Кричащие часы (Фантастика Серебряного века. Том I) - Леман Борис (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
Движения его были легки и непринужденны, голос звучный и сильный; он говорил тихо, как будто, подобно нам, испытывал на себе усыпляющее влияние заколдованной комнаты. Мы говорили по-французски, так как русского языка он не понимал.
В то время как мудрец продолжал сидеть на кушетке рядом с нами, серебряный колокольчик, стоявший на столе подле меня, поднялся на воздух и начал звонить. Затем целый хор серебристых звуков раздался вокруг нас. Звуки сочетались в стройное целое и даже гармонировали с лютней, все еще слышавшейся на противоположной стороне двора. Потом легкая драпировка на стене заколыхалась, и свежий ветерок пронесся по комнате. Занавески над дверью опустились, и в комнате стало темнее. Отдаленные женские голоса запели торжественный гимн; красноватое пламя вспыхнуло в золотом светильнике, висевшем с потолка, и аромат, наполнявший комнату, сделался почти удушливым.
В глазах у меня потемнело… Но вот аромат ослабел, и я снова отчетливо стал видеть окружающее. Чародей уже не сидел подле нас. Он стоял под лампой и держал в руке три золотых кольца. Одно было снято с моего пальца, другое — с пальца Аркадия Семеныча, третье — с моей часовой цепочки.
— Смотрите! — прошептал мудрец.
Мы уставились на него. Он взял два кольца в правую, одно в левую руку и, пробормотав несколько слов на непонятном языке, поднес их к огню. В то же мгновение они соединились друг с другом. Тогда он подал их нам. Мы осмотрели их, ощупывали, дергали, но не могли разъединить.
— Можно их разъединить? — спросил я.
— Духи все могут вернуть в первоначальное состояние, — отвечал он. — Этим они отличаются от смертных.
Вот оно что! Какой смертный не пожелал бы стать духом при таких условиях!
Пока я думал это, маг снова поднес кольца к лампе. Опять аромат усилился, и на мгновение я почти потерял сознание. Когда я, сделав над собой усилие, очнулся, мудрец еще стоял у лампы, но кольцо Шадурина было на его пальце, мои тоже вернулись на свои места.
Снова раздался звон серебряных колокольчиков. Торжественный хор умолк, низкие звуки контральто опять раздались с противоположной стороны двора, и в то же время занавеси поднялись над дверью.
Драпировка на стене висела неподвижно, и мудрец сидел на диване подле нас. Мне казалось, что я видел сон; однако ж, я отчетливо помнил все, что было.
Черный деревянный стол подле меня сильно зашатался. Я с удивлением увидел, что колокольчик, стоявший на нем, остался в прежнем положении, точно прилип к столу.
— Видите вы эти белые пальцы, схватившиеся за ручку колокольчика? — спросил мудрец вполголоса.
Я глядел, но ничего не видел. Но вот что-то белое промелькнуло мимо меня, и стол снова зашатался.
— Духи желают иметь общение с вами, — произнес маг, подымая и протягивая мне грифельную доску с грифелем. — Не угодно ли вам предложить им какой-нибудь вопрос? Напишите его. Может быть, они пожелают показать вам свою силу.
Я взял доску и предложил ее Шадурину. Он отказался.
— Я уже не раз бывал здесь и убедился в могуществе духов. Но вам представляется удобный случай проверить мои слова. Спросите о чем-нибудь таком, чего никто, кроме вас самих, не знает.
— Не нужно показывать мне того, что вы пишете, — сказал мудрец. — Духи не нуждаются в моей помощи.
Говоря это, он подошел к двери и стал смотреть во двор, повернувшись к нам спиной. Голос на той стороне двора умолк, и только мелодические звуки лютни доносились до моего слуха.
Я думал, что бы мне написать. В подобных случаях часто спрашивают о причине чьей-нибудь неожиданной смерти. Мне вспомнилось презрительное замечание одного из моих приятелей о поразительном недостатке оригинальности у спрашивающих. Люди, уверял он, то же стадо, — раз установился прецедент, ему все следуют; благодаря этому так называемые медиумы знают почти наверняка, о чем их будут спрашивать. Если же предложить какой-нибудь не совсем избитый вопрос, то духи не пожелают отвечать. Тот же приятель рассказывал мне об очень распространенном среди медиумов способе угадывать надлежащий ответ. Медиум указывает последовательно каждую букву алфавита, а дух стуком извещает, какую из них писать. В сущности, все здесь сводится к тому, что нервный человек бессознательно дает указания медиуму, когда тот водит его руку по азбуке.
