Свет чужого солнца - Кресс Нэнси (Ненси) (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
— Это продлится вечно. Мы сможем многое узнать о человеческом мозге.
— Его нужно перенести сейчас?
— Энциклопедист говорит, сейчас.
— Я думаю, сейчас. Гармония поет с нами.
— Это продлится вечно.
Идти должен был Гракс, хотя делать ему этого очень не хотелось. Его охватила щемящая тоска, ведь приходилось покидать периметр, когда все восемнадцать гедов собрались вместе и церемония по оплакиванию погибших дрожала на границе феромонов подобно холодному туману. Но великан был в группе обучения Гракса, кроме того, Энциклопедист сказал, что человек Дахар ждал в Доме Обучения, в опустевшей комнате. Каждый из гедов подумал:
«Дахар ждет именно Гракса. — Он может помочь перенести великана».
Дахар неподвижно стоял в коридоре перед комнатой Обучения, и заговорил еще до того, как Гракс появился из-за угла. Жрец отбросил в сторону цивилизованное спокойствие и заговорил только от себя, не пребывая в гармонии ни с одним другим существом своего вида. Его волосатое, двуглазое лицо стало отталкивающе белым.
— Геды изгонят людей из Эр-Фроу за сегодняшние смерти? — спросил жрец.
Гракс подошел ближе:
— Что произошло?
Гед, конечно, уже знал обо всем. Две плоские скалы, стоявшие на дикой поляне, скрывали в себе систему контроля окружающей среды и, следовательно, были частью Энциклопедиста. Гракс слушал, как Дахар рассказывает ему то, что он уже знал — Соглашение «Кридоги», смерть и насилие, — и чувствовал запах своих собственных феромонов, запах удивления… Но на вопрос Дахара он не ответил. Жрец повторил свой вопрос:
— Гракс… мы сделали все, чтобы доказать нашу… нашу добрую волю.
Изгнание будет или нет?
— Не будет. Изгнания не будет, — ответил наконец гед.
Мускулы на лице человека внезапно дрогнули, Гракс прежде никогда не видел такого лица и не смог понять, что оно выражает.
— Ты хочешь остаться? — спросил гед и снова почувствовал запах удивления. — Ради науки? Чтобы учиться?
— Да, — ответил Дахар, и мускулы его лица застыли.
Понять происходящее было трудно. Но ни у одного человека, кроме жреца, не было такого сильного желания учиться, и все же другие тоже согласились на альянс. Что все это значило? Даже Энциклопедист не понимал, как новые взаимоотношения людей могут повлиять на Ключевой Парадокс.
Когда Гракс, оставив больного великана, вернулся к своим, то оказался в тумане самых сильных запахов, какие только мог припомнить на Коме: изумление, печаль, гнев. Энциклопедист продолжал рокотать, сообщая новые подробности катастрофы Флота. Феромоны омывали, затягивали его, изменяли его собственные запахи, такие сильные, будто периметр был гнездом, а он — всего лишь подростком.
— Гракс, ты здесь…
— Мы поем в гармонии…
— Гракс пришел…
— Гракс…
— Гармония…
Прошли часы, прежде чем началось численно-рациональное обсуждение, еще несколько часов потребовалось на то, чтобы геды пришли к своему единственному решению: пока люди необходимы для изучения, насилие не должно прервать жизнь ни одного из шестерых, создавших альянс.
Энциклопедист будет защищать их, если необходимо, даже в Эр-Фроу, а геды, в чьих группах занимаются эти шестеро, попытаются узнать от других, как остальные люди относятся к соглашению «Кридогов».
Комната дымилась от истощения. Наконец, с облегчением и с печалью геды потушили настенные экраны и соскользнули в транс Единения, чтобы слиться во имя мертвых.
31
Ни один часовой не окликнул Дахара, когда он проходил через внешние посты, а затем шел через лес. На опушке перед едва различимым в темноте залом командующей он остановился.
Исхак заметил его еще до того, как он показался из-за деревьев. Старый воин держал наготове нож и дробиночную трубку гедов, ждал, стоя в проходе.
Дахар остановился в шести шагах от него, но не извлек своего оружия.
— Исхак, я хочу поговорить с командующей.
— Нет.
— Это ее приказ или твое решение?
