Не имей сто рублей... - Горбачевская Елена (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
— Та-а-а-к, — задумчиво протянул «особист». — Значит, неадекватное появление. Хорошо. Только, извините пожалуйста, мне несколько недосуг разбираться с неадекватными явлениями. Так что не обессудьте, по законам военного времени вы оба будете просто-напросто расстреляны.
Довыпендривалась. Как говорится, допрыгалась, задница!
В это время вдруг нарисовался уже знакомый нам Петренко:
— Дозвольтэ, таварышу майор?
— Да, старшина!
— Во, цэ у ных було, — он кивнул в нашу сторону и стал выкладывать на дощатый стол наши пожитки.
Вскоре на неструганных досках живописной кучкой громоздились наши паспорта, причем Сережин — синий загранпаспорт, несколько пачек «L&M», сами нейлоновые рюкзаки, моя китайская зажигалка, карта, примус, пластиковые миски и еще куча мелочей, которые для нас были явлением обыденным, но для 44-го года представляли собой чудо техники и технологии. Я только в тайне порадовалась, что мы на этот раз не брали с собой фотоаппарат, а то наличие корейского агрегата под названием «Samsung» вообще бы произвело полный фурор.
Но самыми удивительными экспонатами этой коллекции были, конечно же, деньги. Да уж! Живописная смесь советских купюр образца 1961 года, рваных и потрепанных, о которых тем не менее здесь еще и слыхом не слыхивали, новенький хрустящий белорусский зверинец в полном составе и в придачу американские доллары! Да только за них, родимых, можно было расстреливать, причем каждый день, утром и вечером, на протяжении нескольких лет, и все равно было бы мало!
— А теперь вы станете говорить, что все это вы купили в магазине потребкооперации, — ехидно усмехнулся майор. Он осторожно, двумя пальцами, взял десятидолларовую купюру. — А такие, с позволения сказать, деньги вам выдали в получку!
Знал бы он, что спустя лет пятьдесят кое-где так оно и будет!
Похоже, слушать нас он не хотел в принципе. И доказать что-либо было практически невозможно. Фигово дело! Неужели и впрямь нас расстреляют?
Я ощутила запах табачного дыма. А курить ведь хочется так, что скоро морда лица трещать начнет! Странно. Запах дыма, причем от очень хорошего табака, становился все явственнее. Сзади раздались шаги. Я только было хотела обернуться, как майор рявкнул:
— Не шевелиться, фашистская сволочь!
А шаги все приближались. Вместе с запахом дорогого табака. И уже обращаясь к вошедшему, майор заговорил совершенно другим тоном:
— Товарищ полковник! Ну сколько же Вы можете курить!
И в ответ раздался голос, которого я не слышала уже три года. Тот самый, с легкой хрипотцой, как у Шерлока Холмса из советского фильма. От которого у меня сначала мороз продернул по коже, а потом запела душа:
— Черноиваненко! Ну сколько же раз тебе говорить, что копченое мясо… — раздалось пыханье раскуриваемой трубки.
Я не выдержала и добавила:
— Дольше не портится!
Если моя предыдущая тирада имела некоторый успех, то все произошедшее сейчас можно было назвать вообще полнейшим фурором. Ибо майор, он же Черноиваненко, вообще потерял дар речи и уставился на меня квадратными глазами, причем размер каждого был не менее семи копеек одной монетой.
Я даже позволила себе обернуться. Так и есть. Бартон. Собственной персоной. Только, естественно, не такой, каким я его знала всю свою сознательную жизнь, а молодой, полный сил и здоровья. Сколько же ему лет? Он девятьсот десятого года рождения, так что если мы с Сережей ничего не напутали, то сейчас он должен быть его ровесником, то есть на год старше меня! С ума сойти! Я видела его фотографии в тире тех, военных времен. Надо сказать, что в жизни он был значительно интереснее, чем на фото. Стройный, подтянутый голубоглазый блондин с неизменной трубкой и легкой хрипотцой в голосе!
С другой стороны, я отчетливо осознавала, что, возможно, это наш единственный шанс. И поэтому продолжила:
— Здравствуйте, Сергей Авраамьевич!
