Любимец - Булычев Кир (книги регистрация онлайн txt) 📗
Кстати, а почему нельзя одеваться? Такого вопроса раньше я бы себе не задал – понятно: гигиена. А теперь задал, и ответ показался мне очевидным, хоть и неожиданным: чтобы нельзя было утаить что-нибудь от спонсора. Чтобы нельзя было иметь при себе оружие.
А почему в городе можно одеваться? На это ответила Маркиза: потому что на самом деле спонсоры не могут обходиться без людей. Они согласны даже позволить людям многое из того, что категорически запрещено. Если им, спонсорам, это выгодно.
Оказалось, что пищу для спонсоров на кондитерской фабрике готовят люди, что развлекают спонсоров тоже люди и даже охраняют порядок милиционеры-люди. Без людей обойтись нельзя. А без спонсоров?
«Уж без них-то точно обойдемся», – сказал я себе, но эта моя уверенность, к сожалению, ничего не меняла. Потому что, несмотря ни на что, господами оставались спонсоры. И я был свидетелем тому, как они, не моргнув глазом, убили несколько сотен, если не тысяч, очевидно, нужных и полезных себе людей.
«Я ненавижу спонсоров?» – спросил я сам себя.
«Я ненавижу спонсоров», – ответил я сам себе. Они убили Добрыню, Батыя и Пруписа. Они превращают детей в животных. И я правильно сделал, что убил.
Эта мысль мне понравилась. Я хотел было повторить ее вслух, но мимо прошел Автандил, который нес какой-то большой сосуд с человеческим зародышем внутри. Так что я промолчал. Меня посетила странная мысль: а встречал ли я человека, который хотел бы, чтобы спонсоры исчезли, погибли, ушли навсегда? И вдруг понял, что я не встречал такого человека. Люди не знают иной жизни, как жизнь под началом спонсоров, они не хотят иной жизни. Они все удовлетворены и довольны. Любимцы – за то, что их кормят и ласкают, гладиаторы гордятся своей силой и умением и рады показать его спонсорам. Маркиза, повелительница подземелий, также до последнего момента была вполне довольна жизнью… Неужели я остался один? А что, если спонсоры не лгут? А что, если они на самом деле спасли Землю от гибели? А что, если люди готовы были окончательно вымереть? А разве спасителям не прощается многое? Ведь они живут среди нас, далеко от дома, им скучно трудиться, им нужны развлечения…
Но тут я вспомнил глазки получеловека-полужабы… и опять не поверил спонсорам.
Пребывая в таком странном состоянии, я увидел, как на поляну опускается вертолет спонсора Сийнико. Тот тяжело вывалился из машины и устало побрел к дому.
Мне захотелось завилять хвостом. Но я стоял прямо, чуть наклонив голову, как принято стоять у гладиаторов, когда они выстраиваются перед боем.
Сийнико как будто меня не заметил. Лишь входя в дверь, повернулся ко мне и спросил:
– Ты уже обедал?
– Еще не было сигнала к обеду, – сказал я.
Сийнико поправил на плече коммуникатор и сказал:
– Говорит спонсор Сийнико. Принесите обед ко мне в комнату. Мне и любимцу Ланселоту.
Не ожидая ответа, он выключил коммуникатор.
– Если любимец, то Тим, – сказал я. – А если гладиатор, рыцарь, то Ланселот.
– Вот уж не намерен спрашивать о том, как тебя величать, – буркнул спонсор.
Я прошел за ним в кабинет. И сразу увидел мою одежду, что валялась в углу.
– Тяжелый день, – сказал спонсор. – И все из-за тебя.
– Из-за меня?
– Из-за вчерашнего инцидента. Только что кончилась большая облава в метро. Искали тебя.
– Нашли?
– Пока нет, – сказал спонсор. – Но обязательно найдут.
Он подошел к окну и посмотрел на лужайку, по которой бегали малыши.
– Маркизу с Хенриком я успел предупредить, – сказал наконец спонсор. – Они ушли. Но многие погибли.
– А Ирка? – вырвалось у меня.
– Какая еще Ирка? – удивился спонсор. Не знал он никакой Ирки. Да и если бы знал – какое ему дело? – Мы рубим сук, на котором сидим, – сказал спонсор.
Я понимал, что он разговаривает со мной только потому, что других собеседников у него не было. Он мог бы говорить и со стулом.