— Ее. Командующая не встречается с джелийскими горожанами, — он дал Дахару время ответить на оскорбление, но Дахар промолчал. — Но она передала мне сообщение для тебя.
— Говори.
— Тебя пропустили через посты в последний раз. Тебе не разрешается брать ничего из зала братьев-легионеров, за исключением твоего собственного оружия. Хочешь перебирайся в зал горожан или оставайся за пределами наших постов, но не пытайся вернуться в зал легионеров.
Легионеры получили приказ убить тебя, если ты попробуешь снова пройти через посты.
— Как будто я горожанин под предупреждением, — ровно проговорил Дахар.
— Ты и есть горожанин под предупреждением.
— Но ведь даже… горожанин может попросить встречи с главнокомандующей, если у него есть важный повод.
— Главнокомандующая уже отвергла твою просьбу.
Инстинктивно Дахар смерил глазами расстояние до лестницы.
— Не пытайся, Дахар, — спокойно сказал Исхак и предупредил:
— Да, я сделаю это.
— Ты не сможешь остановить меня без трубки гедов.
— Она у меня есть.
— Да, — ответил Дахар. — Она у тебя есть.
Он не мог сражаться. Он не спал уже почти тридцать шесть часов и не мог отыскать в мозгу нужное слово — Третьедень. Ему стоило больших усилий не качаться от усталости перед Исхаком, который остановил его с помощью оружия гедов, того оружия, которое Дахар сохранил для Джелы.
— И еще, горожанин, — добавил Исхак, — Белазир сказала мне, как своему первому лейтенанту, почему она выгнала тебя. За прямое неповиновение. Я бы на ее месте запорол тебя до полусмерти. За неповиновение и за это соглашение «Кридогов», но она взяла всю ответственность на себя. Я думаю, ей не стоило этого делать. Ты предал нас, а теперь мы, у кого осталась еще честь, вынуждены мириться с результатами этого предательства и жить по новым правилам. Запомни: мы тебе этого не простим, никогда. Келовар и его солдаты с удовольствием наблюдали, как умирал Джаллалудин. С удовольствием и торжеством, с подлым торжеством бесчестия над честью. И теперь каждый раз, когда кто-нибудь из них посмотрит на джелийского легионера, он снова и снова будет переживать то торжество, которое ты ему подарил.
Дахар смотрел прямо перед собой и молчал.
— Белазир просила передать тебе еще кое-что, — добавил новый первый лейтенант, — ты — целитель, можешь продолжать лечить. Но не легионеров.
Горожан, проституток, делизийцев, гедов, если хочешь, — но не легионеров.
Ты недостоин касаться их.
— Последние слова твои или Белазир?
— Иди отсюда, горожанин!
— Скажи, ее или твои?
Исхак сделал шаг вперед и поднял трубку с дробью.
Все, что было Дахаром-легионером напряглось и приготовилось к бою.
Однако сражаться сегодня он не только не мог, но и не хотел. Жрец заставил себя отвернуться от Исхака и направился назад той же дорогой, что и пришел, не останавливаясь до тех пор, пока не оказался за пределами караульных постов. Дорожка из врофа слабо светилась в темноте. Он пошел по ней, думая о том, что самое безопасное место для него — Дом Обучения.
Другого места в Эр-Фроу — нет, ибо когда солдаты Калида узнают, что его выгнали из Джелы, они начнут охотиться за ним, как свора кридогов.
Дахар дотащился до конца коридора в Доме Обучения и забрался в темный альков в углу, из которого можно было видеть оба входа. Затем положил свое оружие на подстилку из маленьких веточек, так, чтобы его легко можно было найти в темноте. Несмотря на усталость, сон пришел не сразу. Дахара тяготило одиночество.
Одиночество казалось серым, тусклым, таким же металлическим, как и вроф, на котором он лежал. Одиночество преследовало его с самого детства и, вероятно, было его предназначением. Оно походило на холодный туман, поднимающийся с земли, где один неверный шаг может завести легионера в трясину. Дахар понял, что сделал этот неверный шаг, оказался таким дураком, что попытался служить двум господам сразу: науке гедов и клинку чести братьев-легионеров. Но наука оказалась лишенной чести, лишенной братьев, лишенной всего, кроме холодной металлической боли, которую причиняла ему.