Думая об этом, я вдруг вспомнил, что недавно, гостивши у моей замужней сестры в Москве, я почти ежедневно встречал на улице замечательно красивую, но с таким трагически-скорбным взглядом даму, что невозможно было не обратить на нее внимания. В последнем своем письме сестра сообщала мне, что заинтересовавшая меня особа внезапно умерла при обстоятельствах, возбудивших сильные подозрения. Я решил спросить о причине ее смерти. Если позднейшие справки подтвердят ответ, который я теперь получу, то, без сомнения, я вправе буду поверить в его сверхъестественное происхождение. Простое чтение мыслей недопустимо уже потому, что я сам ничего не знаю об интересующем меня вопросе. Правильный ответ, полученный в Константинополе от восточного медиума, который ни слова не знает по-русски, будет вполне убедительным доказательством. Впрочем, я решил не называть фамилию этой дамы.
Взявши доску, я написал на ней по-русски:
«Тамара Д.! Отчего вы умерли?»
Я положил доску на стол подле себя, повернул ее вниз той стороной, где была надпись, и сказал магу, что я кончил.
Он тотчас подошел ко мне. Я заметил, что лицо его изменилось, — он был бледен, как полотно, и тяжело дышал.
Обыкновенно фокусники остаются спокойными и бесстрастными; но настоящий медиум всегда более или менее взволнован и возбужден. Казалось, этот человек боролся с кем-то или с чем-то и был сильно утомлен борьбой. Он остановился передо мной и бросил на меня быстрый, но испытующий взгляд. Я спокойно выдержал его взгляд. Наконец, он сказал тихим, дрожащим голосом:
— Русский дух желает иметь общение с вами. Я не знаю его языка и вряд ли сумею повторить его слова. Но, может быть, он напишет свой ответ.
Шадурин и я инстинктивно взглянули на черную сторону доски, обращенную кверху.
На ней ничего не было.
В течение нескольких секунд царило гробовое молчание. Даже музыка прекратилась. Наши нервы были напряжены до крайней степени. Маг стоял, скрестив руки, с полуоткрытым ртом, устремив взгляд на доску и, по-видимому, все еще испытывая внутреннюю борьбу. Хотя мой вопрос был довольно труден, но вдохновленный вид этого человека невольно внушал мне доверие. Наконец, он повернулся ко мне:
— Она напишет ответ при моем посредстве. Она сообщила мне свое имя. Я вижу его перед собой.
Закрыв глаза, он с усилием разбирал незнакомое ему христианское имя. Затем он обнажил левую руку и, пробормотав несколько непонятных слов, стал тереть ее пальцами правой пониже локтя. Вскоре на ней появились одна за другой какие-то красные буквы. Он остановился и показал их нам.
Я с изумлением прочел: «Меня отравили».
— Что тут написано? — спросил маг, с любопытством глядя на меня.
Шадурин перевел ему эту фразу по-французски.
— Правилен ли ответ? — спросил он.
— Не знаю, — отвечал я. — Я слышал о ее смерти и хотел узнать, отчего она последовала.
Маг поклонился и выразил надежду, что мы удовлетворены.
Шадурин поспешил ответить за нас обоих, но я вмешался и заметил, что мы не можем судить о точности ответа, пока не навели справок об обстоятельствах, при которых умерла эта дама. Мудрец снисходительно улыбнулся и заявил, что духи никогда не ошибаются. Затем ослабевшим голосом он сказал, что усталость не позволяет ему продолжать сеанс.
Заплатив, что следовало, — гонорар довольно высокий, — мы оставили заколдованную комнату.
Маг вывел нас под портик, и мы снова услышали хор женских голосов, гармонические звуки которого долго еще отдавались в моих ушах, когда само пение уже прекратилось. В приемной зале хозяин простился с нами, и слуга-туземец проводил нас до дверей.