В дверь без стука вошла повариха и принесла миску с похлебкой для меня и большую кастрюлю для спонсора.
Тот отпустил повариху, достал из ниши в стене ложку – такой я так и не научился управляться. А спонсоры только такими и едят.
Мне ложки не досталось – как всегда, забыли, но я не стал просить. В конце концов, в любимцах я научился хлебать из миски.
– А если будет инспекция? С чего вы решили, что инспекция будет дружественная? У Федерации давнишний зуб на наши методы.
То, что он говорил, уплетая свой суп, куда более вкусный, чем похлебка, которой они здесь кормят любимцев, было для меня полной абракадаброй. Я не знал, что такое инспекция и почему она может быть недружественной.
– Эгоизм, а тем более групповой эгоизм, – поучал меня спонсор, – может роковым образом сказаться на развитии всей цивилизации. Нельзя же только брать и ничего не давать взамен. И я неоднократно уже поднимал этот вопрос на региональном совете. Тот факт, что Рейкино находится в плачевном положении и требует отселения… еще не аргумент для ликвидации иной расы. Ты согласен?
Вопрос застал меня врасплох. Но я счел за лучшее согласиться и задать вопрос, чтобы показать, как хорошо и внимательно я слушал господина спонсора:
– А что такое Рейкино?
– Рейкино – это мой дом, – сказал спонсор. – Это планета, которая старается отделаться от своих сыновей.
– Понимаю, – сказал я.
– К счастью, ты ничего не понимаешь и поэтому пока остаешься в живых.
– Скажите, пожалуйста, – я решил показать, что тоже неглуп, – а что было на Земле, пока вы не прилетели?
– Наверное, тебе еще вдалбливали, что мы – братья по разуму?
– Вы опустились на тарелочках и помогли нам очистить реки и воздух. Иначе бы мы все погубили.
– Кто вас знает, – сказал спонсор рассеянно, – может, и выжили бы. Вы слишком живучие.
– Значит, вы не братья по разуму?
– Братья, братья, – сказал спонсор. – Но от этого никому не легче. Когда сталкиваются два вида живых существ, которым положено разделить между собой экологическую нишу, один из видов обречен на уничтожение. Не потому, что он хуже, а потому, что слабее. Ласковый бред о помощи и заботе – это, прости, пустые слова для простаков вроде тебя.
– Значит, вы прилетели не для того, чтобы нас спасать?
– Официально, для Федерации, мы вам помогаем. Но сомневаюсь, что хоть кого-нибудь мы обманули. У кого есть глаза, тот может увидеть, что мы живем здесь, потому что наша планета перенаселена и нам нужно жизненное пространство. Сами низведя свой дом до ничтожества, мы нуждаемся в ваших полезных ископаемых и иных товарах – не для того чтобы делиться с вами, а чтобы их увезти. И чем больше мы укрепляемся здесь, тем меньше вы нам нужны.
– А почему вы нас с самого начала не убили?
– Разумный вопрос. – Спонсор отодвинул кастрюлю с похлебкой и откинулся в своем кресле. – Но для того, чтобы заняться всерьез поголовным уничтожением людей, нам пришлось бы слишком очевидно и натужно охотиться за вами, как за тараканами. Вы же страшно живучие. У нас для этого не было ни сил, ни возможностей. Разумнее позволить вам вымереть самим по себе.
– И вы об этом так спокойно говорите? – Я рассердился на эту бесчувственную тушу.
– А почему я должен переживать? Когда вы строите в лесу дом, вас не волнует судьба птиц, которые жили на ветвях срубленных деревьев, или жучков, которые питались их листьями.
– Разве можно сравнивать? Мы же разумные!
– Где начинается разум? У нас больше вашего опыт общения с существами различных миров. И я утверждаю: граница между разумом и неразумностью еще не определена. Вы же, люди, скорее всего неразумны. У нас бытует такое мнение. – Он был весь – знак улыбки.
– А если я не соглашусь?
– Кто будет тебя спрашивать, любимец?
– Я убил одного из вас!
– Ах ты, мерзавец! – Тяжелая лапа опустилась мне на голову, и спонсор резко, чуть не оторвав ее, поднял меня за волосы. От боли из глаз у меня полились слезы. Но спонсор не думал о том, что мне больно. – Ты противен и кажешься опасным, – продолжал он. – Лишь любопытство заставляет меня продлевать твою ничтожную жизнь.