Бартон с интересом разглядывал меня, по-видимому толком не зная, как отнестись к происходящему. Но дворянское воспитание взяло верх, и для начала он просто вежливо поздоровался:
— Ну, здравствуйте! Только, признаться, не имею чести Вас знать…
— Товарищ полковник! — тут же влез очухавшийся Черноиваненко. — Это — немецкие шпионы! Их задержал лейтенант Коновалов и доставил в штаб!
Бартон неспешно переводил взгляд с нас на майора и на наши вещички, кучкой громоздившиеся на столе. Наконец он промолвил:
— Я чрезвычайно польщен, что в немецкой разведке знают не только меня лично, но и мои привычки, — и выпустил к потолку кольца ароматного дыма.
Кажется, все пропало! Неужели даже он нам не поможет, и этот дебильный майор нас расстреляет? После всего, что пришлось перенести! Когда возвращение домой было уже таким близким и реальным!
— А что сами шпионы говорят? — поинтересовался Бартон как бы невзначай.
— Отпираются, товарищ полковник! Ни в чем не хотят признаваться.
— Что ж это вы так? — обратился он уже к нам. И только в глубине голубых глаз горели те самые смешинки, за которые мы все его так любили. Которые вселили в меня малую толику надежды.
— Сергей Аврваамьевич! Так нас же никто не потрудился выслушать, — я постаралась говорить как можно спокойнее. — Сначала мы выслушали практически полный набор ненормативной лексики русского языка, а после нам пригрозили расстрелом.
— Ну, что ж, я весь внимание! — улыбнулся Бартон.
— Итак, — начала я, — мы не немецкие шпионы.
— Это хорошо, — ответил он, листая мой паспорт. — А кто же?
— Наши фамилии и имена Вы уже знаете, они указаны в документах. Обратите, пожалуйста, внимание на год выдачи документов. Если бы мы были фашистскими шпионами, то и документы у нас были бы сработаны более классно. Так, что очень сложно было бы обнаружить подделку. Так ведь?
— Ну, логично…
— Да не слушайте вы их, товарищ полковник! — взвился майор.
— Подождите, Черноиваненко! — сморщился Бартон и уже обращаясь ко мне, добавил:
— Продолжайте.
Я собралась с духом. Бартон всегда отличался достаточно широким кругозором, но сможет ли он переварить то, что мы и сами с трудом осознаем, да к тому же сейчас, когда еще идет война? Так или иначе, а следовало попробовать. И при этом постараться найти самые убедительные слова. Я взглянула не Сережу. Он только молча подмигнул мне. Давай, мол. И так, на меня и на мое знание фактов из личной биографии Бартона вся надежда!
— Сергей Авраамьевич! Так случилось, что мы провалились в это время из будущего. Мы, такие, как мы есть, жили в 1997-м году. И отправились в отпуск. А неподалеку отсюда, возле Черного озера, мы провалились на пять лет назад, в 1992-й год. Мы даже сразу этого не заметили, поняли все только когда приехали назад, в Минск. И решили отправиться обратно, проехав через то же самое место. Да только не вышло, и по какой-то причине мы оказались здесь и сейчас. Насколько я понимаю, это 19944-й год?
— Да.
Я коротко кивнула и продолжила.
— Так вот, вместо родного 1997-го мы попали в военный 44-й. Вполне понятно, что в этой ситуации мы были приняты за гитлеровских шпионов, но поверьте, что это не так!
— А у них сигареты заграничные! — встрял майор. — И доллары!
Хорошо, что у меня был всего-навсего «L&M». Страшно подумать, что бы себе в голову набрал Черноиваненко, если бы обнаружились мои любимые сигареты, на каковые вот уже год, как мне не хватает денег, зеленый «Dunhill» с ментолом, на пачке которых написано: «Paris. London. New-York». Его бы тогда точно Кондратий обнял. Да так бы и не отпустил. Между тем Бартон внимательно посмотрел на пачку. «Quality American blend.» Как хорошо, что он знал английский! Как, впрочем, и французский, арабский и еще массу других языков.
— Ну, положим, сигареты американские, наших союзников, как и валюта. Так что ничего страшного я в этом не вижу. А откуда же Вы меня знаете?
— Впервые мы познакомились с Вами в 1978 году. На соревнованиях по пулевой стрельбе. Вы их судили. Как, впрочем, и множество других соревнований.
