначили дом, установили час. Всех предупредили:
— Смотрите же, приезжайте минута в минуту: ровно в восемь садимся.
В восемь я уже давил кнопку звонка незнакомого мне дома. Мне сейчас же показали приезжую знаменитость. У нее был вид самоубийцы, обдумывающего род своей смерти.
Медиум держался особняком. Плоский лоб, оловянные глаза, фельдфебельские усы.
Дамы подходили к нему и заговаривали с ним с очаровательными улыбками. Он говорил им «да», «нет». Дамы отходили разочарованные, но шептали: «А все-таки в нем что-то есть!..»
— Скажите, — спросил я его, — правда ли, что при вас появляется какое-то живое существо с мохнатой головой, которое трется о колени?
— Да.
— И это давно?